Мальчишка немного подрос, и он решил обучить его плотницкому мастерству, чтобы было кому передать свое дело, когда руки уже перестанут его слушаться. Плотник из Битера оказался весьма средний. Может потому, что плотницкое мастерство его не очень-то интересовало, а может и потому что было ему на тот момент всего-то пять лет. Впрочем, получать от отца тумаки он не очень любил и потому проявлял определенную степень усердия.
Но гораздо больше ему нравилось забираться в большую лодку, отгребать подальше от берега и часами сидеть с удочкой в руках, выжидательно глядя на поплавок с перышком из лапы сципионикса. А когда он почувствовал азарт большого улова, то перешел и на сети, которые ему с другими мальчишками стали сдавать в наем старые рыбаки в обмен на часть улова.
Примерно в том же возрасте его дядя Пи-Ну, старший брат мамы, очень сильный и очень воинственный «стикори», стал брать его с собой на охоту. Натягивать тетиву настоящего взрослого лука Битер Сью пока еще был не в силах, и дядя изготовил для него маленький лук, не пригодный для охоты на крупного зверя, но вполне годящийся для того, чтобы подстрелить какую-нибудь мелкую птицу. И потому уже лет с пяти Битер Сью научился очень неплохо стрелять. Проводя с дядей Пи-Ну много времени, он и услышал множество местных легенд: об огнедышащих драконах, о блистательном городе, что расположен очень далеко от побережья за белыми скалами, о великих магах, способных поднимать с земли в воздух целые острова, заставлять реки течь снизу-вверх, и даже водопады по их желанию устремлялись от поверхности земли под самые облака.
Но маги эти не были таковыми сами по себе — творить чудеса им помогал волшебный камень, который хранился во дворце великого правителя этого города. Камень этот звался «сердцем ледяного дракона», и владеющий им обретал возможность управлять колоссальной силы магией, древней, как сама Вселенная.
Битер Сью верил в эти дядины истории без оглядки. Он слушал их, раскрыв рот, и мечтал когда-нибудь отправиться в эти загадочные земли, отыскать «сердце ледяного дракона» и самому стать великим магом.
Но потом дядя Пи-Ну признался ему, что все то, о чем он ему рассказывал, случилось тысячу лет назад, а может и вовсе было просто легендой, потому что никто никогда в тех краях не бывал и не сможет подтвердить, что далеко-далеко за белыми скалами действительно сохранились остатки какого-то древнего государства.
Но Битер Сью свято в это верил. «Стикори» в большинстве своем не были болтливы, и если они что-то говорили, то можно было не сомневаться: так оно и есть. У них даже была поговорка, которую Битер Сью запомнил на всю жизнь: «Кахука ада». Такая короткая фраза означала следующее: «Я все сказал, и все это правда».
И однажды, когда Битеру уже исполнилось десять, он поведал про «сердце ледяного дракона» своему другу Кливу, с которым они частенько рыбачили с лодки Габера Сью. У Клива так и загорелись глаза — ничуть не меньше, чем у самого Битера, когда он услышал эту историю из уст дяди Пи-Ну.
— Мы должны найти «сердце дракона»! — вскричал он, когда Битер Сью закончил свой рассказ.
Клив был на два года старше, и любой другой мальчишка в такой компании чувствовал бы себя предводителем, старшим не только по возрасту, но и по положению. Но только не Клив. Он видел в Битере равного себе товарища, и не собирался как-то главенствовать над ним или того пуще — оказывать на него какое-то давление. Но желание заполучить «сердце ледяного дракона» в его собственном сердце воспылало с такой силой, что он и друга убедил: пора начинать действовать, пока камень не присвоил себе кто-то другой. И они постепенно и очень осторожно стали выведывать у соседских «стикори» новую информацию об этом камне.
Нужно заметить, что «стикори» не живут постоянно на одном и том же месте. Постоянно перемещаясь с место на место, они могли встать где-нибудь лагерем на ночевку, да так и остаться здесь на два-три года. Но могло все случиться и наоборот. Часто было так, что «стикори» хотели обосноваться на своей стоянке надолго, но срывались с места буквально на следующий день. И причина была не только в набегах зеленомордых или же страшных ящерах, считающих место стоянки своей исконной территорией. Просто сами «стикори» часто бывали ветрены и переменчивы в своих решениях. Впрочем, это относилось не ко всем племенам. Как уже было сказано, этот дружественный союз включал в себя множество разношерстных племен, являя собой весьма пестрое лоскутное одеяло…
Так вот, «стикори» не жили постоянно на одном месте, в отличие от поселенцев, и однажды, отправившись навестить дядю Пи-Ну, чтобы еще раз расспросить его про «сердце ледяного дракона», мальчишки обнаружили, что лагеря на старом месте уже нет. Остались здесь только кострища, перерытая земля, где были захоронены всякого рода остатки жизнедеятельности, да хорошо протоптанные тропинки, по изгибам которых можно было угадать местоположение еще недавно стоящих здесь домов.
Но самого лагеря не было. Зато в нескольких милях от него, на берегу реки, мальчишки обнаружили другой лагерь. Собственно говоря, это не они обнаружили, а их обнаружили. Два бритоголовых неандера с секирами в руках отловили их в кустах и за уши притащили в лагерь.
