– Я бы предпочел сходить за эликсиром в вашем обществе, Хигарт.
– Хорошо, сходим... – Ломать голову касательно причин такого желания мэтра магистра я не стал. – Тогда подождите меня, через час вернусь, вербовка здесь дело недолгое.
Однако вербовка вербовкой, но промочить глотку после шестидневного перехода через пустыню – дело святое и угодное Пресветлому Сеггеру...
Едва переступив порог таверны «Веселая каракатица», я увидел за стойкой старого своего знакомца.
– Привет, Калларье! Никак я буду у тебя сегодня первым посетителем?
– Рад тебя видеть, Хигарт, – меланхолично ответил Калларье. – Не лучший денёк для торговли, да...
Сколько его помню, Калларье всегда жалуется на судьбу и на убыточность своей коммерции. Что не мешает ему считаться одним из самых зажиточных людей в Вальгеро. Давно известно: охотники за фортуной, даже самые удачливые, редко заканчивают свои дни в достатке. В отличие от тех, кто снабжает их выпивкой и услугами жриц любви... Калларье умудрился совместить обе эти стези: в молодости изрядно покуролесил, гоняясь за птицей счастья, а в зрелости женился, остепенился, завел доходное дело, преизрядно растолстел... Хотя прежняя закалка, широченные плечи и увесистые кулаки до сих пор позволяли ему экономить на услугах вышибалы.
– А давай-ка начнем с бутыли твоего знаменитого эрладийского красного, – жизнерадостно заявил я. – Веришь ли, даже в столице вспоминал его вкус!
– Нет его... – понуро сказал Калларье.
– Не повезло... Ну ладно, тогда «Берзо-Раллэ», у него букет почти не хуже.
– И его нет.
– Ну тогда эта, на травах... как ее...
– «Кровь кракена»? И ее нет.
Чудеса... Неужто всё выпили? Жители Вальгеро в массе своей предпочитают более дешевые напитки, а эрладийское красное и «Берзо-Раллэ» пьют истинные ценители, которых здесь не так-то много...
– Пожалуй, проще будет спросить, что у тебя осталось... – сказал я.
– «Слава Туллена», но не советую, его в последнее время стали безбожно крепить винным зельем. «Слеза святой Гаргулы», ничего, вполне приличное винцо. «Услада праведника», пятилетнее, рекомендую... Неплохой выбор аккенийского белого, но ты его, кажется, недолюбливаешь. Других марочных нет...
– Подожди... Не понял... У тебя что, вообще нет эрладийских вин?!
– Нет. И не будет. Торговать эрладийским в наше время непатриотично.
– Что?! – мне показалось, что я ослышался.
– Не-пат-ри-о-тич-но.
Ну дела... С каких это пор кабатчики пекутся о патриотизме в ущерб мошне? Да им и слова-то такого знать не положено. Калларье, допустим, для избранной профессии редкостно образован, но выгоду свою блюдет не хуже прочих коллег...
– Ладно, – махнул я рукой, – давай бутыль «Слезы святой Гаргулы», поддержим отечественных виноделов... И вот что: выстави стол за порог. И принеси мне лист пергамента, перо с чернильницей да колокольчик позвонче.
Именно так вербуют наемников в Вальгеро: у порога трактира. Услышав знакомый звон, и члены Гильдии, и вольные стрелки буквально выстраиваются в очередь, остается только выбирать лучших. Полдень, конечно, час по здешним меркам весьма ранний, но все же десяток-полтора лихих рубак я рассчитывал нанять быстро и без проблем.
И тут Калларье убил меня наповал:
– Ничего не получится.
– Что не получится?
– Вербовка.
– Та-а-ак... – я тяжело опустился на стул. – Тащи-ка вместе со «Слезой» две чарки... Присаживайся и расскажи все по порядку.
– Бастион проклятый жизни не дает, все под себя зажал, не дыхнуть, не перднуть... – пожаловался Калларье, разливая вино по чаркам. – Твое здоровье!
Вообще-то он некогда отучился пару семестров в аккенийском университете, хоть и давненько забросил изучение наук тривиума ради погони за наживой. Но многолетнее общение с пьяным сбродом даром не проходит, и в речи Калларье нередки выражения, которым не учат на лекциях по риторике.
«Слеза» действительно оказалась неплохим вином. Хотя до эрладийского красного ей, конечно, далеко...
– Ничего не понял... – признал я открыто и честно. – Что за бастион? Жители Вальгеро наконец обзавелись укреплениями? Как-то не заметил, подъезжая.
– Не бастион – «Бастион»! «Бастион истинной веры», понимаешь? Бывший бордель...
– Час от часу не легче... Давненько я здесь не бывал, похоже, пропустил что-то важное...
– Зря притащился, хоть и рад тебя видеть. Не тот уже Вальгеро, совсем не тот...
И он рассказал: когда я приезжал сюда в последний раз, «Лига спасения Аккении и Туллена» уже существовала... Но никто ее всерьез не воспринимал. И в самом деле, собираются по вечерам два десятка горлопанов в одной из самых захудалых пивных и рассуждают, как всем замечательно станет жить, если перебить большую часть представителей нелюдских рас, загнав остатки в хорошо охраняемые резервации, а заодно приструнить и немалую часть людей – всех иноземцев и иноверцев.
