— Род Костровых признает вину? — поинтересовался Орлов.
— Разумеется, нет. Какая тут может быть вина? — Я пожал плечами. — Я защищался и был в своем праве.
— И я вам то же самое говорю! — Горчаков громыхнул по столу здоровенным кулачищем. — Парень мне жизнь спас!
— Благодарю, Ольгерд Святославович, но вашу версию событий я уже слышал, — ледяным тоном проговорил Орлов. — Однако не меньше семи человек утверждают, что именно Игорь Данилович первым достал кинжал и начал драку.
— Кинжал не мой. Я использовал против убитого его же оружие. — Я сцепил пальцы в замок и подался вперед. — И мне бы хотелось знать, кто они — ваши свидетели?
— Понимаю ваш интерес. Однако я пока не вправе называть имена. — Орлов покачал головой. — Думаю, достаточно будет сказать, что трое из них — люди государя.
— Урядники? Вы имеете в виду того, что прятался за дверью? — едко поинтересовался я. — Или тех, что прибежали, когда мы уже сами разогнали всю шушеру? Если так — вынужден разочаровать ваше сиятельство: они едва ли видели хоть что-то.
— То есть, вы утверждаете, что они врут?
— Я утверждаю, что куда разумнее доверять тому, кто был рядом. — Я взглянул на Горчакова. — Ольгерд Святославович, вы не могли бы?..
— Я подтверждаю слова князя, — кивнул тот. — И готов повторить это на государевом суде, если придется.
— И я тоже. — Дядя сложил руки на груди. — Мой племянник — не убийца, а всего лишь юнец. И он…
— Этот, как вы изволили выразиться, юнец проткнул человеку голову насквозь. И сломал ребра второму, — усмехнулся Орлов. — И так уж совпало, что у них с покойным ровно неделю назад случился спор. Сложно не заметить во всем этом умысел.
— Умысел? Бросьте, Павел Валентинович. Урядники вполне могут… ошибаться, — Я не без труда заставил себя произнести именно это слово, — но неужели вы готовы поверить в подобную глупость? Будь у меня желание избавиться от бедняги, я потрудился бы обойтись без свидетелей.
Кажется, сработало. На лице Орлова не дрогнул ни единый мускул, но его Дар всколыхнулся, отражая что-то весьма напоминающее сомнение. У Зубовых наверняка хватало ресурсов подкупить или запугать вольных искателей и парочку местных урядников, однако столичный канцелярист, похоже, приехал сюда без цели засудить меня, не разбираясь.
— Что ж… Не поймите меня неправильно, судари, — произнес Орлов после почти минутного молчания, — у меня и в мыслях не было оскорбить вас недоверием. Однако мой долг как слуги его величества — восстановить справедливость. Даже если ради этого придется подвергнуть сомнению слово аристократа.
— Не имею ничего против, — усмехнулся я. — В подобной ситуации следует подвергать сомнению любые слова. Уверен, если вы потрудитесь еще раз опросить ваших так называемых свидетелей — непременно заметите, что их показания то и дело путаются. В то время как мои готовы слово в слово подтвердить два человека благородного происхождения.
— И я обязательно приму их во внимание, Игорь Данилович. А вам же настоятельно рекомендую не уезжать далеко от дома, пока идет следствие. — Орлов рывком поднялся с лавки и, поправив ворот кителя, направился к выходу. — Доброго дня, судари.
Видимо, я все-таки сумел задеть непроницаемого канцеляриста за живое — раз уж ему так отчаянно захотелось оставить за последнее слово за собой. И покидал усадьбу он в заметной спешке, хоть и шагал уверенно, с прямой как лом спиной. И пока дверь за ним не закрылась, над столом висело молчание. Я неторопливо прокручивал в голове различные варианты дальнейшего развития событий, и дядя, похоже, занимался точно тем же — с той только разницей, что его «предсказания» наверняка были куда более зловещими. Елена все так же сидела по правую руку от отца, не сводя с меня встревоженный взгляд.
И только Горчаков, похоже, искренне жалел, что не спустил Орлова с крыльца богатырским пинком.
— Вот ведь… гусь столичный! — старик явно хотел сказать что-то покрепче, но сдержался. — И чего прикатил?
— Расследовать убийство, полагаю, — ответил я, хотя вопрос наверняка был риторическим. — И нести государево правосудие.
Елена едва заметно улыбнулась уголками губ, а вот остальные иронию, кажется, не заметили. Дядя тут же вспыхнул, сжимая кулаки.
— Знаем мы это правосудие! — сердито проговорил он. — Не иначе Николай Платонович постарался, черти бы его забрали.
— Вот и я думаю, — кивнул Горчаков. И повернулся ко мне. — И чего от тебя Зубовым надо?
На этот счет уже были кое-какие соображения — однако делиться я ими пока не собирался. Даже с соседом и его красоткой-дочерью.
— Может, обиделись просто, что я их дружину прогнал. Попробуй тут пойми. — Я пожал плечами. — А от вас они чего хотят?
— Да это как раз давно известно. Ижору хотят, собаки. — Горчаков мрачно ухмыльнулся. — Им наша вотчина, как бельмо на глазу. Еще батюшка их, Платон Григорьевич, все облизывался — продай лесопилку, продай…
— Лесопилку? — переспросил я.