— Дядечки, милые, хорошие, мы не хотели делать ничего плохого! — голосил Битер Сью.
— Дяденьки, только не убивайте нас! — блажил Клив, прекрасно понимая, что такой исход событий для них вполне вероятен.
Неизвестно из каких туманных далей пришло сюда это племя, и могло оказаться и так, что оно и слыхом не слыхивало о каких-то там договоренностях между местных «стикори» и поселенцами. Тем более, что языка поселенцев они не понимали, а мальчишки, как выяснилось, не понимали их собственного языка.
А увидев висящую на перекладине освежеванную человеческую тушу без головы и кожи, мальчишки и вовсе чуть не лишились чувство от страха. Это уже позже им объяснили, что туша не принадлежала человеку, или грилу, или же неандеру, что и так было понятно — руки-то было всего две. Это была горбатая обезьяна-скруччи, что стаями водилась в горах, питалась исключительно листвой фиолетового дерева Скручч и потому мясо имела очень нежное и ароматное.
Но в тот момент мальчишки буквально приготовились к жуткой смерти. Но им всего лишь надавали подзатыльников и накормили какой-то горячей и очень вкусной похлебкой с кусками форели.
Одна женщина принялась их о чем-то расспрашивать, но они только разводили руками, не понимая ее слов, но, когда она грязно выругалась на языке племени дяди Пи-Ну, Битер Сью так и подпрыгнул от радости.
— Кахука ада! — заорал он, не зная, что еще можно сказать. — Кахука ада! Я все сказал, и все это правда!
Женщина рассмеялась.
— Что — правда? — спросила она, закончив смеяться. — Ты же так ничего и не сказал, маленький засранец!
И Битер Сью, с трудом подбирая слова, поведал ей, что они с приятелем хотели навестить дядю в лагере «стикори» в нескольких милях отсюда, но племя уже ушло, и они просто отправились на разведку, где и были пойманы за уши, в прямом смысле этого слова.
Так они и разговорились. Женщину звали Алуя, ей было двадцать семь лет, и родом она была как раз из племени дяди Пи-Ну, потому и знала их язык. Она и маму Битера Сью помнила, и даже была на ее свадьбе с плотником Габером. А потом она и сама вышла замуж за мужчину из другого племени, а мама Битера Сью подарила ей на свадьбу одно из изделий своего мужа. И как бы в доказательство этого она показала мальчишкам стул, в котором Битер Сью без труда узнал работу своего отца. Хороший то был стул, очень крепкий. Столько лет прошло, а он даже не раскачался…
Сообразив, что убивать их тут никто не будет, как не будут и вывешивать их освежеванные трупы сушиться на солнышке, Битер Сью осмелел и принялся расспрашивать Алую о «камне ледяного дракона». Но она в ответ только хмуро покачала головой — ни о чем подобном она никогда не слышала. Тогда Клив спросил ее о древнем городе, что спрятан за белыми скалами.
Об этом Алуя тоже ничего не знала, но посоветовала поговорить на эту тему со стариком Диу — уж он-то помнит целую кучу всяких сказочных историй, к тому же знает язык поселенцев. И сама проводила мальчишек на другой край лагеря, где и находилась маленькая избушка старика Диу.
Он действительно оказался старым! Это был неандер, и хотя эти сапиенсы вообще отличались долголетием, но Диу, похоже, переплюнул всех. Лет ему было далеко за полторы сотни, но за эти годы он умудрился не растерять своих длинных густых волос, и они ниспадали белоснежно-седыми струями ему до самого пояса. Усы и борода свивались в единую толстую прядь, которая удобно возлежала у него на большом круглом животе. Сидя у горящего костра, Диу курил ароматную трубку, одновременно с этим пил какой-то горячий коричневый напиток из кривой глиняной чашки и задумчиво смотрел вдаль.
— Чистой воды и крепких зубов вам, дедушка, — приветствовал старика Битер Сью теми словам, какие было принято говорить в племени дяди Пи-Ну.
Старик недовольно глянул на гостей, оскалился и постучал ногтем по белым зубам.
— Зубы у меня все еще крепкие, как клыки раптора, — проскрипел он по-шэндийски. — А сырую воду я не пью уже много лет… — он показал мальчишкам свою чашку. — Только настой листьев дерева Скручч. Ты видел мертвую обезьяну у ворот? Они постоянно жуют эти листья могут жить до двух сотен лет… Если им, конечно, не отрезать головы и не сдирать шкуру! Попробуй, малыш, и может быть ты тоже сможешь прожить две сотни лет…
С этими словами старик протянул Битеру Сью свою чашку. Мальчишка осторожно взял ее и глотнул горячий напиток. Он чуть горчил, но в целом был весьма неплох. Клив тоже попробовал немного и довольно покивал.
— Вкусно, дедушка…
— Вы что-то хотели спросить у меня, сорванцы? Или просто так пришли, попить мой «скруччитин»?
— У них есть вопросы про город за белыми скалами, дядя Диу, — сказала Алуя за мальчишек.
Седые брови старика даже зашевелились от удивления, в выцветших глазах блеснули огоньки интереса.