Но Лата, казалось, его даже не слышит
— Зеркальце… — бормотала она. — Мастер Кли, вы видели это зеркальце⁈ Оно в золотой оправе!
— На рынке в Карталисе не бывает зеркал в золотых оправах, — терпеливо убеждал ее опытный кэтр. — И если уж вам так приспичило что-нибудь себе приобрести, то советую выбрать что-то менее броское…
— Да-да… — рассеянно отозвалась Лата. — Конечно… менее броское…
Глаза ее горели.
— Голубушка, у меня найдется для тебя как раз то, что ты ищешь…
Голос этот прозвучал у самого ее уха, и был о такой мягкий, такой вкрадчивый, что, казалось, ласкал слух. Обернувшись, Лата увидела рядом с собой женщину. Она была уже не молода — шестой десяток разменяла, наверное. Одета просто: длинное серое платье, подпоясанное плетеным кожаным шнурком, рыжий передник с большим карманом… На голове — красный платок. На глазах у нее была завязана черная повязка, и женщина неуверенно ощупывала рукой пространство перед собой.
— Откуда вы знаете, что я ищу? — спросила Лата. Она немного растерялась и не знала, как себя вести. Да и мастер Кли, ведя в поводу обеих лошадей, затерялся где-то спереди.
Неожиданно женщина рассмеялась, и смех этот показался журчанием ручья. Негромкий, но какой-то радостный.
— Я слышала, о чем ты говорила! Тебе нужно зеркальце. Неброское и небольшое, чтобы при необходимости легко могло уместиться даже в кармане… Это ведь так?
На самом деле Лата уже и думать забыла про зеркальце, едва перевела взгляд на следующий прилавок, но сказать об этом слепой женщине она почему-то не решилась.
— Да, я искала себе зеркальце…
Не убирая с обветренного лица улыбки, женщина сунула руку в карман передника и извлекла из него свернутую тряпицу, в которой явно что-то лежало. Дрожащими пальцами женщина сняла тряпицу, сунула ее обратно вы карман, а Лате показала небольшое круглое зеркальце, заключенное в простую деревянную оправу. Впрочем, сделала она была с большим вкусом из твердого дерева, чей цвет отливал темно-красным. Сверху оправа была покрыта лаком, и он нигде даже не облупился.
— Купи, голубушка, и ты не пожалеешь! Я много не попрошу, всего лишь пять медных келтингов… Это жалкая мелочь! Жалкая мелочь… жалкая мелочь…
Женщина говорила все тише, тише, пока не смолкла совсем. Лицо ее окаменело, как окаменела и улыбка на нем. Лата не знала, что ответить — ей больше понравилось другое зеркальце, в бронзовой оправе, но она боялась сказать об этом слепой женщине. А та, словно, испугавшись, что Лата уже ушла, протянула вперед руку и ощупывала воздух перед собой, пока не наткнулась на лицо Латы. Осторожно потрогала нос, глаза (Лата зажмурилась на мгновение), погладила ее по щеке.
— Красивая… — проговорила женщина, убрав руку. — Очень красивая и молодая. Только пережила много страшного. Я чувствую твой ужас, который еще совсем недавно жил в твоем сердце… Ты купишь у меня зеркальце, голубушка?
Ну как тут отказать? К тому же слепая была права, пять келтингов — сущий пустяк, особенно, если в кошельке у тебя не так уж пусто…
И Лата купила у нее зеркальце, предварительно осмотрев в нем свое лицо. Да, зеркало оказалось весьма неплохого качества! Никаких искривлений и искажений она не заметила, не было никаких сколов и огрехов на покрытии. И размер у него оказался в самый раз — если держать его перед собой за гладкую ручку, то в зеркальце умещается как раз все лицо.
— Аститура маэро… — произнесла слепая непонятную фразу, когда Лата отсчитала ей пять медных келтингов.
— Что вы сказали, тетенька?
— Аститура маэро, — повторила слепая с улыбкой. — На языке кэтров это значит «спасибо»…
Лата на стала уточнять, откуда она знает язык кэтров. Поблагодарив слепую и выслушав такие же слова благодарности в ответ, она бросилась догонять мастера Кли, который дожидался ее у прилавков с разными женскими безделушками.
— Куда же вы запропастились, сударыня? — спросил он недовольно. — Я уже устал вас ждать! Вот, пожалуйста… — он кивнул на прилавок. — Здесь полно девичьих цацек, можете купить себе, что пожелаете.
— Спасибо, я уже купила зеркальце, — холодно отозвалась Лата. — Больше мне ничего не нужно.
После общения со слепой, тот восторг, который она испытывала в отношении всего окружающего, у нее и в самом деле несколько поутих. Навалилась усталость, пусть не особо сильная, но ходить по местному рынку и любоваться товарами уже не хотелось.
— Мне сказали, что здесь неподалеку есть трактир с неплохими номерами, — сообщил Кли, уверенно двинувшись куда-то за наставленные повсюду повозки.
На него смотрели недовольно, а когда лошади толкали прилавки — да так, что товар на них содрогался, — то даже покрикивали ему вслед. Но Кли не обращал на это ровным счетом никакого внимания. Он просто шел к своей цели.
Трактир «Лоза винограда» и в самом деле нашелся совсем недалеко от базарной площади. Шустрый мальчишка-неандер принял у них лошадей и сразу привязал под навесом, пообещав накормить и напоить.
