Сообщение это привело в ярость Говарда Строу.
— И это пока мы здесь сидим и чешем языками! Хватит тратить время на пустопорожнюю болтовню. Давайте уничтожим их — и точка! Что им здесь делать, на нашем спутнике? Разве вы со мной не согласны? — Он ткнул пальцем в Габриеля Бейнса.
— Согласен, — ответил Бейнс, он чуть-чуть отодвинулся от делегата маниев. — Откуда вам это стало известно? — спросил он у Джекоба Саймиона.
Геб издал сдавленный смешок.
— А вы, что, не видите их здесь, в этом помещении? Астральные дела? Вы даже не помните, как сюда пришел Игнас. Пришел и забрал с собой Омара Даймонда. Но вы об этом позабыли, так как этому не суждено было случиться. Пришельцы сделали это неосуществившимся, разделив троих на одного и двух.
Не отрывая от пола безнадежного взгляда, депр печально произнес:
— Значит, уже слишком поздно. Они высадились.
Говард Строу в ответ рассмеялся, отрывисто, равнодушно.
— Но только в Гандитауне. Кого это волнует? По нему уже давно плачет хорошая швабра. Лично я был бы только рад, если бы его уничтожили целиком и полностью — ведь это настоящая выгребная яма, и от всякого, кто в ней живет, невыносимо смердит.
Втянув голову в плечи, как будто его ударили, Джекоб Саймион пробормотал:
— По крайней мере, нам гебам, не свойственна жестокость. — Он прикрыл глаза, тщетно пытаясь сдержать слезы. При виде этого Говард Строу облегченно ухмыльнулся и слегка подтолкнул Бейнса.
— У вас в Да-Винчи имеется достаточно эффективное оружие? — спросил у него Бейнс. Интуиция подсказывала ему, что готовность маниев сбросить со счетов Гандитаун имеет вполне определенную подоплеку; мании, возможно, замышляли ни за кого не заступаться, пока не возникнет непосредственная угроза их собственному поселению. Они категорически не желают предоставлять для общего блага изобретательность своих гиперативных умов.
Давнишние подозрения Габриеля Бейнса в отношении Строу теперь получили весьма серьезные подтверждения.
Тревожно нахмурившись, Анетта Голдинг произнесла:
— Мы не можем допустить, чтобы Гандитаун вылетел в трубу.
— «Вылетел в трубу»? — передразнил ее Строу. — А неплохо бы! Почему бы не посодействовать этому? Послушайте: у нас есть сверхоружие. Мы к нему еще ни разу не прибегали; с его помощью можно уничтожить любую вторгшуюся армаду. Мы выпроводим пришельцев — но сделаем это, когда сами сочтем нужным. — Он обвел взглядом остальных делегатов, явно наслаждаясь могуществом своего положения, господством над ними. Они все теперь всецело зависели только от него.
— Я знал, что вы поведете себя именно так, как только наступит кризис, — с горечью вымолвил Габриель Бейнс. Боже, как он ненавидел маниев. Ненадежные в нравственном отношении, эгоистичные и самонадеянные, они попросту не в состоянии были хоть что-нибудь сделать для общего блага. Размышляя над этим, он дал себе зарок — если когда-нибудь подвернется удобный случай отыграться на Строу, то он уж его не упустит. Фактически, понял он, если представится благоприятная возможность отплатить всей этой компании, всему клану маниев — ради такой цели стоит жить. Пока что преимущество на стороне маниев, но ведь так не будет продолжаться вечно.
По сути, Габриель Бейнс отметил про себя, стоило бы даже отправиться к пришельцам и заключить с ними договор от имени всего Адольфвилля: пришельцы и мы против высот Да-Винчи.
И чем больше он об этом думал, тем больше по душе была ему такая идея.
— У вас есть что-нибудь, что вы могли бы предложить нам, Гейб? — пристально глядя на него, спросила Анетта Голдинг. — У вас такой вид, будто вы придумали что-то стоящее. — Как и у всех поли, у нее было обостренное восприятие. Она верно истолковала перемены в выражении его лица.
Гейб предпочел солгать. Нельзя было иначе.
— Как я полагаю, мы можем пожертвовать Гандитауном. Мы не станем им мешать, пусть они обосновываются в той местности, организуют базу, в общем, поступают так, как им заблагорассудится. Нам это может не нравиться, но… — Он пожал плечами. Что еще они в состоянии сделать?
— Л-люди, в-вы, — заикаясь, жалобно произнес Джекоб Саймион, — б-безразличны к нашей с-судьбе только из-за того, что мы — не столь чистоплотны, как все вы. Я намерен вернуться в Гандитаун к своему клану. Если им суждено погибнуть, то я погибну вместе с ними. — Он встал, с грохотом оттолкнув свой стул. — Предатели, — добавил он, и шаркающей гебовской походкой направился к выходу. Остальные делегаты молча наблюдали за его уходом, выражая, каждый по-своему, равнодушие. Даже Анетта Голдинг, которой всегда до всех и всего было дело, казалась не особенно обеспокоенной.
