– Сам ты жопа, – обиделся Торвал. – Ты знаешь, как у нас в заду?
– А что там знать? Вы темные, и в жопе у вас, значит, темно.
– Мы не темные, мы нормальные, – ответил шер.
– Если вы нормальные, почему маленькие и почему рассветные вас жгут?
– Мы не маленькие, мы широкие И у тебя самого в заду темно.
– А ты заглядывал? – смеясь, спросил Флапий.
Звуки голосов приближались.
Антон не выдержал. Ему хотелось рассмеяться. Он видел в темноте, а два подпольных винокура, выставив руки вперед, шли на ощупь. Флапий шел по направлению к жене. А Франси стояла как вкопанная. Флапий медленно приближался и, водя руками, нащупал ее бок.
– Кто здесь? – испуганно вскрикнул Флапий.
Антон, подражая кикиморе, тонким дребезжащим голосом проблеял:
– Это я, любовь твоя, кикимора. Пришла позвать тебя деток кормить.
Получилось очень похоже на голос убитой твари. Флапий остановился. Он и Торвал были сильно пьяны, и Антон, чтобы подшутить над незадачливыми самогонщиками, этим воспользовался.
Флапий тонко взвизгнул и вдруг заметался. Бросился бежать направо, врезался лбом в стену. От удара, оглушенный, свалился на пол.
Торвал тоже остановился и истерично завопил:
– На помощь!.. Люди!..
Антон знал, что шер мистически боялся призванную тварь. Ее колдовство действовало и на него. Это можно было назвать фобией.
– И тебя, голубчик, я позову в болото, – просюсюкал Антон. – Иди ко мне, родной, мы деток наделаем.
Шер стал реветь, как раненый медведь, отмахиваться кулаками.
– Не подходи, тварь, прибью, – крикнул он и тоже бросился бежать. Напоролся на бочку с брагой, споткнулся, упал, ухватился за край. Бочка перевернулась и опрокинулась на шера. По подвалу распространилась едкая вонь бродящих ягод.
– Ешьте, детки, это ваш папа, – еле сдерживая смех, прогундосил Антон, и шер, отчаянно завопив, стал отталкивать от себя бочку.
Флапий очнулся и на карачках пополз прочь. Уткнулся в ноги Франси, и Антон почти пропел:
– Пришел, муженек. Иди ко мне.
Старик дернулся и стал пятиться.
– Нет, чур меня. Я не спал с тобой, чудовище…
– Как это не спал, – подыграла Антону Франси. – Вчера только приставал, говорил, дай – и все. Люблю тебя. Не могу без тебя жить.
– Не-ет, – завопил Флапий. А Торвал зарыдал.
– Я не спал с тобой, чудовище. Отпусти меня.
– Отпущу, – ответил Антон. – Если не будешь пить самогон. Ты вонючий и грязный подлец, обесчестил девушку и не хочешь платить алименты.
– Это не мы! – завопил Флапий. – Это милорд Антей. Он спал с тобой…
– Что платить? – Шер впал в прострацию. Он плавал в луже ягод и отгонял от себя «головастиков».
Франси вытащила светильник, и свет озарил хаос, творящийся в подвале. У ног Франси вокруг нее на четвереньках ползал Флапий, а Торвал давил ягоды и явно думал, что давит головастиков.
– Ну что, граждане алкоголики и тунеядцы? – смеясь, спросил Антон. – Получили по заслугам? Кто вам разрешил подпольно гнать вонючий самогон? Не умеете это делать – не делайте.
Флапий, на время ослепший от яркого света двух светильников, прячась от света, прикрыл глаза руками. Он узнал голос Антона и завопил:
– Милорд, спасайте! Тут опять эта ваша кикимора пришла. Она к вам хочет.
– Это жена твоя, Флапий, Франси. Ты что-то путаешь.
Первым пришел в себя Торвал. Он сел в луже браги и, хлопая глазами, уставился на Франси и Антона.
– А где кикимора? – спросил он.
– Мы ее прогнали, Торвал, но не советую больше гнать самогон – она пришла на запах ягод и пряталась тут. Если бы не я и не Франси, быть вам околдованными ею.
– Ой, ужас-то какой! – воскликнул простодушный шер. А Флапий с сомнением посмотрел на Антона, но взглянув на жену, счел за лучшее промолчать.
– Что расселся? – спросила Франси мужа. – Надо тут порядок навести. Этот аппарат – ко мне на винокурню, и чтобы через час тут сидели пленные. Идемте, ваша милость. – Франси вздернула голову и пошла первой.
Торвал громко зашептал:
– А я говорил аптекарю, что ягоды с болота это дрянь…
– Франси, – остановил ее Антон, – оставь им светильник, иначе они тут все переломают.
Франси вышла, воткнула кристалл в держатель.
На выходе из подвала Антон продолжил прерванный разговор.
– Я получил женщин в подарок. У бея с ними возникли проблемы в семье.
– Еще бы, – согласилась Франси. – Я его понимаю.
– Так вот я хочу выдать замуж девушку за одного из рыцарей.
– Плохая затея, милорд. Они передерутся за нее.
– А ты мне подскажешь, кто их них достойнее. За того и выдам.
– Тут так не делается, ваша милость. Девушка это ценный приз. За нее надо стараться угодить вам. Вот пусть и служат годочков этак три, четыре. Девка молода еще. Потерпят. А там видно будет, может быть, она и вам сгодится.
