Он предусмотрительно отошёл на несколько шагов, не сводя с Октавии глаз.
— Предлагаю в последний раз, — брякнул он.
— Если уж говорить о задницах, — прошипела Октавия, оттесняя Моргана в сторону двери. — То твоя уже принадлежит боссам из Вайдора, так что постарайся прикрыть её, пока не продырявили.
Она толкнула его в плечи так, что он пошатнулся.
— Ну смотри, это было последнее предложение.
Пит Морган, сопя и пыхтя открыл дверь, а затем захлопнул её за собой с такой силой, что поднял пыль с пола.
Октавия ещё долго стояла на том же месте, где и была. Нет, оставаться в таком положении точно не вариант. Сейчас необходимо достать Файерсу Изменённых, чтобы Брум даже не подумал заглядывать в Дыру и спрашивать с неё лично.
Пока что-то, что Брум её отец, будет знать только она, а он… Он не должен подозревать, что находится с брошенной дочерью в одном суперполисе.
И нельзя позволить уроду Моргану продавить её. Только не ему. Нужно вооружиться, укрепить позиции… Может, сделать что-то ещё… Только вот Альфы… Как их достать?
Он неспеша подошла к столу и устало села. Она знала, кто может помочь добыть Альфу, и не одного, только вот обращаться к нему совершенно не хотела.
Когда модификанты уже начали расходиться, к пивной посиделке, к моему удивлению, присоединилась Агнесс.
— Уф, замоталась, — она взобралась на барный стул и откинула свои белоснежные волосы назад.
Выглядела она и правда уставшей, но вроде бы в меня косыми взглядами не кидалась.
— Вон, бери пиво, — на полупустой ящик ей указал Акс, — а то нам не дают.
— Ну и правильно, — хмыкнула она и дотянулась до бутылки из тёмного стекла.
— Спасибо, что занялась всем этим, — сказал я и отсалютовал Нэссе.
Та только улыбнулась и сделала несколько глотков.
Я многозначительно посмотрел на Акселя и Саймона, и те быстро удалились из-за стола. Мы с Нэссой остались вдвоём.
— Вечер скоро, — будто невзначай проговорила она, не зная, с чего начать разговор.
— Есть планы?
— Да-а-а, — протянула она и покачала пивной бутылкой. — Мне нужно попасть на площадь, заказать торговцам много всяких вещей, оплатить, а потом приехать с кем-то и забрать.
Она взглянула на меня с надеждой в глазах. Я вовсе не пытался её игнорировать или вообще задвигать куда-то на задний план, но она, после того разговора, видимо, думала немного иначе.
— Хочешь, прошвырнусь с тобой? К Яго заглянем, можем прихватить Чейза.
Агнесс чуть нахмурилась.
— А что, так веселее, — я развёл руки. — Так что?
— Я хотела извиниться за истерику, — она резко переключилась на другую тему.
Надо же, а я думал, будет избегать вообще об этом говорить. Я кивнул.
— Знаешь, просто я… В общем, глупо было вот так тебе всё это вываливать, да и ты никогда никакой романтики ко мне не проявлял. Короче, извини, не хочу быть в ссоре.
— Мы и не ссорились, — я пожал плечами. — Нэсса, ты мне дорога, но… Не знаю, я к тебе как к сестре отношусь.
— Угу, — Агнесс отпила пиво, — в общем, я больше так не буду…
Сейчас она мне напомнила моих настоящих сестёр. Мы никогда не были особо близки, но я любил их, хоть Элла и Алисия часто задирались и постоянно подшучивали надо мной, как над самым младшим. А вот Марка они сюсюкали только в путь.
— Я бы на твоём месте всё-таки присмотрелся к нашему общему другу, — сказал я и не сдержал смешок, когда Агнесс чуть не подавилась пивом.
— Ну не знаю, — она смешно поморщила носик. — Он какой-то дёрганый.
— Все мы не без придури, — я усмехнулся. — Так что, помощь в походе на площадь нужна?
— Да, только я быстро соберусь, ладно? — она широко улыбнулась и спрыгнула со стула.
Хорошо, что Нэсса отходчивая. Мне бы не хотелось сейчас каких-то драм и разборок, у нас ещё оставался не решённым вопрос с тем, какое у неё отношение к Октавии, и что ещё она может выкинуть ради этой подруги, но пока что мы с Сиротами не пересекались, и меня это вполне устраивало.
Агнесс всё-таки отказалась тащить Чейза с собой, и мы отправились на площадь вдвоём. Уже наступили оранжево-серые сумерки, шум с площади доносился за много кварталов и пробивался через рёв мотора мотоцикла.
Мы остановились у одного из торговцев, которому я уже поручал присмотреть за транспортом, и тот с радостью согласился за небольшую плату.
Вечер на нейтральной территории был шумным и ярким. Повсюду горели огни и вывески. На площади снова устраивали уличные представления, играли музыканты. Здесь можно было не беспокоиться о каком-либо нападении.
— Как же хорошо-о-о-о, — протянула Нэсса, оглядываясь вокруг. — Давно мы не выбирались.
Она принюхалась — откуда-то тянуло запахом еды. Притом вполне себе аппетитно.
— Перекусим? — она умоляюще взглянула на меня.
— Почему бы и нет, — согласился я.
Агнесс радостно подхватила меня под локоть и потащила вперёд. Вот такой мне её было видеть куда приятней.
