– Именем герцога приказываю вам сдать оружие! – Вперед вышел сержант стражи и сурово посмотрел на членов культа Заката.
– Мы не светские люди. Мы служители культа и подчиняемся своему начальству. Прочь с дороги! – не выдержал отец Варшугель. – Совсем обнаглели.
– Так? – язвительно произнес рассветный в белой мантии и хотел поднять руку. Но вместо этого с хрипом повалился на мостовую. Его шею оплела черная лоза. Он, задыхаясь, сучил ногами по мостовой и пытался разорвать удушающее заклятие.
Пока среди воинов патруля царила растерянность и они заторможенно смотрели на борющегося с заклятием рассветного, их стало одного за другим валить на мостовую. За пару мгновений шесть воинов упали и остались лежать без движения. Второго рассветного две размытые тени ухватили за руки и утащили в подворотню. Четверо оставшихся на ногах стражников герцога опомнились и стали пятиться. Отец Варшугель некрасиво выругался.
Он попал в неприятную ситуацию. На рассветных напали служители Матери ночи, и ему ничего не оставалось, как приказать добить свидетелей.
– Убить их, – негромко скомандовал он орденским братьям.
Пятеро братьев выхватили шестоперы и стали окружать стражников. Те, пятясь, выхватили мечи. Но отступать дальше им не позволила неизвестная и невидимая сила. Стражники стали падать с разорванными глотками. Когда упал последний стражник, отец Варшугель увидел появившегося на пару мгновений служителя из цитадели. Он не знал, как того зовут, но видел в составе службы чистоты нравов. Служитель равнодушно мельком глянул на закатных и растворился в темноте. Он не ушел. Он просто перестал быть видимым.
«Значит, верно сказал капитан стражи цитадели, – подумал отец Варшугель. – Совет вышел на войну с рассветными».
Настроение отца Варшугеля не улучшилось. В союзники совет призвал Мать ночи. А это было плохо. Но с другой стороны, что оставалось делать? Здесь, в герцогстве, орден Рассвета уже не сможет творить свои злые дела, и герцог им не поможет. Лорды низвергнут герцога. Такое уже бывало, да не осталось в памяти аристократов. Короткая у них память. Хуже было то, что теперь злые дела начнут творить темные.
В цитадели посланников ордена Заката приняли радостно, но с тревогой на лицах.
– Что случилось? – хмуря брови, спросил Варзавана отец Варшугель.
– Иерархов убивают в цитадели, отец Варшугель, и это нас тревожит.
– Еще бы, – невесело усмехнулся отец Варшугель. – А что вы хотели получить, заключив союз с детьми Матери ночи?
– Вы о чем, достойный отец? – изумленно спросил Варзаван.
– О том, что по дороге сюда нас задержал патруль рассветных, и на него напали темные. Одного рассветного убили темным заклятием, другого захватили. Воинов стражи тоже убили, и среди темных я видел служку из службы чистоты нравов.
Отец Варзаван откинулся на спинку кресла и долго изучающе смотрел на гостя.
– Отец Варшугель, – осторожно начал Варзаван. – Я арестовал главу службы чистоты нравов и всех его служек. Но мы недосчитались пятерых членов этой службы. И после ваших слов я думаю, что это проделки отца Фестокла. Он мог втайне заключить с темными союз. Мы допросим главу службы с пристрастием, но я не верю, что он связан с темными. Тут другое. Фестокл обделывал свои дела втайне, и неизвестные убивают тех, кто был ближе всех к нему и кто поддерживал его. А смерти… Они не такими бывают при заклятиях темных. Все отцы умерли со счастливой улыбкой на устах. У меня сложилось впечатление, что перед смертью они познали любовь Госпожи Заката. Она вернулась к алтарю, и если бы среди нас были темные культисты, она их выжгла бы своим испепеляющим огнем. Может быть, Мать ночи сама решила вмешаться в ситуацию?
– Вполне может быть, – подумав, кивнул отец Варшугель, – но как бы то ни было, ее слуги нам помогли пройти в цитадель. Стражников найдут и узнают, что это был темный ритуал убийства, и герцог ужесточит режим в городе. Еще немного, и культ Заката будет объявлен в герцогстве вне закона из-за связей с темными. Надо что-то делать.
– Отец Варшугель, мы немного подумали над дальнейшими планами, – ответил Варзаван. – В совет нужно доизбрать четырех новых иерархов. Пусть служители на местах представят достойные кандидатуры. Орден необходимо перевести в цитадель. Скоро может начаться осада. Нам нужно осадить самого герцога в его замке. И не дать ему послать гонцов за подкреплением. У вас есть связи среди лордов? Нам нужна их поддержка.
– Есть, отец Варзаван. Пока мы можем положиться на барона Газана и его вассалов. Но уверен, к нему присоединятся верные нашей вере лорды.
– Очень хорошо. Тогда надо, не откладывая дело в долгий ящик, быстро осуществить предложенные мной меры.
Отец Варшугель кивнул:
– Согласен, отец Варзаван. Я убываю в орден к магистру и доложу братьям о нашем разговоре. За нами дела не замедлятся. – Он поднялся, поклонился и твердым шагом направился на выход.