– Так ты сама сказала, что она не годится.
– Такая, как сейчас, не годится. Но кто знает, какой она станет через несколько весен.
– Понятно, – кивнул Антон. – Пойду к себе.
– Идите, милорд, и хорошей вам ночи.
Франси остановилась и вернулась в подвал к мужу.
Антон задумчиво зашагал по двору. А подумать было о чем. Гормоны бурлили. Женская красота имела и над ним власть. Только у лордов браки совершались династически. Жена-дворянка усиливала мужа связями с ее родней. Приносила приданое.
Антон был аристократ-одиночка, без многочисленной родни. Не самый лучший жених для владетельных лордов, но и не самый плохой. Графские или баронские дочки ему не светят. Антон не мог похвалиться древностью рода. Да еще по легенде был наполовину степняком. Дикарь, значит. Но он стал богат и был весьма хорош собой. Для дочек небогатых владетельных лордов – отличный кандидат в мужья. Только эти дамы Антону были не нужны. От них и их родственников проблем оказалось бы больше, чем пользы. И цель по жизни у него была такая, о которой не расскажешь никому. И какая ему нужна жена, чтобы не мешала, а помогала, он и сам не знал. И вообще она ему нужна?.. Может, и в самом деле Шамина подходящая пара?..
За размышлениями Антон спустился в подвал. Дверь в комнату женщин была открыта. Его ждали. На кровати сидела Арзума в цветастой ночной сорочке и расчесывала волосы. Шамина лежала под одеялом, натянув его по глаза, и с явным любопытством выглядывала оттуда, посматривая на Антона.
– Арзума, помоги раздеться, – позвал женщину Антон, и та быстро прибежала. Не закрывая двери в свою комнату, стала помогать снять сапоги.
Она была напряжена, и Антон это увидел.
– Ты что-то хочешь, Арзума? – спросил Антон. Женщина снизу вверх посмотрела на Антона и кивнула. – Что?
– Не прогоняйте нас.
– Я не собираюсь вас прогонять, Арзума. Ты хочешь замуж. Шамина хочет. Выдам, как и обещал.
Арзума поднялась и стала помогать расстегивать множество пуговиц на кафтане.
– Не отдавайте нас замуж… пока…
Антон опустил взгляд на макушку женщины. Погладил ее по жестким антрацитово-черным волосам.
– Ты хочешь пожить со мной?
– Да, и дочь тоже.
– Ей-то зачем? – спросил Антон.
Женщина пожала плечами.
– Разве она не красавица?
– Красавица. Спору нет. Но это как-то неправильно, Арзума. В одной постели ты и дочь…
– Почему неправильно? Я ее научу, как услаждать мужчину, покажу все. Это нормально, урган. Меня так же учили.
Он развязал завязки на штанах. Арзума помогла стянуть штаны. В исподнем Антон лег на кровать.
Антон не знал, что ей ответить. Это другой мир, с совершенно другой моралью. Что было неприлично у него дома, тут было в порядке вещей. И кто он, чтобы ломать тут сложившийся уклад?
«Надо вживаться и пользоваться тем, что дают, – подумал Антон. – Неизвестно, сколько мне отмерено годков или даже дней жизни. Охота за мной только началась. Мать ночи, рассветные, просто недоброжелатели. Как много врагов на меня одного…»
Арзума вынесла светильник в свою комнату и вернулась, прикрыла дверь. В комнате стало темно. Она скользнула ему под бок и крепко обняла. Прижалась и застонала. Антон ее обнял и почувствовал прилив крови к низу живота. Он ласкал тело женщины и слышал, как мышкой пробралась к ним Шамина и залезла под одеяло с другой стороны…
Промозглый вечер накрыл моросью Бремельдорф. Площади и улицы в спешке покинули запоздалые прохожие, припозднившиеся закрыть лавки торговцы. Даже банды воров и грабителей не вылезали из катакомб канализации. Горожане заперлись в домах, притихли. Приезжие сидели по постоялым дворам. Вечерний сумрак сгустился над городом.
По каменной мостовой, гулко цокая подкованными сапогами, шли закутанные в толстые шерстяные плащи служители Заката. Пятеро воинов ордена Заката и отец Варшугель. Двое воинов несли факелы, освещая путь. Они направлялись в цитадель Заката. На встречу с новым главой верхового совета, отцом Варзаваном. Перед самой площадью, на которой высилась цитадель, к ним вышел патруль рассветных.
Два служителя и десяток воинов городской стражи герцога. Обе группы остановились друг напротив друга.
Воины ордена Заката, повинуясь приказу отца Варшугеля, посторонились, пропуская патруль рассветных, но два служителя культа Рассвета подняли руки, и стражники не тронулись с места.
– Кто такие? – презрительно и высокомерно спросил один из служителей, в белой мантии.
– Я отец Варшугель, служитель культа Заката. Это орденские братья. У вас, господа, есть к нам дело?
– Есть. Мы подозреваем вас в связях с темными, – с презрительной усмешкой, искривившей тонкие, нервно подергивающиеся губы, объявил служитель Рассвета. Его острый, коршунский нос воинственно нацелился на отца Варшугеля.
– Вы ошибаетесь, господа. Мы честные служители Заката.
– Это мы будем решать, кто вы, – ответил владелец горбатого носа. – Следуйте за нами и сдайте оружие.
– Господа, это произвол… – быстро окидывая взглядом воинов стражи и стараясь говорить спокойно, ответил отец Варшугель.