— Олень, огненный! — радостно прошептал Жихарь. — Здоровый… Второй разряд, а как бы не третий!
— Это хорошо?
По дороге из Новгорода дядя успел рассказать про таежных тварей, наделенных силой магических аспектов, однако в их классификации я пока еще не разобрался. Но звучало внушительно — под стать виду. Даже с такого расстояния олень выглядел куда крупнее своих обычных сородичей.
И к тому же светился — будто нарочно, чтобы нам было проще попасть.
— Еще как хорошо! — Жихарь осторожно снял со спины арбалет. — Там одного мяса почти на двести кило. А еще рога и шкура… Стрелять-то умеешь?
— Когда-то пробовал, — усмехнулся я.
— Бей в сердце. Сразу за передней ногой. — Жихарь уперся стременем арбалета в землю и принялся вращать рукоятку, натягивая тетиву. — Или в глаз, если сумеешь.
На такое я особо не надеялся. Разумеется, в свое время меня учили стрелять из всего оружия, когда-либо изобретенного человечеством, от рогатки до тяжелого штурмового повторителя, однако я всегда предпочитал рукопашную схватку.
Впрочем — надо же когда-то начинать, ведь так?
— Целься тоже. — Я коснулся щекой прохладного дерева приклада. — Если не уложу — добивай.
Тетива щелкнула, и арбалет чуть рванулся вперед, распрямляя плечи. Олень хрипло взревел, выплюнул из пасти искры, но падать и не думал.
— Крепкий, зараза! — выругался Жихарь. — Сейчас я его…
Договорить он не успел. Зверюга дернулась, разворачиваясь к нам, и ее темные глаза вспыхнули недобрыми огоньками. В самом прямом смысле — а за ними загорелась и полураскрытая пасть, будто где-то у оленя в потрохах вдруг развели костер.
В таких случаях я всегда предпочитал действовать — а потом уже думать. Тело само припало на правую ногу и распрямилось пружиной, уходя в сторону и опрокидывая Жихаря в мох за мгновение до того, как над нами с ревом прошла струя пламени.
Олень. В меня плюнул огнем олень, Хаос его забери!
Судя по звукам, зверюга явно не собиралась останавливаться на достигнутом — и решила подключить к аспекту заодно и рога с копытами. Тяжелый топот и треск веток раздавались все ближе, и я уже собрался было ударить магией, но на этот раз Жихарь оказался быстрее. Вывернулся из-под меня и почти не целясь, с одной руки выстрелил из арбалета.
Грохот снова сменился ревом, и олень, которому оставался до нас буквально десяток шагов, свернул и влево и помчался прочь, круша молодую поросль.
— Да чтоб его… — раздосадовано выдохнул Жихарь. — Ушел, паскудник.
— Да сейчас! — Я прыжком поднялся и подхватил с земли арбалет. — В шкуре два болта сидит — с ними далеко не убежит!
Не хватало еще, чтобы меня уделал какой-то там… парнокопытный!
Глава 7
Мох настырно цеплялся за ноги, будто сама Тайга решила защитить свое детище и не давала идти быстрее. Раненого оленя я уже даже не слышал — он удрал на километр или даже полтора, и теперь меня гнал вперед только охотничий азарт. И Основа, и тело вдоволь нахлебались местной дармовой энергии, и теперь она требовала выхода. И я ломился через заросли так, что даже привычный к таким прогулкам Жихарь понемногу отставал.
— Стой! — проворчал он. — Да стой, кому говорят… Все равно не догоним!
— Догоним. Сюда смотри. — Я опустился на корточки. — Кровь видишь?
Следопыт из меня был так себе, но то, что натворила в лесу несущаяся на бешеной скорости туша весом чуть ли не в полтонны, заметил бы, пожалуй, и слепой. Раненый олень не выбирал дороги и крушил на своем пути все, оставляя за собой обломанные ветки, отпечатки копыт и подпалины на деревьях.
И кровь. Алую и горячую даже на вид: там, где она капала на землю, мох слегка обугливался и высыхал, как от крохотного уголька, выпрыгнувшего из костра. Судя по количеству таких следов, чей-то выстрел все же оказался удачным.
— Верно говоришь. Скоро свалится. — Жихарь перехватил арбалет поудобнее и на ходу принялся натягивать тетиву. — Недолго ему бегать осталось.
Некоторое время мы шагали рядом, но через пару минут я снова вырвался вперед — то ли сказывалась разница в росте, то ли Жихарь понемногу начал уставать. Впрочем, идти явно оставалось недолго. Я уже слышал впереди шум: шаги, треск веток, голоса…
Голоса⁈
— Тихо! — Я остановился, поднимая руку. — Слышишь?
Жихарь молча кивнул. И, судя по выражению его лица, бежать и обниматься с людьми впереди он явно не собирался. Встреча в Тайге могла и не сулить опасности, однако торопиться на нее определенно не стоило.
— Обойдем, — одними губами прошептал я, указывая на небольшой холм чуть левее. — Посмотрим оттуда.
Через пару минут мы уже поднимались на вершину. Осторожно, след в след, чуть ли не впятеро медленнее, чем шагали раньше. На этот раз я шел впереди: может, охотиться Жихарь и умел, однако опыта схваток с двуногими у меня определенно было куда больше.
— Давай за мной. — Я осторожно опустился на корточки, лег на живот и указал арбалетом на здоровенную сосну в десятке шагов впереди. — И не высовывайся.
Могучий ствол надежно скрывал нас обоих, зато сам я без труда мог видеть все, что происходило внизу.
