Я распахнул окно, стараясь не скрипнуть петлями, и высунулся наружу.
— Ну что, готов? — Рыжая макушка мелькнул внизу прямо у стены. — Слезай давай. Я там уже все собрал.
— Сейчас иду! — так же шепотом отозвался я. — Только оденусь.
Ботинки у меня остались свои, еще с кадетского. А вот одежду дядя выделил новую… То есть, старую — из той что нашлась в шкафу. Армейского кроя штаны сели, как влитые, а вот отцовская рубаха оказалась чуть свободной, хоть по длине и подошла — видимо, покойный князь был мужчиной крупным.
Подхватив с крючка куртку, я перебросил ноги через подоконник и спрыгнул вниз. Земля устремилась навстречу и мягко ткнулась в подошвы ботинок, гася инерцию. Еще вчера такой полет наверняка отозвался бы болью в колене или пояснице, но бабушкино жаркое и крепкий сон определенно творили чудеса.
— Ну ничего себе ты скакать! — уважительно прошипел Жихарь. — Где так научился?
Вместо ответа я загадочно улыбнулся, и через несколько мгновений мы уже свернули на тренировочную площадку к верстаку, где нас дожидался нехитрый охотничий инвентарь: два здоровенных ножа в кожаных чехлах с поясами, сумка из плотной ткани, армейская фляга и оружие.
Сначала я подумал, что Жихарь прихватил нарезные штуцера, но потом разглядел в утреннем полумраке тетиву и могучие стальные плечи, расходящиеся в стороны от ложи.
— Арбалет? — Я осторожно взял с верстака древнюю, как сам мир, игрушку. — А я думал…
— Что мы с ружьями пойдем? — усмехнулся Жихарь. — Огнестрелом всю дичь распугаешь. В Тайге на ветку наступил — уже за версту слышно, а если палить… И дома потом по шапке получим — Олег Михайлович велел патроны беречь. Так что мы уж лучше по старинке. — Жихарь закинул арбалет за спину и принялся поправлять ремень на поясе. — Еще луки есть, но из них только уток бить, сам понимаешь. А в Тайге зверь на рану крепкий. Вот, помнится…
Про местную фауну я слушал, уже спускаясь к реке по тропинке вдоль обрыва. В утренней тишине треп Жихаря наверняка доносился чуть ли не до того берега Невы, но спрашивать, куда мы намылились в такую рань, оказалось некому: Гром-камень еще спал, и только чуть выше по течению шагала вдоль воды плечистая фигура с ведрами в руках.
— Великанов мост. А за ним — гора Куцая. Слева, во-о-он там, видишь? — Жихарь остановился и вытянул руку. — Верхушку как ножом срезали, поэтому так и называется. А за ней уже Горчаковых вотчина, князя Ольгерда Святославовича.
— Ольгерда? — переспросил я. — Странное имя.
— Варяжское… У него вообще все странное. Но мужик хороший, правильный. А дочка у него — м-м-м… — Жихарь мечтательно прикрыл глаза. — Но не про нашу с тобой честь — где княжна, а где простые гриди.
— А с другой стороны у нас что? — Я, не сбавляя шага, развернулся. — На востоке?
— Там государевы земли. Город Орешек, по дороге километров тридцать отсюда. И крепость на самом берегу Ладоги. Говорят, по весне из озера такая дрянь на нерест лезет — даже смотреть страшно. — Жихарь поежился, втягивая голову в плечи. — Тут никакая дружина бы не справилась. Но у солдат-то и картечницы, и пушки, и маги в гарнизоне…
Чем дальше мы уходили от Гром-камня, тем больше я убеждался, что не ошибся с провожатым. Все четверть часа он болтал без умолку, но по большей части по делу. И пусть энциклопедических знаний Жихарю определенно недоставало, жизнь на Пограничье он знал не хуже дяди. А в чем-то, пожалуй, и получше.
Издалека Великанов мост казался почти величественным сооружением, однако вблизи выглядел потрепанным и уставшим. Каменная кладка опор кое-где обвалилась, от ограды остались одни воспоминания, а под ногами то и дело хрустело. Похоже, лет этак двадцать-тридцать назад кто-то решил залить тут все асфальтом, но на пользу это не пошло. Средств на полноценный ремонт у Костровых явно не хватало, и теперь мост держался то ли на магии, то ли на честном слове древних зодчих.
— Не боись, не рухнет. Полтыщи лет стоял — и еще столько же простоит. — Жихарь будто прочитал мои мысли и поспешил успокоить. Но потом, задумавшись, продолжил: — Хотя обычно у реки уже ничего не строят, тут природа свое быстро берет. Тайга — она такая. И бетон, и асфальт не терпит, любой дом за пару лет сожрет — следов не останется. И дороги зарастают, если не ходить и не ездить.
— Зарастают, говоришь? — Я еще раз огляделся по сторонам. На этом берегу лес подступал к реке чуть ли не вплотную, но казался вполне обычным. Да и дорога — раскатанная колея — хоть и подернулась травой, все же не терялась среди деревьев. — Что-то так и не скажешь… А где эта ваша Тайга вообще начинается?
— Ну ты даешь, брат. — Жихарь усмехнулся и покачал головой. — Она уже началась. Неужели не чувствуешь?
Я недоверчиво нахмурился. И только пройдя еще где-то с полсотни шагов, наконец, увидел Тайгу.
Уже не глазами. Хотя и они все-таки успели заметить, как Нева исчезла за соснами, и пейзаж тут же сменился. Стал другим — диким и чужеродным. Будто кто-то взял огромную кисть и в одно мгновение выкрасил все вокруг в другие цвета. Густые и насыщенные, заметно темнее.
