Антон нахмурился. Глядя на девушку, почти девочку, он испытывал противоречивые чувства. Несомненно, девушка была красива, но за внешней красотой он ощутил то, что называл сложным характером. И от нее исходила волна корысти.
– Стоит ли ей проводить со мной ночь, бей? Может, выдашь ее замуж. Девушка красивая…
– Бери в жены, если хочешь, – равнодушно произнес бей.
– Нет уж, спасибо. Мне рано еще жениться.
– Как хочешь. Не хочешь молодую, возьми ее мать, Арзуму. Она вдова и давно не знала мужской ласки. Не менее красива, чем ее дочь. Зрелая… – улыбаясь, намекнул бей.
Антон посмотрел на статную тридцатилетнюю женщину. Она была метиской. Видимо, отец или мать были имперцами. Не такие раскосые глаза и вытянутое, почти европейское лицо. А дочь ее еще привлекательнее.
– Красивая женщина, – кивнул Антон. – А что замуж не выдашь ее?
– Старая, – совершенно невозмутимо ответил бей. – Никто не берет. Баб у меня много, мужчин мало.
– Я могу ее взять к себе и выдать замуж, – ответил Антон. Он ощутил волну нежности и преданности от женщины и обиду на бея.
– Забирай, – махнул рукой Бортан и рассмеялся. – Я наслышан, что ты, урган, любишь женить своих слуг. Она будет верно тебе служить. У нее есть дар знахарки. И мне не надо будет кормить лишний рот. Заодно забирай ее дочь. Мои нукеры на нее заглядываются, но девушка бедна. Нет отца. Нет овец и лошадей. Плохая невеста. Могут снасильничать и опозорить. Жалко силой сорвать такой цветок. Я пока ее защищал, но… – Бей не договорил, а Арзума опалила его негодующим взглядом.
– А разве вы не выкупаете себе жен? – удивился Антон.
– Покупать баб, в жены? – рассмеялся бей. – Зачем? Их много. Мужчин мало. Жена должна принести в дом мужа достаток, иначе это не жена, а так, – он презрительно махнул рукой.
Обе женщины сидели на коленях у выхода из юрты и, опустив глаза в пол, слушали разговор мужчин.
– Поедете со мной? – спросил Антон женщин.
Мать девушки подняла голову.
– А замуж меня выдашь? – спросила она.
– Выдам, – засмеялся Антон. – Женихов много. А не найдешь подходящего – купим в Овельхольме степняка. Хочешь?
– Не хочу, – резко ответила женщина и, сузив глаза, прожгла взглядом бея. Тот заметил ее взгляд и рассмеялся:
– Уходи, женщина. Ты так и не стала кипчачкой. Отбил ее у наемников, – пояснил он Антону. – Давно это было. Строптивая, хе-хе. Я пошел, урган. Оставлю тебя с ними. Они теперь твои.
Бей легко, по-юношески вскочил и вышел из юрты.
Антон посмотрел на женщин. Обе, не поднимая головы, смотрели себе под ноги.
– Ты делила с беем ложе? – спросил он женщину.
– Да, – еле слышно ответила она, – пока была молода. Потом он меня прогнал, как собаку.
– Это его дочь?
– Нет, от мужа торговца. Мы переселенцы. Его убили бандиты. Бортан убил бандитов, а я уже была беременна вторым ребенком. К счастью для него, он не выжил. Я не хотела рожать Бортану сына, и он не простил…
Антон кивнул, показывая, что понял.
– Поможешь раздеться? – спросил он, и женщина подхватилась. Вскочила, подбежала к Антону и стала помогать снимать бронь. С другой стороны помогала раскрасневшаяся девушка. Антона раздели до исподнего белья. Девушка выскочила с его одеждой, а женщина умоляюще посмотрела на Антона.
– Урган, возьми мою дочь. Пусть она разделит с тобой постель.
– Зачем?
– Если ты будешь у нее первым, ее сразу возьмут замуж. А если она от тебя понесет, то ей будет почет.
– Знаешь, Арзума, мне не нравятся неопытные девушки. Приходи ты. За дочь не переживай, найду ей достойного мужа. Но и она пусть будет достойна его. А то я вижу, жадная она у тебя, продаться хочет подороже. А мне неприятности не нужны…
– Ты, урган, шаман. Насквозь видишь. Ты прав, гордится дочка красотой, хочет богатого и знатного жениха. Но у тебя проблем с ней не будет. Она умная.
– Послушай меня, Арзума. Если Шамина начнет доставлять мне неприятности, я продам ее в Овельхольме. Ты хочешь такую судьбу дочери?
– Нет, урган… – женщина закусила губу, – не хочу.
– Тогда пусть знает свое место. Красивых много. Красивых и умных мало.
Женщина кивнула и тоже вышла из юрты. Антон снял исподнее и кинул к выходу. Тут же заглянула юная Шамина, стрельнула глазами в сторону Антона, ухватила рукой исподнее и исчезла. Антон с удовольствием разлегся на шкурах.
В юрте было тепло и сухо. Сытный обед клонил ко сну, и Антон не стал с ним бороться.
Разбудили его нежные прикосновения чьих-то рук.
Выползая из сладостной дремы, Антон машинально обнял горячее женское тело. От него пахло маслами и притираниями. Не открывая глаз, он потянул женщину к себе и почувствовал, как ее губы прошлись по его телу, вызывая при этом приятную дрожь в местах прикосновений.
