— Всего доброго, сэр.
— Иди ты на… — огрызнулся Чьен и вышел в ночь.
Было без четверти три ночи. Чьен, не в силах сомкнуть глаз, сидел у себя в гостиной, куря сигары одну за другой. В дверь постучали.
Открыв дверь, он увидел Таню Ли — в плаще с поясом и с синим от холода лицом. Она с немым вопросом смотрела на него.
— Не смотри на меня так, — грубо сказал он. Сигара погасла, и он раскурил ее заново. — На меня и так смотрели больше, чем надо.
— Вы видели, — поняла она.
Он кивнул.
Она села на подлокотник кресла и, помолчав, попросила:
— Расскажите, как это было.
— Уезжай отсюда как можно дальше. Очень, очень далеко, — посоветовал он. Но тут же вспомнил: нет такого «далеко», чтобы спрятаться, скрыться. Кажется, что-то об этом было в стихотворении. — Забудьте, что я сказал.
Он с трудом дошел до кухни, начал готовить кофе.
— Так… так плохо? — спросила Таня, тоже зайдя на кухню.
— Мы все обречены. Я в это дело не ввязываюсь. Просто хочу работать в министерстве и забыть все, что произошло. Забыть всю эту чертовщину.
— Это инопланетное существо?
— Да, — кивнул он.
— Оно настроено враждебно к нам?
— Да. И нет. И то, и другое одновременно. Преимущественно — враждебно.
— Тогда мы должны…
— Иди домой, — посоветовал Чьен, — и ложись спать. — Он внимательно посмотрел на нее. — Ты замужем?
— Нет. Сейчас — нет. Раньше была.
— Останься со мной, — попросил он. — До утра, сколько там ночи осталось. Пока не взойдет солнце. Мне страшно, когда темно.
— Я останусь, — согласилась Таня, расстегивая пряжку плаща, — но я должна получить ответы.
— Что имел в виду Драйден? — спросил Чьен, ведя ее в спальню. — В отношении небесных сфер. Что это значит?
— Нарушится весь небесный порядок Вселенной, — пояснила она, повесив плащ в шкаф.
На ней был оранжевый полосатый свитер и облегающие брюки.
— Это плохо, — затосковал Чьен.
— Не знаю. Наверное, — подумав, ответила она. — По-моему, это как-то связано с идеей старика Пифагора насчет музыки-сфер.
Она уселась на кровать и стала снимать туфли, похожие на тапочки.
— Ты веришь в это? Или ты веришь в бога?
— Бога! — засмеялась она. — Время веры в бога кончилось вместе с эпохой паровозов. О чем ты?
— Не смотри на меня так, — он резко отодвинулся. — Я теперь не люблю, когда на меня смотрят.
— Наверное, — предположила Таня, — если бог существует, наши дела его мало волнуют. Такая у меня теория. Победит ли зло, добро, погибнет человек или животное — судя по всему, ему это безразлично. Честно говоря, я не вижу никаких его проявлений. И партия всегда отрицала всякую форму…
— Но ты его видела? Когда была маленькой?
— Только тогда. И я верила…
— А тебе не приходило в голову, что «добро» и «зло» — разные названия одного явления? И бог может быть добр и наоборот одновременно?
— «Разрушитель» — припомнил Чьен. — «Железо», «Пасть» и «Птица», и «Заоблачная Труба»… Плюс другие названия, формы, не знаю. У меня была галлюцинация на обеде у вождя. Очень сильная и очень страшная.
— Но стелазин…
— От него стало только хуже, — заметил Чьен.
— Можем ли мы противостоять этому?.. — задумалась Таня. — Этому существу, созданию, призраку, видению — что ты видел? Ты называешь это галлюцинацией, но, очевидно, это была не галлюцинация.
— Да, думаю, что он существует. Верь в него.
— И что это даст?
— Ничего, — вяло сказал он. — Абсолютно ничего. Я устал. Давай ляжем в постель.
— Хорошо.
Она начала стягивать с себя свой полосатый свитер.
— Мы потом поговорим подробнее.
— Галлюцинация, — медленно произнес Чьен, — это милосердная вещь. Лучше бы я не утратил ее. Отдайте мне назад мою галлюцинацию! Пусть все опять будет, как было раньше, до той первой встречи с калекой-продавцом.
— Ложись в постель. Будет хорошо — тепло и приятно.
Он снял галстук, рубашку — и увидел на правом плече знак, стигмат — след руки, остановившей его в прыжке с веранды. Красные полосы. Похоже, они никогда не исчезнут. Он надел пижамную куртку, чтобы спрятать следы.
— Твоя карьера теперь полетит вперед, — попыталась успокоить его Таня. — Разве ты не рад?
— Конечно, — кивнул он, ничего не видя в темноте. — Очень рад.
— Иди ко мне, — сказала Таня, обнимая его. — Забудь обо всем. По крайней мере, пока.
Он потянул ее к себе. И стал делать то, о чем она его просила, и чего он сам хотел. Она была ловкая и хорошо справилась со своей частью. Они хранили молчание, пока она не выдохнула: «О-о!» и обмякла.
— Если бы можно было продолжать вот так бесконечно, — вздохнул Чьен.
— Это и была вечность, — сказала Таня. — Мы были вне времени. Это безграничность, как океан. Наверное, так было в кембрийскую эпоху, пока они не выползли на сушу. И есть только один путь назад — когда мы занимаемся любовью. Вот почему это так много значит для нас. В те времена мы были как одно, как одна большая медуза. Теперь их много выбрасывают на берег волны.
