В данном случае следует заметить, что существует 14 главных видов суеверия, которые подробно описаны у Исидора Севильского в его «Этимологии», а также у Фомы (II, 2). Более подробно мы остановимся на них, когда зайдет речь о значении этой ереси и именно при разборе последнего вопроса этой первой части.
Вид женщин, через посредство которых дьявол говорит или совершает чудеса, следует называть пифонами. Этот вид довольно часто занимает первое место среди колдунов (malifici), кои весьма различны, и нет необходимости причислять их к какому-либо другому виду. Канон говорит только о вышеуказанных женщинах, а не о ведьмах. Распространять сказанное на иные виды суеверия есть ошибка и неверное понимание канона. Если данные женщины действуют только в воображении, то это вовсе не означает, что все ведьмы действуют таким же образом. Искажением смысла канона является утверждение, будто только в воображении они могут обворожить и наслать порчу или болезнь.
Подобного рода лжеучителя заслуживают тем большего порицания, потому как они признают внешнее действие, то есть действующего демона или действительную болезнь, но при этом совершенно отрицают посредствующее орудие в лице ведьмы. А ведь именно средство всегда имеет свою долю участия в действии. И отрицать это невозможно.
В данном случае совершенно неуместно выглядит утверждение, будто фантазия является чем-то реальным. Следует понимать, что фантазия, как таковая, ничего не может достигнуть и при кознях и демона не может быть использована. Даже при заключении договора с дьяволом, в котором ведьма отдаётся полностью и обязывается на служение полностью, в действительности фантазия и воображение не играют значительной роли. Для исполнения договора ведьме необходимо сотрудничать с дьяволом телесно, а не умозрительно. Ведьма и колдун употребляют при порче весьма реальные, а нисколько не воображаемые средства: злой глаз, заклинания, заворожённые предметы, подкладываемые под порог дома, и т. д.
Более того, если же внимательно изучить текст канона, то там можно найти достаточно указаний на то, как проповедники и священники должны проповедовать в церквах народу. Во-первых: никто не должен веровать в то, что, кроме Единого Бога, есть ещё другое высшее и божественное существо. Во-вторых: скакать верхом с Дианой или с Иродиадой означает исключительно скачки с дьяволом, который лишь принял другой облик. В-третьих: подобная езда есть плод игры воображения, когда дьявол настолько овладел умом поддавшегося ему человека, что тот принимает фантазию за действительность. В-четвёртых: поддавшиеся ему люди обязаны полностью ему подчиняться. Следовательно, нелепо распространять вышеуказанные слова канона на поступки ведьм вообще, так как существуют различные виды чародейства.
Вопрос о том, могут ли колдуны переноситься по воздуху наяву или в воображении, например, как пифоны, мы рассмотрим в третьей главе второй части. Там будет указано также, что им под силу совершать оба этих действа. Следовательно, будет совершенно устранено и второе лжеучение, будучи подвергнутым всестороннему его разбору с точки зрения здравого понимания канона.
Наконец, третье лжеучение, которое основывается на словах канона и утверждающее, что чары ведьм есть лишь плод фантазии, отрицается словами того же канона, правильным образом истолкованными. Например, если там говорится: «Кто верит в возможность превращения какого-либо существа в лучшее или худшее состояние или изменения его облика кроме как самим Создателем, тот стоит ниже язычников и неверующих», то эти три пункта, взятые выборочно, идут вразрез со Священным Писанием и с определениями канонистов. Дабы убедиться в том, что ведьмы способны создавать несовершенных тварей, следует обратиться к канону «Nec mirum», канону «Episcopi», а также к толкованию святого Августина о кудесниках фараона, превративших свои посохи в змеи. Читаем также в глоссе к Исходу 7: «Фараон призвал мудрецов…», далее – в глоссе Страбона о том, что демоны несутся по свету, как только ведьмы заклинаниями пожелают достичь чо-либо через них и начинают собирать различные семена, через употребление которых могут возникнуть разные твари. Об этом же есть и у Альберта Великого «О животных», и у св. Фомы 1, 114, 4. Для краткости мы не приводим их рассуждения целиком. Впрочем, следует заметить, что у них под глаголом «fieri» (быть) подразумевается «быть созданным» (procreari). Во-вторых, важно понимать, что единственно лишь Бог в силу своей власти может превратить что-нибудь в лучшее или худшее состояние (для исправления человека или в наказание ему). Подобное случается, однако, часто и через посредство демонов. О первом случае сказано: «Бог милует и наказует», и как следствие: «Я умерщвлю и Я оживлю». Относительно же второго случая говорится: «Послание через злых ангелов». В указанном каноне «Nec mirum» необходимо обратить внимание на слова Августина, где ведьмам и их чарам приписывается не только насылание болезней, но даже и смерти.