Молодой организм Антона тут же отозвался на ласку. Антон открыл глаза. В юрте было темно. Очаг бордово тлел углями и почти не давал света. Над Антоном склонилась Арзума с распущенными, пахнущими полевыми травами волосами и страстно целовала его тело. Одновременно поглаживала рукой его маленького дружка. Антон не стал отгонять женщину, а позволил ей подарить ему наслаждение.
Через час он, уставший и удовлетворенный, лежал в объятиях матери Шамины. Антон вынужден был признать правоту бея. Арзума понимала толк в любовных играх. Она была неистощима на ласки, уверенна и нежна. Такая же энергичная, как Боудика, но не такая грубовато-необузданная.
– Урган, – прошептала она на ухо Антону, – возьми мою Шамину. Ты не будешь иметь с ней проблем. Я обещаю…
– Арзума, – Антон смотрел в потолок и был несказанно доволен. – Для твоей дочери я присмотрю хорошего жениха. Ко мне поступили на службу три рыцаря. Я хочу выдать ее замуж за одного из них. Вы с дочерью состоите в родстве… пусть не в прямом, но кто это знает, – с беем. А он скоро станет вождем племени, или бароном по-нашему. Так что она будет невестой благородных кровей. За ней я дам в приданое земли и куплю крестьян. Пусть она достанется ему «непорченой». Рыцарь будет доволен. Она будет довольна. Что скажешь?
– Ничего не скажу, урган. Я отблагодарю, – прошептала женщина и приступила к новым ласкам. Лаская тело Антона, она продолжала шептать: – Ты, урган, не трогай ее девственность, но прими и ее благодарность. Она будет нежна… Ты не пожалеешь…
Антон не отвечал. Ему было не до того. Зрелый молодой организм желал ласки и наслаждений. Мысли ушли из головы, оставив место страсти.
После долгих взаимных ласк уставшие любовники забылись легким, зыбким сном.
И снова Антона пробудили нежные поглаживания. Теперь они ощущались с двух сторон. Антон дремал и плыл в чувственном облаке непередаваемого наслаждения. Ласки и недолгий сон сменяли друг друга.
Проснулся он в обнимку с двумя женщинами. Слева лежала и сопела Шамина. Справа, положив голову на его руку и разбросав волосы, спала Арзума. У обеих женщин на лицах застыло выражение огромного довольства.
«Хитрюга, притащила-таки свою дочь», – с усмешкой подумал Антон. Он растолкал девушку. Та открыла сонные глаза и по-детски их потерла. Надув щечки, посмотрела на Антона.
– Собирайся, Шамина, и уходи, – тихо прошептал он.
– Сейчас, урган.
Девушка обняла Антона, прижалась к нему молодым, горячим телом.
– Хватит, Шамина, – прошептал Антон ей на ухо. – Ты уже показала свою благодарность. Покажи послушание. Мне нужно будет от тебя, чтобы тот рыцарь, которого ты выберешь, был послушен моей воле и предан. Справишься?
– Конечно, – уверенно заявила девушка, – я сделаю больше того, что ты повелеваешь, урган Антей.
Она осторожно, но настойчиво спустилась ниже и ухватила Антона за дремлющего в полузабытьи дружка.
Антон был не в силах сопротивляться ее влечению и сам себе признался, что не хотел. Девушка не была опытна – скорее имела познания в теории, – но очень старалась…
Затем грациозно, как лань, вскочила. Схватила одежду и выскользнула из юрты. Антон потянулся и обнял спящую Арзуму.
«Такова тяжелая доля владетельного сеньора, – с иронией подумал Антон. – Все женщины хотят с ним переспать и получить свою выгоду. Эти женщины ее получили и отблагодарили, чем могли…»
Он снова задремал, а когда проснулся, то в юрте уже горел очаг. Над ним жарилось мясо, плыли ароматы шашлыка. Две женщины готовили завтрак. Его одежда и исподнее были сложены возле изголовья. Антон скинул шкуру, встал. Не стесняясь наготы, стал одеваться. Женщины на него не смотрели. Он надел исподнее, штаны, сапоги и позвал:
– Арзума, пошли, польешь мне, я умоюсь.
Арзума кинула взгляд на дочь, и та мгновенно вскочила, выбежала из юрты. Антон спорить не стал и вышел следом. Дождь перестал моросить, но небо было неприветливо серым, хмурым от туч. Порывами налетал холодный ветер. На еще не пожухлой от морозов зеленой траве был виден примятый влажный след от сапог женщин.
Шамина держала в руках кувшин. На плече у нее висело бязевое полотенце. Глаза она опустила в землю и не смотрела на Антона. Антон умылся, прополоскал рот и взял с плеча девушки полотенце. Девушка выпрямилась, отстраненно посмотрела на Антона. Лицо ее ничего не выражало. Как будто и не было бурной ночи ласк и утреннего незабываемого пробуждения. Антон порадовался тому, что обе женщины держат дистанцию. Это говорило об их уме и выдержке.
Антон вернулся в юрту, и следом зашел бей Бортан. Осмотрелся, принюхался. Оскалился в улыбке.
– Хорошо пахнет у тебя в юрте, урган. Хорошие женщины, хорошая еда, что еще нужно для счастья мужчине?
– Подвиги, – ответил Антон, – и воинский успех. Напал на врага, ограбил и стал богатым.
– Истину говоришь, урган. Ты словно наш, кипчак.
– Я сармит, – ответил Антон.
– О-о! – уважительно произнес бей. – А по лицу и не скажешь. Истинный имперец.
– Не смотри на лица, – произнес Антон. Эти слова он слышал от кого-то раньше, и сейчас они пришли ему на память. – А смотри на дела, – с важным видом закончил мысль Антон.