Он проверил тормоза и снова сходил к расселине. Разбудить Эйлин? Она в отключке. Позади тусклые из-за дождя вспыхнули фары, и Тим решился. Он не знал, кто едет, и не хотел знать.
Хамнер вернулся к автомобилю, мысленно составив уравнение. Предположим, длина «Блейзера» пятнадцать футов, при падении на него будет действовать ускорение, равное 1g. Тим завел мотор. Итак, если до того момента, как задние колеса оторвутся от дороги и тоже начнут падать, бампер «Блейзера» опустится не более чем на два фута, то сама машина должна оказаться на той стороне примерно за треть секунды. А если в цифрах, то пятнадцать футов она преодолеет за треть секунды и сорок пять – за секунду. Вывод: сорок пять футов за секунду – это тридцать миль в час, поэтому скорость должна равняться примерно тридцати милям в час, а теперь – поехали!..
В конечном итоге «Блейзер» пролетел вниз около шести футов. Инстинкт повелевал Тиму нажать на тормоза, но он удержался.
Автомобиль жестко приземлился прямиком в грязь и по склону выкатился на дорогу.
Поразительно, но на этом все закончилось. «Блейзер» как ни в чем не бывало спокойно поехал вперед.
От удара Эйлин подбросило. Она испуганно дернулась, приподнялась и выглянула в окно. Мимо проплывал очередной грязевой холм. Девушка заморгала и, удовлетворенно вздохнув, снова уснула.
«Проспала мой самый настоящий водительский подвиг», – мысленно сказал Тим.
Он усмехнулся, глядя на дождь, выключил мотор, и машина своим ходом вновь покатилась под уклон.
Час спустя Эйлин и не думала просыпаться. Хамнер позавидовал ей.
Он слышал о людях, проводящих большую часть жизни во сне – после нервных потрясений или от разочарования в жизни наяву.
Тим их понимал. Какое искушение отключиться от всего и погрузиться в сон… Впрочем к Эйлин это не относилось. Ей необходимо отдохнуть. Когда будет нужно, она проявит удвоенную бдительность.
Впереди дорожное покрытие оказалось расколото на отдельные плиты. Хамнер включил мотор и увеличил скорость. «Блейзер» помчался, перелетая с одного бетонного островка на другой. Тим вспомнил телевизионную программу об автогонках в Бахе. Один из гонщиков сказал, что плохая трасса требует быстрой езды: тогда машина не натыкается на выбоины, а перелетает через них.
Когда он смотрел эту передачу, высказанное спортсменом соображение не показалось ему особенно удачным, но теперь, похоже, ничего другого не оставалось. Плиты сдвигались под весом «Блейзера», стучали по днищу. Костяшки пальцев Хамнера побелели от напряжения. Зато Эйлин улыбалась, не открывая глаз, будто ее качали в колыбели.
Внезапно он ощутил острое одиночество.
Она не бросила его. Осталась с ним, рискуя жизнью. Но сейчас она спала, а он вел машину, и дождь беспрерывно барабанил по металлу в дюйме над головой, а дорога постоянно преподносила сюрпризы. Здесь она выгибалась изящной аркой, как футуристический мост, под которым бежал очередной грязный ручей. Полоса бетона еще не обрушилась под собственной тяжестью, но лишних десяти фунтов она наверняка не выдержит. Тим свернул и поехал прямо по воде.
Колеса продолжали крутиться, и мотор не заглох, но, когда это стало возможно, Хамнер снова вырулил на «твердую почву».
Он потерял все, его бросили все, кроме Эйлин. Он понимал, что деньги и кредитные карточки утратили всякую ценность. Точно. Но пуля, пробившая лобовое стекло – это было уже нечто иное. Езда по полю для гольфа представлялась вандализмом! Обсерватория… вот о чем Тиму не хотелось думать. Его выкинули из собственных владений, и при воспоминании о недавнем происшествии у Тима горели уши. Трус. Да, именно так он себя чувствовал.
Дорога, извиваясь, сбежала вниз по склону, стала шире и превратилась в ровную прямую, уходящую вдаль. Куда? Компаса не было. Оставалось только гнать «Блейзер» вперед. А дождь снова яростно обрушился на них. Хамнер рискнул увеличить скорость до двадцати миль в час.
– Как дела? – рядом раздался голос Эйлин.
– Спустились с гор. Путь вроде бы прямой, и без повреждений. Отдыхай.
– Ладно.
Когда Тим посмотрела на нее, девушка опять крепко спала.
Он заметил хайвей. На указателе значилось «Северное шоссе 99». Хамнер сжал руль обеими руками. Теперь можно разогнаться до сорока миль в час. «Блейзер» мчался мимо неподвижных, заливаемых дождем автомобилей – и на самой дороге, и на обочинах. И людей. Тим каждый раз пригибался пониже, когда видел что-либо похожее на ружье. Один раз то, чего он боялся, случилось: двое парней синхронно прицелились в «Блейзер» из ружей. Они показывали жестами: «Стой!»
Хамнер пригнулся к рулю, резко вдавил педаль акселератора и поехал прямо на одного из мужчин. Тот, не раздумывая, отпрыгнул в грязь, в темноту. Превратившись в комок нервов, Тим ждал грома выстрелов, но их не было.
Подождав, он выпрямился.
Ну, и как это понять? Боятся понапрасну тратить боеприпасы? Или пушки так отсырели, что не могли выстрелить?