— Выбрасывают на берег, и они умирают, — поежился он.
— Можешь принести мне полотенце? — попросила Таня.
Голый, он пошлепал в ванную за полотенцем. Там он снова увидел свое плечо — то место, где Оно его ухватило, втащив назад. Наверное, чтобы поиграть с ним еще.
След почему-то кровоточил.
Чьен промокнул кровь, но она тут же выступила опять. Сколько же у меня осталось времени? — подумал он. Наверное, немного.
Вернувшись в спальню, он спросил:
— Ты не устала?
— Нисколько. И если у тебя еще есть силы…
Она смотрела на него лежа, едва видимая в смутном ночном свете.
— Есть, — сказал он.
И прижал Таню к себе.
Вторая модель
ГЛАВА I
Со стороны противника по изуродованному снарядами склону холма быстро поднимался солдат с винтовкой наперевес. Он нервно оглядывался по сторонам, часто облизывал пересохшие губы и время от времени поднимая руку в перчатке к расстегнутому вороту шинели, чтобы вытереть потную шею.
Эрик повернулся к капралу Леону.
— Хотите попробовать? Или лучше я? — он отрегулировал увеличение прицела так, что лицо солдата заполнило весь окуляр. Оно было заросшим и злым.
— Постой, не стреляй! — поднял руку капрал. — Пока не нужно.
Солдат прибавил шагу, расшвыривая ногами золу и груды мусора, встречавшиеся ему на дороге. Наконец он вышел на вершину холма и остановился, чтобы перевести дух. Небо заволокло тучами. Серые частицы сажи носились в воздухе. Голые стволы деревьев торчали из земли, устланной битым кирпичом. Чуть поодаль равнодушно глядели полупустыми окнами дома.
Чувствовалось, что враг встревожен. Однако он решился и стал спускаться с вершины холма. Солдат находился уже метрах в десяти от укрытия. Эрик сжал пистолет и напряженно взглянул на капитана Леона.
— Не беспокойся, — урезонил его тот, — сейчас о нем позаботятся.
— А ты уверен? Он ведь уже совсем рядом!
— Не паникуй. Ему уже конец. Они где-то рядом и сейчас за него возьмутся.
Спускаясь вниз, солдат явно торопился, но его сапоги стали вязнуть в грязи. На мгновение он остановился и поднес к глазам бинокль.
— Он смотрит прямо на нас! — воскликнул Эрик.
Солдат продолжал движение. Уже можно было различить его лицо: глаза — два голубых камешка, рот слегка приоткрыт, на подбородке темнела густая щетина. Налепленный на правой скуле ровный квадратик пластыря прикрывал какое-то синее пятно.
— Лишай, — пробормотал капрал.
Шинель солдата была грязной и рваной, одна перчатка отсутствовала. Когда он прибавлял ходу, счетчик радиации на поясе раскачивался и бил его по бедру.
Леон тронул Эрика за руку.
— Ну вот, один уже показался.
На поверхности земли возникло нечто, поблескивавшее в тусклом полуденном свете. Маленький металлический шар быстро догонял бежавшего по склону солдата. Выпущенные из него два острых лезвия стремительно вращались в противоположные стороны. Солдат услышал шум, мгновенно обернулся и выстрелил. Шар разлетелся на куски, но к месту схватки уже подоспел другой. Солдат выстрелил снова.
Третий шар со свистом вцепился в ногу противника. Солдат быстро нагнулся. Четвертый шар прыгнул ему на плечо, и неумолимые лезвия вонзились ему в глотку.
— Уфф! — передернулся Эрик. — Господи, от этих штуковин меня знобит! Я иногда думаю, что лучше было бы обходиться без них.
— Если бы их не изобрели мы, то это сделал бы враг! — Леон нервно закурил сигарету. — Интересно, зачем это он полз к нашим позициям, да еще в одиночку? Я не заметил, чтобы кто-нибудь его прикрывал…
В это время в проеме хода сообщения, ведущего в бункер, появился лейтенант Скотт.
— Что там у вас?
— Азиат!
— Один?
Эрик повернул к офицеру экран, и Скотт стал внимательно всматриваться в него. По распростертому телу солдата теперь уже ползала целая орава металлических шаров. Лязгая и жужжа, они кромсали мертвеца на мелкие кусочки.
— О боже! Какое множество «когтей», — поежился офицер.
— Налетели на него, как пчелы, сэр. Похоже, соскучились по работе.
Скотт с отвращением отодвинулся от экрана.
— Пчелы… Интересно, зачем он сюда шел? Они же отлично знают, что у нас здесь вокруг «когти»!
К шарам присоединился робот более крупных размеров. Он руководил действиями крошек, пользуясь глазами, расположенными на концах торчавших из него двух коротких трубок.
От солдата уже почти ничего не осталось. Орда «Когтей» тащила все, что осталось от человеческого тела, к подножию холма.
— Сэр, — обратился к офицеру капрал Леон, — мне хотелось бы вылезти наружу и взглянуть на останки.
— С какой целью?
— Хочу выяснить, зачем он к нам шел.
Лейтенант на мгновение задумался.
— Ладно, — согласился он наконец. — Только будьте осторожны, капрал.
— У меня есть браслет. — Леон указал на свое запястье.