В-третьих, следует принять во внимание и следующее обстоятельство: нынешние ведьмы, опираясь на власть демонов, порой оборачиваются волками и другими лютыми зверями. К тому же и канон говорит именно о действительном, а не о воображаемом превращении, что иногда имеет место быть (св. Августин в своем «О граде Божием» сообщает об известной волшебнице Цирцее, о сотоварищах Диомеда и об отце Престанция). Однако на эту тему речь будет идти в некоторых главах второй части, а также и о том, присутствуют ли или отсутствуют при этом ведьмы, принимает ли дьявол на себя их облик и является ли человек самому себе в этом новом облике.
Итак, возникает закономерный вопрос – является ли признание колдунов ересью?
Напомним, что вторая половина вопроса, стоящего в начале этой части книги, утверждает еретичность в упорном отрицании существования ведьм. Разумно спросить, возможно ли считать подобных отрицателей, открыто уличенных в еретичестве, еретиками или же только стоящими под сильным подозрением еретичества? Нам кажется, что первое утверждение будет единственно правильным – да, они еретики. В своей Glossa ordinaria (in cap. ad abolendam, praesenti u vers. deprehensi) Бернард говорит, что изобличение в ереси происходит трояко, а именно:
1) с поличным, когда обвиняемый открыто проповедует ересь,
2) через законное доказательство свидетелей.
3) при собственном признании вины и покаянии.
Так как подобные люди открыто протестуют против всего вышесказанного, или открыто проповедуют, что ведьм не существуют, что они совершенно безвредны для людей, таких проповедников можно смело причислить к еретикам. Об этом говорит Бернард в Глоссе к главе «Excommunicamus» относительно слова «deprehensi publice». Аналогично смотрит на данный вопрос и канон «Cuibusdam extra de ver. sig». Предлагаем читателю самостоятельно изучить главу и убедиться в том, что мы правы.
Наказание, диктуемое каноном «Ad adoleedam, in praesenti extra de haer.» и состоящее в лишении священнического сана для духовного лица и передаче мирянина светской власти (для смертной казни), представляется слишком суровым, если учесть, что большинство, изобличенных в лжеучении заблуждаются по незнанию. Посему представляется правильным смягчить строгость суда, следуя указанию dist 40 ut constitueretur.
Отвечая на эти слова, мы желаем скорее найти проповедникам оправдание в таком пороке и такой ереси, нежели их обвинять, как об этом сказано в «Extra de praesum. с. eitteras, quodcirca mandamus». Против проповедника, находящегося под подозрением, может быть начат процесс, но из этого совершенно не следует, что он должен быть непременно осуждён. Дело в том, что мы не можем пренебрегать легкомысленными обвинениями, наветами против истинной веры. Стало быть, необходимо тщательно исследовать их.
Подозрение бывает трех видов: слабое, тяжкое и очень тяжкое, о чем сказано в главах «Accusatus», «sum Contumacia, lib VI, de haeret», а также в примечания Архидиакона и Иоанна Андреаса о гл. «Accusatus» и о слове «vehemens». Также о подозрении сообщается в «Litteras», а об очень сильном подозрении говорится в каноне dist, 24 quorundam.
Таким образом, надо исследовать, под какое подозрение подпадает проповедник. Высказывающих еретические утверждения проповедников нельзя мерить единой меркой. Одни из них говорят по своему незнанию Божественного права, другие, будучи достаточно просвещёнными, колеблются, проявляя нерешительность в этом вопросе. Ошибочность мнения ещё не является причиной впадения в ересь. Корнем зла становится закоснелость воли.
Следовательно, ни в коей мере нельзя говорить об одинаковой степени подозрения в преступлении ереси. Если подозреваемые думают, что они вследствие своего незнания могут отделаться от суда, то они должны при этом понимать, сколь тяжек и велик грех тех, которые провинились ради этого незнания. Ведь как бы незнание ни было многообразно, оно не может считаться у пастырей духовных чем-то непреодолимым.
Также оно не может быть признано и частичным незнанием (как говорят философы), которое у богословов-канонистов и юристов носит название «ignorantia facti».
Незнание Божественного закона, ведение которого обязательно для всех и каждого, не освобождает от ответственности. Читаем у папы Николая: «Сеяние небесного семени дано нам; горе нам, если мы его не сеем; горе, если мы молчим» (dist. 43). Проповедники должны знать Священное Писание (сравни dist. 36 pertotum) и об опеке душ паствы в том числе (ibid., с. 2, ессе u. siquis vult). Как утверждают Раймунд, Гостиенсис и Фома, тут не требуются громадные познания, чтобы неукоснительно исполнять свои обязанности.
Допустимо прибавить для их некоторого утешения следующее: если они (проповедники) станут в будущем распространять верное учение вместо прежнего лживого, то их неведение правовых вопросов (свершаемое с умыслом или без оного) может быть названо незлостным.
Итак, первый из названных видов незнания не оправдывает, а осуждает. Ведь еще псалмопевец сказал: «Не хочет он вразумиться, чтобы делать добро».