– Кто эти бароны, милорд, я должен знать, о ком говорить, – спросил Антон. – И что это за «союз меча и орала»[3]?
Барон поморщился.
– Я вам скажу, но пусть это останется между нами и графом, сэр Антей.
– Несомненно, господин барон…
– Это союз с орденом Заката. Братья избрали нового магистра и прислали ко мне эмиссара. Они хотят дать отпор Рассвету и ищут таких владетелей, кто их поддержит.
Антон кивнул.
– Это весомый аргумент, милорд. Значит, я понимаю так. У вас союз с орденом Заката, и вы хотите на место герцога Оврума поставить графа Мольта. Вы хотите воспользоваться неразберихой в королевстве и тем, что герцог Оврум решил отделиться от королевства. А значит, он вне закона, и ваши действия можно назвать оправданными. Это верная информация?
– Об этом не говорит только глухонемой, сэр Антей.
Антон невесело усмехнулся.
– Говорить можно что угодно. Какие конкретно действия он произвел?
Барон отвел глаза, посмотрел на выход из шатра, повернул к Антону лицо. В отблесках огня жаровни оно показалось Антону злым и демоническим.
– Сэр Антей, – усмехаясь, произнес он, – достаточно слухов, чтобы оправдать свои действия.
Антон пожал плечами.
– Вполне может быть, но как на них смотрит граф?
– Вот это вы и узнаете. Вы поедете к нему?
– Поеду, милорд, и сделаю все от меня зависящее, чтобы он поддержал ваш союз.
– Наш союз, сэр Антей.
«Хитрец боится, – догадался Антон. – Хочет подвязать к своим планам как можно больше людей. Ну что ж, я не против. Из такого союза может получиться что-то толковое…»
Глава 8
Всю ночь накрапывал мелкий дождь. Ветер с гор принес северную, холодную промозглость. Земля, больше похожая на чернозем, разбухла от влаги и превратилась в грязь.
Дружина Антона поднялась до рассвета. Вместе с воинами Антон перекусил соленым салом, чесноком и пресными лепешками, запил горячим отваром из горных трав и изюма, привезенного из Херсонеса.
Погрузили немудреный скарб на свободных коней. Телеги и крестьянских лошадок оставили рыцарю Ошбраку. Антон посчитал, что тот догадается забрать их себе. Отдохнувшие за время праздника и отъевшиеся овса кони шли бодро, играючи.
Возвращались домой неспешным наметом, как делают переходы степняки. Проехали мимо погруженных в сон лагерей остальных лордов. На месте стоянок дружин царствовала тишина. Лишь часовые, зевая и кутаясь в промокшие плащи, провожали удивленными взглядами всадников дружины молодого лорда.
Антон предполагал, что барон и лорды встанут после рассвета. Потом будут готовить завтрак, и хорошо если только к полудню тронутся обратно. Он не хотел ждать, первым свернул лагерь и увел дружину.
Прощаться он ни с кем не горел желанием и не заботился о том, что о нем подумают и скажут барон и лорды. Он уже понял, что свита барона представляла собой змеиный клубок. Вплетаться в этот клубок он не хотел.
Всадники, не обремененные обозом, быстро покинули поле перед замком и стали двигаться по дороге, ведущей к королевскому тракту. Несмотря на грязь, Антон видел, что Ошбрак следил за дорогой. Канавы были засыпаны. Через овражки проложены мостки. А там, где были подтопляемые низины, уложили гати из бревен.
Время шло медленно, тягуче. Дорога петляла нескончаемой темной, грязной змеей. Слева от дружины, позади, осталась крестьянская деревенька с низкими черными силуэтами вросших в землю домишек. Ни лай собак, ни свет в слюдяных окошках, – ничто не говорило о том, что поселок населен людьми. Он словно вымер. И это было ближе к правде.
Горька и печальна судьба зависимых крестьян в любом мире, где существуют господа-аристократы и простолюдины. Лорд может казнить, отобрать имущество, потравить поле, продать в рабство за неуплату оброка. При налетах соседних лордов их грабят, насилуют дочерей, угоняют скот, и крестьянин не может слова попрек сказать. Молчи, терпи, горбаться на лорда да на лихого разбойника и кое-что умудрись оставить себе, чтобы с голоду не помер. Такова несладкая доля крепостного крестьянина в смутные века.
В сорок лет, если дожил, уже глубокий старик. Женщины хоть и красивы здесь, но от тяжелого труда и невзгод к тридцати годам теряют свою красоту, как теряет вишня цветы после цветения… Эти мысли промелькнули в голове Антона. Отозвались нелюбовью к несправедливости и медленно угасли, так как он ничего с этим поделать не мог. Сам был в положении лорда, владел крестьянами и пользовался результатом их труда. Может, придет такое время, когда он очерствеет, привыкнет к тому, что люди могут быть вещью, и сам станет бессердечным правителем – таким, каким стал Робарт.
«Не хотелось бы…» – подумал Антон и отстранился от навязчивых мыслей.
Плотный брезентовый плащ Антона, сотканный, как и у остальных воинов, из волокон конопли, от мороси стал намокать. Капли потекли за шиворот. Дожди зарядили надолго.