Около десятка мужчин о чем-то спорили. Негромко, почти шепотом, так что слов я разобрать не смог. Зато одежду и вооружение незнакомцев рассмотрел как следует.
Ботинки с высокой шнуровкой, портупея и камуфляж — армейский, уже нового образца, а не старье, как у нас с Жихарем. У нескольких на поясе болталась кобура, а штуцер или ружье были почти у каждого — кроме двоих арбалетчиков.
Слишком уж круто для охотников — скорее отряд напоминал дружину или небольшое армейское подразделение. Да и вряд ли любители погоняться за местной живностью стали бы распугивать ее шумом мотора: чуть дальше среди деревьев стоял автомобиль — пикап с огромными колесами с парой ящиков в кузове.
— Это у нас кто такие? — поинтересовался я. — Ты знаешь?
— А черт их разберет… Шевронов не видно. — Жихарь прищурился. — Зубовские, что ли?..
— Зубовские?
— Князя Зубова дружина. Соседи наши, — вполголоса пояснил Жихарь. — Из Гатчины.
— Так, подожди. — Я тряхнул головой. — Ты ж про каких-то Горчаковых говорил.
— Они… ну, тоже соседи. У Ольгерда Святославовича-то гридей пять человек. И владение с гулькин х… — Жихарь поморщился. — Небольшое, в общем, владение. А дальше за ним уже Зубовых вотчина — она как раз здоровенная, километров на сто вдоль Пограничья тянется. Сама Гатчина как город почти, считай, и еще два села больших — Елизаветино и Извара. И деревень штук десять. Богатые…
Жихарь не сказал ничего плохого, но мне хватило и выражения лица. Судя по которому, особой любви к соседям парень не испытывал. И я, кажется, уже начинал догадываться — почему.
— И часто эти зубовские тут бродят? — спросил я. — Прямо у Гром-камня за рекой?
— Бывает. Так-то от них вреда большого нет. Разве что капканы наши обчистят. — Жихарь отвел взгляд, будто ему вдруг стало стыдно. — Или силки сломают. Я видел пару раз… Но за руку не поймаешь — попробуй тут докажи.
— Понятно… А вы что?
— Мы… А что тут сделаешь? — огрызнулся Жихарь. — Если наши в дозор вдвоем ходят, а их по шесть человек, и все со штуцерами? Олег Михайлович велел не связываться. Говорит — Тайга большая, на всех хватит.
С этим бы я, пожалуй, не поспорил. И все же мне категорически не нравилось, что чужие дружинники болтаются за рекой так близко к Полине с Катей — буквально в паре-тройке километров от Гром-камня.
И, похоже, еще и чувствуют себя здесь, как дома. Трое или четверо возились с портупеей, сидя на стволе поваленной сосны, а остальные о чем-то разговаривали. Особенно среди них выделялся один — бритоголовый здоровяк ростом и шириной плеч примерно с дядю.
У его-то ног и лежал подстреленный нами олень. Видимо, здесь зверь свалился, когда силы покинули его окончательно, а дружинники просто явились на шум. И теперь явно примеривались, как бы прибрать к рукам нашу добычу. Впрочем, единого мнения в них почему-то не было: судя по жестам и сердитым лицам, большая часть вояк хотели задержаться, чтобы разжиться свежим мясом, а один — невысокий и чернявый — требовал немедленно отправиться дальше, то и дело указывая на стоящий за деревьями пикап.
Спор продолжался недолго: чернявый раздраженно махнул рукой, развернулся на пятках и зашагал к машине. Пятеро дружинников последовали за ним, попрыгали в кузов, и пикап, плюнув из трубы сизым дымом, исчез за деревьями.
Расклад поменялся — теперь у оленьей туши осталось всего половина незваных гостей.
— Так… Держи. — Я переложил арбалет поближе к Жихарю. — И делай то, что я скажу, ладно?
— Игорь… Ты чего это задумал?
— Да ничего особенного, — улыбнулся я. — Поздороваться хочу.
— Ну чего уж теперь?.. Давайте, режьте тушу — и пойдем.
Лысый махнул рукой, сплюнул и уселся на сосну. Настроение было прескверное — и не только из-за камешка, который неведомо как угодил в ботинок и нещадно впивался в подошву.
Барон, черт бы его побрал, уже успел задолбать всех — и это за одно только утро!
Последние часа полтора Лысый всерьез подумывал всадить ему между лопаток пулю из штуцера. Или лучше топор — так шума поменьше. А в Гатчине потом рассказать, что с его благородием случилось несчастье.
Тайга забрала. Виноваты, не уследили — но там, сами понимаете, всякое бывает.
И даже победа в недолгом споре не принесла радости. Лысый только сейчас сообразил, что до лагеря теперь придется идти пешком, да еще и тащить на себе тушу… ну, или кусок туши.
Черт бы побрал этого оленя. Вместе с экспедицией на север, бароном и лично его сиятельством…
Нет, ругать Николая Платоновича Лысый все же не решился — даже про себя. Ведь приказы князя, как известно, не обсуждаются. Зато выполняются — пусть для этого и придется топать на своих двоих хоть до самой Охты. Зато потом, когда отряд вернется в Гатчину…
Размышлений Лысого прервали — и весьма грубым образом. Послышался треск, кусты у подножья холма раздвинулись, и на поляну вышел высокий светловолосый парень в выцветшей от времени старой армейской форме. Рука сама скользнула по бедру к топору на поясе. Сидевший справа Хомяк привстал, потянувшись за штуцером…