И все же — пусть всего лишь на какое-то мимолетное мгновенье — Габриелю Бейнсу стало грустно. Ибо каждого из них, и даже всех их в целом, когда-нибудь может постигнуть точно такая же участь, поскольку частенько случалось, что паран, поли, шиз и даже маний мало-помалу соскальзывали, как бы уносимые непреодолимым течением, незаметно, внешне неразличимо, но в конечном итоге безвозвратно к тому, чтобы превратиться в геба. Такая судьба может постигнуть их всех. В любое время.
А теперь, понял Бейнс, если это случится с любым из нас, нам некуда будет податься. Что станет с любым гебом без Гандитауна? Хорошенький вопрос. Ему стало не по себе при мысли об этом. Его обуял страх.
— Подождите, — громко крикнул он вслед удаляющемуся гебу.
У самой двери неуклюжая, небритая, неряшливая фигура Джекоба Саймиона в нерешительности приостановилась; в понуром взгляде геба мелькнул проблеск надежды.
— Вернитесь, — сказал Габриель Бейнс, затем обратился к остальным делегатам, в особенности к высокомерному Говарду Строу. — Нам необходимо действовать согласованно и дружно. Сегодня это — Гандитаун, завтра это будет поселок поли Гамлет или мы сами, или шизы — пришельцы переловят нас одних за другими поодиночке, пока высоты Да-Винчи не останутся в гордом одиночестве. — Его антагонизм по отношению к Строу придал голосу оттенок ядовитой суровости; он едва сам узнавал его. — Я официально голосую за то, чтобы мы употребили все наши ресурсы и отвоевали Гандитаун. Нам следует немедленно занять оборону и стоять до конца. — Прямо посреди куч мусора, навоза и ржавеющего оборудования, добавил он про себя, и поморщился.
Через некоторое время его поддержала Анетта.
— Я… тоже за это предложение.
Все остальные, один за другим, проголосовали «за». Голос «против» подал только Говард Строу. Таким образом, предложение Бейнса прошло.
— Строу, — резким тоном произнесла Анетта, — вам поручается предъявить то чудесное оружие, которым вы хвастались. Поскольку вы народ воинственный, вам мы и доверяем провести атаку с целью возвращения Гандитауна. — Затем она повернулась к Габриелю Бейнсу. — А вы, параны, способны тщательно ее подготовить. — Теперь, когда все было решено, она казалась совершенно спокойной.
— Вы хотя бы представляете себе, что такое сражаться в Гандитауне? — недовольно пробурчал Строу. — Путь себе придется прокладывать в доходящих до пояса… — Он осекся, затем обратился к Джекобу Саймиону и Омару Даймонду. — Нам понадобятся все имеющиеся среди шизов и гебов святые, провидцы, чудотворцы и просто рядовые экстрасенсы, каких только сможем откопать. Ваши поселки согласны мобилизовать их и предоставить в наше распоряжение?
— Не возражаю, — сказал Даймонд. Саймион утвердительно кивнул.
— А кроме чудо-оружия из Да-Винчи и особых способностей святых из кланов гебов и шизов, — сказала Анетта, — нам, представителям остальных кланов, тоже не мешало бы предложить нечто более существенное, чем простую видимость сопротивления.
— Если бы заполучить, — подала голос мисс Хибблер, — полные имена пришельцев, мы могли бы составить нумерологические диаграммы и выявить их слабые места. Или, будь в нашем распоряжении точные даты рождения каждого из них…
— Как я полагаю, — перебила ее Анетта, — оружие маниев, поддержанное организаторским талантом паранов, в сочетании с экстрасенсорными способностями гебов и шизов, будет куда более действенным.
— Спасибо, — сказал Джекоб Саймион, — за то, что не пожертвовали Гандитауном. — Взгляд его говорил красноречивее всяких слов о том, насколько он признателен Габриелю Бейнсу.
Впервые за многие месяцы, а может быть и годы, Бейнс почувствовал, как размягчился тот защитный покров, которым он себя окружал; он наслаждался — пусть всего несколько мгновений — ощущением полного расслабления, близким к эйфории. Кто-то его любит. Пусть даже геб, все равно это очень много для него значило.
Это напоминало ему детство. Время, которое предшествовало его окончательному решению стать параном.
ГЛАВА VII
Проходя по грязной, заваленной кучами мусора центральной улице Гандитауна, доктор Мэри Риттерсдорф не преминула заметить:
— За всю свою жизнь не видела ничего подобного. Клинически — это стопроцентное безумие. Эти люди, должно быть, все без исключения гебефреники.[2]Притом ужасно, ужасно опустившиеся. — Что-то внутри нее непрестанно призывало поскорее бежать отсюда, оставить это место и больше никогда не возвращаться. Вернуться на Землю, к своей профессии консультанта по укреплению семейных отношений и позабыть навсегда все, что ей довелось здесь повидать.
А как же тогда быть с идеей попытаться применить к этим людям последние достижения современной психотерапии…
Она вздрогнула. Даже от лекарственной терапии и электрошока проку здесь, по всей вероятности, не будет никакого. То, что предстало ее взору специалиста, было завершающей стадией распада личности, отсюда возврата уже нет.
— Итак, ваш диагноз — гебефрения? — спросил сопровождавший ее молодой агент ЦРУ Дэн Мэйджбум. — Я могу официально сообщить это своему руководству? — Взяв ее за руку, он помог ей переступить через обглоданные останки какого-то крупного животного; под лучами полуденного солнца ребра его торчали как зубья огромных изогнутых вил.