Он ехал в середине своей дружины, в окружении третьего десятка. Несмотря на то, что врагов поблизости не ожидалось, впереди ехала разведка, а позади дружины двигалось тыловое охранение. Антон надеялся к рассвету выехать на мощеную королевскую дорогу.
Королевской ее называли по привычке. На самом деле ее строили имперские инженеры, силами рабов и крестьян королевства Кемерстат. На каждого лорда королевства была наложена повинность выделять рабочих на строительство дороги.
Строили долго, но дорогу в несколько сот лаг построили. Дорога была похожа на те, что сохранились на Земле со времен римской империи. Добротно, надежно и на века.
Слева и справа от дороги мрачно вытянулись прорезаемые оврагами и пустошами темные массивы лесов. По обочинам рос густой кустарник.
После часа езды Антон, убаюканный мерным покачиванием коня, начал дремать. Немного пожалел, что не взял телегу, мог бы поспать. Но потом оборвал себя. Негоже показывать воинам свои слабости. Нужно переносить тяготы похода терпеливо и мужественно.
«Как велит присяга солдата», – с усмешкой подумал Антон.
Как только на горизонте появилась холодного цвета светлая полоса, а сумерки стали бледнеть, темнота растопилась дождливой серой мутью. Слышно было, как чавкали копыта коней в грязи – чавк, чавк, – разбрызгивая в стороны жидкую грязь чернозема.
Монотонность дороги убаюкивала, а дождь и порывы ветра не давали задремать. Антон ежился и, не смотря по сторонам, упер взгляд в спину впереди едущему воину.
Антона выдернул из тупой дремоты предостерегающий крик в голове:
– Опасность! – И чья-то неумолимая сила наклонила тело Антона к гриве коня. Над ним со свистом что-то пронеслось. Антон, не выпрямляясь, мгновенно пришпорил коня. Рядом с ногой в броню коня что-то стукнуло, и снова раздался пугающий свист, но уже за спиной.
– К бою! – закричал Антон, подстегивая коня. – Противник слева. Рассыпаться! Атака луками по кустам! – Антон крутился на месте, не давая стрелкам как следует прицелиться.
Его команда подхлестнула бойцов. Наученные действовать при внезапном нападении, они быстро стали рассредоточиваться по дороге и осыпать стрелами ближайшие кусты.
– Спешиться! Первый десяток – атака в лоб. Третий десяток резерв! – громко отдавал команды Антон. – Второй и четвертый десятки – обход по флангам. В атаку!
Всадники быстро покинули коней. Два воина из десятка остались при конях, остальные, прикрываясь щитами, побежали к кустам. Вломились в них и исчезли в зарослях.
– Далеко не отходить! – крикнул им вслед Антон.
Он ухватил рукой древко болта, который вошел в кожу, прикрывающую бронированный бок коня, и легко вытащил его. Болт не пробил Алуринский кедр. Проник лишь самую малость и держался на хорошо выделанной коже над деревянной броней коня.
– Наконечник болта отравлен, – сообщил Просветитель. – Идентифицирую органический яд нервно-паралитического действия. Останавливает дыхание. И на нем имеется заклятие темных. Осторожно. Оно должно было превратить тебя в зомби.
Антон отставил от себя болт с черным древком и шиловидным наконечником. Стал оглядываться, куда его деть. Снял с шеи шарф и завернул в него болт. Убирая его в седельную сумку, спросил:
– Зачем так много всего на один болт? И яд, и заклятие?..
– Предполагаю, – ответил Просветитель, – что это сделано для надежности поражения объекта. Если наложенное на болт заклятие блокирует амулет Госпожи Заката, то смерть наступит от яда.
Антон спрыгнул с коня, перекинул щит со спины вперед и, прикрываясь им, направился к придорожным кустам. Продираясь сквозь мокрую листву, вымок. Обматерил наглых стрелков и вывалился на утоптанную площадку. Там он увидел воина дружины и лежку.
С изрядной долей недовольства Антон оценил работу неведомых диверсантов. Лежка была сделана по науке. Навес из ветвей от дождя. На траве лапник, и поверх него разложены шерстяные плащи. Лежали диверсанты долго и ждали, видимо, его. Заняли место засады еще с вечера. Костер разжигали в яме и перед появлением дружины его затушили, присыпав землей. Рядом с лежкой валялся лицом вниз человек. В его боку торчала стрела, а голова на затылке была размозжена.
– Что скажешь? – спросил Антон воина.
– Сторожу тело, милорд. Ерлав велел передать, что тут было четверо. Стреляли трое. Этого ранили мы, а свои добили. Забрали самострел и колчан с болтами. Они ушли кабаньей тропой. Их преследуют, но близко не подходят.
Антон кивнул, присел рядом с телом. Вытащил древко стрелы – бронзовый наконечник остался в ране. Без усилий перевернул тело. В темноте было трудно различить черты лица. По всклоченной бороде понятно было, что это мужчина. Антон пощупал одежду. Куртка и штаны из кожи. На спине и груди бронзовые нашлепки. Под курткой плотное белье из грубой бязи. Трудно сказать, бедный или богатый человек. Но явно не нищий. Сапоги из кожи буйвола, плотные.
«Кто же ты такой?» – подумал Антон. Он поднялся с корточек и отряхнул руки.
– Просветитель, есть предположения, кто это мог быть?