Непривычному человеку это наверняка показалось бы недобрым и даже угрожающим, однако я только сейчас задышал полной грудью. И вместе со звуками и запахами Тайги через меня струилась невидимая глазу сила. Основа пробудилась — и теперь жадно пила разлитую в воздухе магию.
— Нравится? — Жихарь, похоже, заметил мою блаженную физиономию. — А ты думал, Пограничье — это забор или столбики, как на меже? Не-е-ет, брат, Тайгу — ее чуять надо. Тут даже деревья другие.
— Повыше как будто. — Я снова огляделся по сторонам. — Сколько им — лет тридцать, наверное? Сорок?
— Не-а, — хитро заулыбался Жихарь. — Всего шесть. При мне вырубали.
— Да как?..
— А вот так, брат. Это железо Тайга не любит, ружья и штуцера за одну ночь ржа берет, если не следить. Зато деревьям раздолье. Палку в землю воткни — через неделю зацветет. — Жихарь похлопал ладонью по ближайшей сосне. — Говорят, дальше за Неву еще выше вырастают. Метров по сто, а то и по двести.
— Ну уж не загибай — двести. — Я тут же представил себе лесных гигантов, упирающихся верхушками в облака. — Ты такие видел?
— Сам — нет, — честно признался Жихарь. — А вот старшие гриди, может, и видели. Раньше они с покойным князем далеко в Тайгу ходили.
— И зачем ходили?
Я тут же навострил уши. Вряд ли рядовой дружинник, да еще и из молодых, знал про отцовские тайны больше дяди. Но какую-никакую подсказку мог и дать — хотя бы случайно. И как раз их-то мне сейчас и не хватало.
— А зачем все ходят? — Жихарь пожал плечами. — В дозор. Смотреть, чтобы никакое зверье к Отрадному не вышло — такая уж у дружины служба. Ну или поохотиться — как мы с тобой.
— А кресбулат? И теурголиты… жив-камни? — спросил я.
Судя по книгам из больничной библиотеки, официальная местная наука знала о Древних и их магии и технологиях… Пожалуй, почти что ничего. Зато фильмов и художественной литературы наклепали десятки и сотни — благо, сказок и старинных легенд имелось великое множество. Какие-то утверждали, что именно предки варягов когда-то умели конструировать сложнейшие механизмы. Другие — по-видимому, куда более поздние — не приписывали Рерику и его людям сакральных знаний.
В них конунг был не великим магом и мудрецом, а всего лишь удачливым полководцем, который вовремя удрал на своих ладьях с севера, прихватив по пути полные трюмы жив-камней и Небесного Железа — кресбулата. И только после этого подмял под себя все окрестные земли и сел княжить в Новгороде — и ни с какими ледяными великанами на самом деле не сражался.
Иными словами, откуда именно за Пограничьем взялись запредельной сложности аппараты, сверхпрочные сплавы и суперконденсаторы магической энергии, доподлинно никто не знал. И даже ученые осторожно утверждали, что все это просто появилось вместе с Тайгой.
Задолго до правящей династии, письменности и самого государства российского.
Отсутствие которых, разумеется, ничуть не мешало отважным воякам на протяжении веков наведываться за Пограничье. И возвращаться с добычей в виде драгоценных кусков металла и сияющих камушков — пусть порой за все это и приходилось платить собственной кровью.
— Кресбулат… его попробуй найди, — вздохнул Жихарь. — Раньше, говорят, еще встречался тут, а за последние лет двадцать почти весь выгребли. Так, раз в месяц попадется барахло какое…
— Эти… как их там? — Я почесал затылок, вспоминая слово. — Автоматоны?
— Про них лучше у Олега Михайловича спрашивай. Сам-то я рабочих за всю жизнь не видел… — В голосе Жихаря на мгновение прорезалась тоска. Которая, впрочем, тут же сменилась привычным весельем. — Может, оно и к лучшему. С одной стороны — вроде и хорошо бы повстречать такую машину. Тут ведь тебе сразу и жив-камень с зарядом, и кресбулата килограмм на семь, а то и больше. Рублей на пятьсот потянет. Но это если ты его, так сказать, упокоишь… — Жихарь повернулся ко мне, состроил страшную рожу и закончил: — А если он тебя?
Я хотел было вспомнить поговорку про риск и какой-то местный напиток, но не успел. Где-то впереди послышался треск — то ли хрустнула ветка, то ли просто скрипнула сосна, раскачиваясь от ветра. Сам я, пожалуй, не заметил бы ничего особенного, однако шагавший первым Жихарь тут же остановился, поднял руку и замер, превращаясь в ледяное изваяние.
— Что там? — прошептал я.
Над лесом понемногу поднималось солнце, но здесь, среди деревьев, все еще царил полумрак. И разглядеть я пока ничего не мог. Только чувствовал… что-то. Будто примерно в сотне шагов перед нами неторопливо перемещался источник магии. Не слишком мощный, однако все-таки заметный на фоне Тайги.
— Тихо… Присядь! — Жихарь указал вниз и сам медленно опустился, встав на одно колено. — Видишь?
Я чуть ли не полминуты вглядывался в просвет между двумя здоровенными стволами. И уже хотел было сдаться, когда ветви вдалеке шевельнулись, и среди невысоких молодых елей появился силуэт. Огромный и темный, однако будто подсвеченный со стороны. И не электричеством, а открытым пламенем. Зверь сделал еще шаг, и по длинноногому телу пробежали всполохи, а с ветвистых рогов сорвались яркие искры.