В трактире свободных столов почти не было, да и номер, по уверению хозяина — розовощекого пухляша с очень тонким голосом — остался только один. Но стоило ему пообещать несколько тэйлов сверх обычной платы, как сразу — о, чудо! — нашелся еще один свободный номер. Причем, рядом с первым.
Приказав принести ужин в номера, они отправились устраиваться на ночлег. Хозяин собственноручно помог занести вещи, пообещал истопить баню и удалился. Номер у Латы оказался вполне приличным — назвать его просторным было нельзя, но кровать оказалась широкой, стол — крепким, а занавески на окне даже не выглядели застиранными. В углу за ширмой стоял простенький умывальник, под которым расположилось ведро для воды. Оно было пустым. А под кроватью нашелся ночной горшок.
Ужин подали примерно через полчаса. Лата без особого удовольствия съела порцию какой-то птицы с пряными травами, выпила бокал вина и прилегла на кровать. Задремала даже, но тут явилась прислуга и оповестила, что баня готова.
С удовольствием смыв с себя накопившуюся грязь бескрайней равнины, Лата устроилась в своем номере за столом, чтобы привести в порядок волосы. Сначала она просто их расчесывала, но потом вспомнила, что у нее есть зеркальце, и внимательно осмотрела свое лицо.
После жаркой бани, распаренное и намытое, оно смотрелось даже моложе, чем обычно. Лет на семнадцать-восемнадцать, не больше. Лата была еще в том возрасте, когда годы хочется прибавить, а не убавить, и потому установила зеркало на столе — чтобы свободны были обе руки — и воспользовалась пудрой и помадой, которые купила в лавке в Уис-Порте. Сложно было судить насколько лет после этого она стала казаться старше, но то, что теперь выглядела гораздо ярче — это было бесспорно.
Лата поднесла зеркало к самым глазам и заглянула в них, любуясь. Ей нравились свои глаза. Их зеленый цвет был очень редким — подобного не было больше ни у кого в Гатле-на-Вете. И хотя в славном городе Уис-Порте она пробыла совсем недолго, но все же была уверена: там тоже вряд ли нашлась еще одна девушка с подобным цветом глаз. Чистая зелень, без всяких карих и голубых вкраплений и разводов. Редкость. «Порода!» — как когда-то говорил папенька…
Вдоволь налюбовавшись на себя, она отправилась в постель и уснула почти сразу, даже не ворочаясь, с улыбкой на лице…
Проснулась она внезапно, как от толчка. Широко распахнула глаза, но увидела только непроглядную темноту. Должно быть еще было глубокая ночь, а тучи за окном закрывали все звезды, не пропуская наружу ни единого проблеска света.
Откинув одеяло, Лата села на кровати. Немного пришла в себя, потом поднялась на ноги и, ощупывая перед собой пространство руками (совсем как та слепая на рынке), сделала несколько шагов вперед. Остановилась, крутя головой по сторонам. Странно, но не было видно даже оконного проема, хотя он-то должен был хоть чуть-чуть светиться.
И тут она замерла. Справа, в той стороне, где по ее расчетам должен был находиться стол, она заметила свечение. Идеально круглое пятнышко слабого света. Лата сразу догадалась, что это светится стоящее на столе зеркало, которое она там оставила с вечера.
Лата немного удивилась. Она понимала, что само по себе зеркало светиться не может, для этого оно должно отражать какой-то свет, который падает на него извне. Но снаружи не было никакого света!
Лата сделал несколько шагов по направлению к столу, и остановилась, наткнувшись на стул. Держась за спинку, обошла его, неуверенно протянула вперед руку и взяла со стола зеркало. Поднесла к лицу.
И увидела в отражении себя. В первое мгновение она даже не поняла, что с ней не так. Все то же красивое девичье лицо, те же волосы, заплетенные на ночь в толстую косу, те же глаза… Хотя нет — глаз в темноте она не увидела, лишь виднелись вместо них два черных круглых провала. Но это и не удивительно, ведь полная темнота вокруг…
Лата почувствовала, как внутри у нее начинает стремительно разрастаться тревога, которая быстро превращается в обычный страх. Его извилистые ледяные пальцы охватили все ее тело, и даже сердце, казалось, замерло, сжатое под коркой льда.
Она метнулась в ту сторону, где по ее расчету должно было находиться окно, нащупала свободной рукой занавеску и рывком сдвинула ее в сторону. Прижала ладошку к стеклу и буквально влипла в него лицом, пытаясь рассмотреть хотя бы искру света снаружи.
Но ничего не увидела, ни малейшего проблеска. Даже собственных рук не могла разобрать!
И тогда она снова поднесла к глазам зеркало, купленное на рынке у слепой женщины. Свое отражение в нем она по-прежнему видела, и у него все так же не было глаз — лишь два черных идеально круглых провала на том месте, где они должны были находиться.
Поняв, что окончательно впадает в панику, Лата с коротким стоном ощупала пальцами свои глаза, с ужасом ожидая, что они сейчас провалятся в пустые глазницы. Но нет, пальцы никуда не провалились — под опущенными веками прощупывались неподвижные глазные яблоки, но сами они никаких прикосновений к себе не чувствовали. Словно онемели. И собственные пальцы она видела только в зеркало, но стоило только отвернуться от него, как они тут же исчезали… Она не видела вообще ничего!