– Ну да, ну да, – согласно покивал я. – Слыхали... Перерезать всех эрладийцев, заставить кандийцев от ереси отречься и истинную веру принять, – глядишь, и дожди снова пойдут, и твари Темной Стороны сами собой все вымрут... А если уж еще и троллей с орками под корень истребить, так и вообще благодать полная настанет.
– На Лааре нет воды, – значит, выпили эрладийцы! – с издевкой процитировал кого-то Калларье и с опаской взглянул на дверь. Отхлебнул вина, вздохнул:
– Кто же их опасался еще пару лет назад? Ну хрипят о своем за пивными кружками, ну с факелами пройдут ночью... Чепуха, мало ли блаженных на свете.
Но не так давно, по словам Калларье, все разительно изменилось. Откуда-то у «лигистов» появились деньги, и немалые. На ежевечерних собраниях главари щедро угощали своих подручных; экипировали – справили им новую форму, закупили оружие; и то, и другое – всё новое, дорогое. И начали платить неплохое жалованье членам «ударных отрядов». Молодежь потянулась к лигистам. Но откуда они брали средства – непонятно. Людей зажиточных никогда среди этих горлопанов не замечали...
– Подожди, подожди... – вспомнил я сцену, увиденную при въезде в город. – Кожаные камзолы, черные рубахи, короткая стрижка... Они? «Лига спасения»?
– Они, – подтвердил Калларье. – Только теперь по-другому называются – «Лига Тугарда». И программа появилась вполне конкретная...
– Единый Тугард?
– Он самый... Без нелюдей и инородцев-иноверцев, разумеется.
Разговоры насчет объединения Аккении и Туллена идут давно: дескать, один язык, одна вера, схожие обычаи, да и были уже когда-то единым государством Тугард... Но одно государство – это один правитель. А в Туллене власть крепко держит лорд-регент Адрелиан, местоблюститель королевского престола. И на вторые роли в новой единой державе никогда не согласится. Да и императорская династия Аккении никогда своими правами не поступится. И все разговоры остаются разговорами.
В Вальгеро, однако же, от слов перешли к делам... Поворотным пунктом, как выяснилось из слов Калларье, стали прошлогодние выборы бургомистра и советников магистрата. Надо сказать, что должности эти никогда среди здешней вольницы излишним авторитетом не пользовалось... Тем не менее на них претендовали – и традиционно избирались – наиболее уважаемые жители города. Но в прошлом году на пост бургомистра выставил свою кандидатуру Аргелах, глава местного отделения «Лиги». А в советники баллотировались наиболее активные лигисты.
– Ну и началось... – рассказывал Калларье. – Подкупали, запугивали... Что ни ночь – шествие с факелами, да не десятками уже маршируют, многими сотнями... Пару домов сожгли, кое-кого на нож посадили. Ответственность на себя не брали, но... У нас, сам знаешь, всякое случается, но тут уж больно вовремя, и как раз тех, кто мешал им больше всего.
Короче говоря, выборы «Лига Тугарда» выиграла вчистую, получив пост бургомистра и четырнадцать голосов в магистрате из семнадцати. И новые отцы города очень быстро прибрали к рукам не номинальную, но вполне реальную власть, опираясь на сторонников-лигистов.
– Значит, ты теперь не советник? – догадался я.
– Да нет, советник... А толку-то? Э-э-э... – Калларье скорбно махнул рукой.
– Так что с наемниками? И с прочими вольными людьми? – вернулся я к насущному. – Выгнали всех из города, что ли?
– Специально не гнали... Но многие сами ушли – йордлинги, кандийцы, ну и те, кто в Сеггера не верует... Мало радости ходить по улицам и ждать, когда из-за угла толпа бритоголовых вывернет. А остальных почти всех наняли в Гвардию Тугарда. Это так теперь стража городская называется. Стража-то стража, а как ночь – плащи с гербом скинут, а под ними – камзолы черные, кожаные... И к дому купца-иноверца какого-нибудь...
– И все пошли? – изумился я. – Охотники за жемчугом и прочая братия... Они ж фарт ловить привыкли, а не строем ходить за жалованье. Хоть кого-то найму, как думаешь?
Мне ну никак не хотелось расставаться с надеждой пополнить отряд.
– Кое-кто не пошел, но тех уж нет тут – люди вольные, на подъем легкие, ни дома, ни семьи... Душно здесь стало, ну и ушли. А многие сломались... Ты жемчуг-то или когг затонувший еще пойди поищи, от чудовищ-то отбиваючись. А тут купец, к примеру, эрладийский, – враг отечества и веры, по-ихнему, – и при том добра полон дом... Ну и...
– А как же купцы-караванщики охрану нанимают?
– Так отряды Гвардии и охраняют караваны, а деньги – Лиге... А с теми, кто с гвардейцами связываться не хочет и в других городах наемников вербует, – очень нехорошие вещи на дорогах случаются. Ну а эрладийцы уж год к нам носа не кажут, да и оседлых почти не осталось.
– А в Карадене тоже новые порядки? – спросил я. – Хотел нанять там лучников, но раз тут такие дела...
– Ездили к ним наши лигисты, как же, про Тугард и Святую Веру разговоры вели. Да только к сокменам пойди, сунься. У них не та вольница, что здесь была, старейшины власть крепко держат. С чем пришли, с тем и ушли. Так что там все по-старому.