— На реке Славянке стоит. Километров семь отсюда будет. — Горчаков вытянул руку, указывая куда-то мне за спину. — Если бы не она, мы бы тут уже все ноги протянули. Так что черта им лысого!
Я молча кивнул. Старик явно переоценивал свои крохотные владения, но какая-никакая логика во всем этом определенно присутствовала: у Зубовых имелись ресурсы подмять под себя Пограничье целиком. И соответствующие амбиции — судя по всему. Однако они уже давно сидели тихо. Дядя говорил, что крупных стычек между родами здесь не было уже лет сто, да и тогда Сиверский князь закусился с родом Огинских из Восьминой Горы — далеко на запад отсюда.
— Ольгерд… Засиделись мы что-то, я смотрю. — Дядя подтянул рукав куртки и взглянул на часы. — А еще ехать. Не хотелось бы по темноте возвращаться, дороги-то у вас — сам знаешь какие.
— Так и оставайтесь! — Горчаков широко улыбнулся. — Что нам — положить вас негде? И поужинать найдется, и медовуха есть — свежая, только недавно сварили.
— Ну, раз медовуха…
— Вот и говорю — знакомство-то отметить надо. А твой племянник нам, считай, теперь тоже как родной! — Горчаков протянул здоровенную лапищу и хлопнул меня по плечу. — Посидим, поговорим — и спать. А утром и на охоту можно.
Ветер хлестнул в лицо. Густой, колючий и злой, как и все в этом месте. И чужой, будто в самом воздухе уже не осталось ничего привычного и живого. В глотку впивались тысячи крохотных кинжалов, но я все равно решил обойтись без шлема. Радиация, песок и пепел мне не страшны, а энергия Хаоса…
Мне ли, Стражу, бояться такой мелочи?
Да и падать недолго — крохотные фигурки внизу увеличивались с пугающей быстротой. Я мчался сквозь выжженное небо Эринии, лавируя между всполохами огня и застывшими в воздухе десантными баржами. Без ранца — ни в чем подобном я уже давно не нуждался. Вряд ли хоть кто-то из обычных людей мог увидеть, но я чувствовал, как за спиной раскрываются астральные крылья. Огромные, сияющие, способные без труда нести несколько сотен килограмм плоти и штурмовых доспехов.
В самую гущу боя — и никак иначе. Туда, где блестящий строй авангарда уже дрогнул, смешиваясь с наседающими темными силуэтами. Я рухнул прямо на них, сметая и раскидывая изломанные тощие тела тварей, в которых уже не осталось ничего человеческого. Подошвы ботинок с лязгом ударили о камень, и тело сгорбилось, привычно гася инерцию и впиваясь в измученную поверхность Эринии металлическим кулаком, от которого во все стороны побежали трещины.
Черная копошащаяся волна отступила лишь на мгновение — и тут же снова накатила с воем и грохотом. Но я уже поднимался ей навстречу, занося для удара Крушитель — огромный двуручный молот, с которым не справился бы ни смертный, ни даже сильнейшие из Стражей.
Никто — кроме меня.
Руны на оружии засияли, и Крушитель устремился вниз, рассекая воздух с гулом, в котором уже слышался хор духов, когда-то заключенных в металл древними мастерами.
Удар — и во все стороны разносится хруст сминаемой плоти. Второй — и от визга раненых закладывает уши. Третий — и я уже стою один.
Больше желающих подраться не нашлось.
— Страж! — раздались голоса за спиной. — С нами Страж! Вперед!
Мое появление, как и всегда, вдохнуло отвагу и силы даже в тех, кто едва мог держать оружие. Преторианцы тут же воспряли и бросились ко мне, на ходу перемалывая остатки врагов сияющими серебром клинками.
— Держать строй! — Мой голос промчался над боем, перекрывая лязг металла и грозный вой штурмовых повторителей. — Держать строй, Хаос вас забери!
Сон отступил не сразу. Молот и броня исчезли, но я еще несколько мгновений ощущал плечами их могучую тяжесть, справиться с которой не смогло бы даже мое тело — только мощь первородного пламени, еще бурлившая внутри. Она снова явилась, принося с собой воспоминания, и перед глазами все еще стояли лица тех, кто навсегда остался на Эринии.
В прошлый раз они явились тогда, в госпитале. То ли оттого, что я начал забывать, то ли сами вдруг пожелали предупредить о грядущей опасности — и дотянулись из места вне времени, куда нет дороги даже сильнейшим из Стражей.
А сейчас? Что это — просто сон, или очередной предостережение?
Поднявшись с кровати, я натянул штаны и подошел к окну. Ночная прохлада коснулась разгоряченной кожи, однако покоя не принесла — скорее наоборот. Я чувствовал, как совсем близко, меньше, чем в километре отсюда, мерно дышит Тайга.
Но ее магия спала. А та, которую я немыслимым образом сумел почувствовать, оказалась совсем рядом. Будто где-то за деревьями вокруг усадьбы неторопливо двигались несколько ее источников, под завязку заряженные мощью единственного подвластного мне аспекта.
Огня.
Я еще не успел сообразить, что именно там происходит, а ноги уже сами несли меня по скрипучим половицам. Пальцы нащупали в темноте ручку, я вышел в коридор на втором этаже усадьбы…