– Если тебе не терпится узнать… – тихо пробормотал он.
Так, кажется, говорил Харви Рэндолл.
У них еще было горючее, и они продолжали ехать. Шоссе заливала вода: вероятно, потоп застопорил все автомобили поменьше «Блейзера». Тим ухмыльнулся.
Двести пятьдесят тысяч за тачку? Дорого, да мило.
Дождь вдруг выдал очередной яростный залп, сразу обрушив на землю целое море воды, и тут же резко прекратился.
На одно долгое мгновение Тиму открылось все пространство впереди. Возникло замечательное ощущение, что машина плывет, а потом она замерла.
Приехали.
Эйлин села. Поставила вертикально спинку сиденья, машинально разгладила юбку.
– Мы уперлись в океан, – заявил Хамнер.
Она протерла глаза:
– Где мы?
Он включил потолочное освещение. Расстелил на коленях карту.
– Я ехал на северо-восток и вниз, – начал он. – Пока мы не спустились… А гор вокруг было много. Через какое-то время я уже вообще не мог определить направление, поэтому просто гнал вниз. Наконец я добрался до шоссе девяносто девять. – Тим говорил с гордостью: с его топографическим кретинизмом они запросто могли заблудиться. – Хайвей в полном порядке. Никак разломов. Ты проспала пару типов с ружьями и кучу машин, которые не могут сдвинуться с места, но это не страшно. Разумеется, дорогу залило, но…
Эйлин обшарила взглядом карту. Сощурилась, вглядываясь в мутную водяную завесу – туда, куда светили фары, – стараясь отделить реальное от подсознательных впечатлений и от фантазий. Но насколько они с Тимом могли видеть в сером сумраке, впереди было только пространство серебристо-серой воды в оспинах дождя. Нигде ни огонька. Ничего.
– Попробуй сдать назад, – попросила девушка.
Тим осторожно вывел «Блейзер» задним ходом и затормозил только тогда, когда вода оказалась на уровне осей.
– Дела у нас неважные, – сказала Эйлин. – Мы проехали Бейкерсфилд?
– Да. – Об этом свидетельствовали и дорожные знаки, и призрачные неосвещенные здания – горная гряда сплошь из прямых углов. – Недавно.
Она нахмурилась и вновь сощурила глаза, пытаясь разобрать мелкий шрифт.
– Согласно карте Бейкерсфилд находится на высоте четырехсот футов над уровнем моря.
Он вспомнил об обрушившихся вершинах.
– Я бы не доверял указателям высот. По-моему, во время какого-то землетрясения долина Сан-Фернандо опустилась на тридцать футов. А ведь оно было не особенно мощным.
– Ну, отсюда местность идет под уклон. Значит, сейчас мы находимся на низменности. Полагаю, это только начало… Мы будем спускаться все ниже и ниже… Тим, никакое цунами не могло добраться так далеко. Или могло?
– Нет. Но льет дождь.
– Боже, такой страшный ливень, и он не утихает! Но не могла ведь голова кометы содержать в себе столько воды? – Эйлин шикнула на Хамнера, когда он пустился в объяснения. – Давай соображай по новой. Куда мы хотим попасть?
«На какую-нибудь возвышенность», – подумал он.
– Ага, – сказал Тим вслух, – вот и очередная проблема. Мы хотим попасть в какую-нибудь загородную местность на возвышенности. К примеру, на территорию Национального парка «Секвойя». Чего я не знаю, так это того, хочет ли кто-нибудь нас там видеть. – Он не посмел высказаться более определенно.
Эйлин ничего не ответила – ждала.
Он постарался унять разгулявшиеся нервы.
– У меня идея…
Она молчала.
Черт возьми, он только пытался рассказать ей, а мысль почти улетучилась! Точно так же, как рестораны и отели, поджидавшие их в Туджанге! Выскажи свою мечту, и она никогда не исполнится. Однако Тим продолжал говорить (с некоторым отчаянием):
– Ранчо сенатора Джеллисона. Я вложился в его предвыборную кампанию. И я гостил у него. Владения у него великолепные. Надеюсь, если он отсиживается у себя, он нас пустит. А он должен быть там. Он умный.
– И ты помогал ему! – Эйлин рассмеялась.
– Тогда деньги были настоящими деньгами. И, милая, это все, что я сумел придумать.
– Прекрасно. Кроме того, я не могу припомнить ни единого фермера, который был бы мне чем-то обязан. Ведь они сейчас хозяева положения, да? Вот о чем грезил Томас Джефферсон. Где находится ранчо?
Хамнер постучал пальцем по карте между Спрингвиллом и озером Саксесс, чуть ниже гор – как раз в том месте, где располагался Национальный парк «Секвойя».
– Часть пути придется проделать под водой, потом мы вынырнем и опять начнем дышать.
– Вероятно, есть маршрут получше. Погляди налево. Видишь железнодорожную насыпь?
Он выключил потолочную лампу и фары. Еще немного, пусть глаза привыкнут, и…
– Не вижу.
– Ладно, она все равно там. – Эйлин взглянула на карту. – Южная Тихоокеанская железная дорога. Она идет в объезд, а дальше – прямо, туда нам и надо.
Хамнер принялся разворачивать «Блейзер».
– Что ты задумала? Прокатиться на паровозе?
– Не совсем.
Дождь не давал свету фар проникнуть далеко: не мог пробиться сквозь серую пелену. Куда ни посмотри, Тим и Эйлин видели только завесу дождя – и более ничего.