Проводник воли Матери ночи, Сильвестр по прозвищу Гадюка, был неприятно поражен силой раба. Тот связал его нить силы и заставил открыться. Такого поворота служитель культа Матери ночи не ожидал. Он был сильным волхвом, и его отправили мостить новое место для ковена. Послушников он набрал из числа приезжих работяг из империи. Много разного люда тянулось на свободные земли в поисках своего счастья и удачи.
Простой ритуал пленения разума – и вот пятерка сильных мужчин у него в подчинении. Все шло прекрасно. Он стал рабом и должен был отправиться на запад. Там, у Алуринских гор, было его место.
Раб поспешил и отпустил волхва. Сильвестр быстро восстановил связь с нитью силы Матери и сумел скрыться. Он перенесся недалеко, прямо в воду за бархан. Отлежался, потом незаметно выбрался и побрел по берегу реки, к морю. К вечеру он вышел на побережье. До темноты посидел на берегу и пошел дальше. Ему нужны были спутники – ментальные рабы.
Так он набрел на пещеру. Заглянул в нее. В углу лежал человек в богатой одежде и спал. По ауре он был темным. Еще один с пробитой головой лежал у потухшего костра. Он был не жилец. Хотя искра жизни тлела внутри него. Она была нужна Сильвестру. Он подошел к умирающему человеку, упал на колени рядом с телом. Положил руку на голову и попробовал забрать его жизнь. Но вместо этого на темного волхва обрушился сильнейший ментальный удар. Волхв замер и пустыми глазами уставился в стену пещеры.
Косой лежал и понимал: он умирает окончательно. И ничего поделать не мог. Какое-то неизвестное заклятие лишало его способности регенерировать. Он не мог пошевелиться, встать и позвать на помощь. Удар по голове разрушил все связующие тело силы. Он просто медленно умирал, как умирает простой смертный, только дольше и в полном сознании.
Ему мог бы помочь хозяин, но тот лежал и перерождался. Такое с вампирами случается, когда они или перебрали магической энергии, или ее недобрали. Тогда организм вампира перестраивался под новые условия, и это могло длиться днями и даже неделями. Этого времени у Косого не было. У него отказали органы чувств, и Косой в отчаянии уже простился с мыслью выжить… как вдруг почувствовал, что его накрыло силой – темной, родной. Из него потянули искру. Но разве можно из упыря вытянуть то, чего нет. Это была не искра жизни простого человека, это было закукленное в темную материю сознание мертвеца.
Косой рванулся из тела и по руке темного, что пытался забрать его источник жизни, влетел в новое тело. Вышиб сознание колдуна и занял его место. Сначала он не мог управлять телом. У него были не те связи души и тела, как у мертвеца. Но скоро он ощутил себя в новом теле, а оно начало слушаться его. Косой вначале поморгал, открыл рот и пожевал. Упырю требовалась пища, а она была рядом – под ногами лежало его прошлое тело.
С трудом дотянувшись до него, Косой впился зубами в ногу. Урча, стал ненасытно жрать и жрать. Он жрал и блевал. Новое тело не было способно переварить огромное количество сырого мяса. Но Косой не обращал на это внимания. Голод упыря заставлял его набивать желудок мясом и кровью. Так он провел время до утра. Утром, осоловелый и потяжелевший от еды, но очень довольный, сонливо закрыл глаза. Однако уснуть не мог. Он почувствовал, что тело, которым он овладел, начало умирать.
Косой не знал, что душу мертвеца нельзя поместить в смертную живую оболочку. Тело отторгало его и, потеряв душу живого человека, умирало само. Но Косой не беспокоился. Он был уверен, что все образуется. Тело подстроится. Но вместо этого он почувствовал, как отнялись ноги, затем омертвление подступило к животу и пробралось выше пупка. Отказали руки.
Он упал набок и изблевал то, что сожрал.
Косой лежал в своей блевотине и снова, как и вчера, ничего не мог сделать. Он задыхался. В ноздри набилась желчь и куски непереваренного мяса. По пещере разносился хлюпающий звук – хлюп, фр-р-р, хлюп, фр-р-р… Смертное тело, не получая кислород, угасало. Косой снова явственно осознал, что это тело не спасение для него. Это ловушка. Тело скоро умрет и начнет разлагаться. Он превратится в отвратительного зомби, а его сознание растворится. Он будет мучиться и страдать, пока его не убьют. Косому захотелось закричать, завыть, но и этого он сделать не мог.
Он не слышал и не видел, как поднялся с песка Шузмарал. Настороженно огляделся, пытаясь понять, куда он попал. Увидел сидевшего на котле ворона.
– Как дела? – хрипло спросил Шузмарал.
– Твой слуга подыхает в своей блевотине, кар-р, – неожиданно связанно ответил ворон, – кар, кар.
Шузмарал сконцентрировал взгляд на теле, лежащем рядом с вороном, и, пошатываясь, подошел к нему.
– Я его не знаю, – рассматривая тело, ответил Шузмарал, – но это темный.
– Кар. Выпей его, – прокаркал ворон.
– С удовольствием, – оскалил клыки Шузмарал. Упал на колени рядом с Косым и впился ему в шею. Кровь колдуна живительным бальзамом оросила его гортань. Попала в желудок и взорвалась вспышкой энергии. Шузмарал с трудом оторвался и схватил незнакомого колдуна за волосы, посадил его.