На улице у закусочной стояло несколько столиков. Это была не та забегаловка ближе к центру площади, в которой я ел с Аксом — место оказалось тише и уютней. Надо головой горели не очень яркие лампочки на толстом проводе. Народу тоже было немало.
Агнесс поручила мне выбрать столик, а сама побежала делать заказ. Я огляделся. Наконец-то у меня не было паршивого ощущения, что кто-то постоянно за мной следит. Хотя… Я уверен, что это вовсе не ощущение и слежка действительно есть, но тот, кто это делает, правда быстр и осторожен.
Пусть наблюдает. Я найду момент, чтоб его отловить.
— Скоро заберу. Заказала два пирога, Рэй, они та-а-а-ак вкусно пахнут! — почти взвизгнула от счастья Нэсса и водрузила на стол два высоких стакана с оранжевой жидкостью.
— Что это? — я оглядел стакан.
— Ну, не пиво, а то ещё обратно ехать, — хихикнула она. — Сказали, вкусный лимонад.
Она уселась не напротив, а поближе ко мне, чтобы было слышно друг друга через шум толпы вокруг и музыку.
— Слушай, — начала она. — С того момента, как мы познакомились… И когда я узнала, кто ты такой, я всё думала, а как ты будешь реагировать, если кто-то из нас умрёт, — она запнулась, видимо, ей было очень сложно сформулировать сейчас свою мысль и вопрос.
— Я видел слишком много подобного, чтобы зацикливаться на этом, — неопределённо ответил я. — Помню, в самом начале, у «Хеллер» не было подкожных блокираторов, были только нательные, уже после ошейников… Мы их часто срывали, через адскую боль, кто-то не выдерживал…
— Какой кошмар, — выдохнула Агнесс, — даже не верится, что это вот так происходило.
— Ерунда, — отмахнулся я. — Мы стали привыкать к боли, и они создали новую модель блокиратора, которая не только контролировала нашу силу, но и подавляла волю. И это было самым ужасным временем. Все дни тянулись один за одним. Справиться с действием блокировки было непросто, но в какой-то мере — можно. И однажды мне удалось.
— Что ты сделал? — в глазах Нэссы читались и интерес, и сочувствие.
— Я долго боролся с блокиратором. И хоть магию применить так и не смог, но снова почувствовал волю сопротивляться. Они усадили меня в кресло и снова начали свои манипуляции: вгоняли в вены препараты, от которых то ломило суставы, то всё тело покрывалось липким холодным потом.
Нэсса нахмурилась.
— Если бы это было быстро, можно было бы не заострять внимание. Но процедуры, измерения, новые инъекции продолжались часами. Иногда по пять, шесть, восемь часов. Я помню, что часто сосредотачивался на огромных часах не стене. Их цифры мигали, отсчитывая время, и я следил за ним, чтобы как-то отвлечься. В один из таких дней, после нескольких часов пыток я понял, что сорвусь.
Глава 23
Пытка длилась уже долго. Я начал терять счёт времени, потому что в ушах звенело, а перед глазами плавали чёрные точки. Стоило перевести взгляд в сторону, как на краю зрения яркими вспышками загорались искры.
В горле стояла тошнота, судорогами сводило всё тело каждые несколько минут. А они всё говорили, что прогресс есть, что скоро закончатся процедуры и начнутся тренировки. Я не чувствовал новой силы, она никак себя не проявляла, всё, что занимало мысли — боль. Бесконечная и нестерпимая.
Рядом стояло ещё несколько кресел. Два из них пустовали, на соседнем от таких же адских болей мучилась и стонала Мия. Если бы я мог дотянуться до неё, взять за руку и сказать, что это скоро закончится…
Но я знал, что это будет продолжаться очень и очень долго.
Прошло ещё несколько часов прежде, чем я почувствовал, что мои руки и ноги освободили от ремней. Они зря это сделали. Потому что непрекращающаяся боль в тот момент вызвала во мне не бесконечную усталость, а ярость, застилающую глаза.
Откуда-то взялись силы. Я вскочил с кресла и бросился на лаборанта, попутно хватая со стеллажа с инструментами увесистый многоразовый стеклянный шприц. Мне хватило прыти запрыгнуть прямо на невысокого мужчину и обхватить его ногами.
Лаборант растерялся и завопил, я размахнулся со всей дури, которая вскипела во мне и воткнул шприц ему в глаз. Брызнула кровь. Вопль лаборанта зазвенел в ушах, вокруг заорали все остальные.
Ярость застилала мне глаза, я вырвал шприц из глазницы и саданул туда ещё раз, чувствуя, как от удара в сжатой ладони разбилось тело шприца, и как резануло кожу.
Я отцепился от орущего и истекающего кровью лаборанта, толкая столик с инструментами прямо на одну из медсестёр. Она нелепо пошатнулась и упала, странно вывернув ногу. Послышался и её крик тоже.
Охрана спохватилась и в меня всадили несколько дротиков с успокоительным.
Когда очнулся, то с безумной улыбкой смотрел на конвой, который под руки тащил меня куда-то: они эту сцену запомнят. И запомнят очень надолго.
Улыбаться я перестал только тогда, когда увидел, что меня притащили в помещение, похожее на допросную, только вот с другой стороны. С той, где в окне можно было увидеть человека в соседней комнате.