В Атлантике и Средиземноморье фашисты и франкисты развернули активные пиратские действия, в которых наибольшую опасность представляли итальянские подводные лодки. Молотов справедливо возмущался, что «Италия теперь претендует на то, чтобы бесконтрольно хозяйничать во всем Средиземном море, что не может не затрагивать крупнейших интересов Советского Союза»[1378]. В сентябре 1937 года по итогам прошедшей в швейцарском Нионе конференции девяти держав — Великобритании, Франции, СССР, Турции, Греции, Югославии, Румынии, Болгарии, Египта — англо-французский флот взял на себя патрулирование Средиземного моря[1379].
Но в ноябре Чемберлен фактически признал мятежников правительством Испании, обменявшись представительствами. По приглашению Геринга (на охотничью выставку) в Германию прибыл лорд Галифакс. Встретившись с Гитлером в Оберзальцберге, Галифакс от имени своего правительства озвучил идею блока четырех держав — Германии, Италии, Франции и Великобритании и подтвердил готовность Лондона дать добро на изменение статус-кво в Европе. Гитлер заявил о своем намерении аннексировать Чехословакию и Австрию. Рим официально оформил присоединение к Антикоминтерновскому пакту, одновременно сняв неофициально свои возражения против аншлюса Австрии[1380]. 11 декабря Муссолини вывел Италию из Лиги Наций.
11 марта 1938 года части вермахта устремились в Вену. В это время Чемберлен на Даунинг-стрит, 10, давал большой обед в честь уже назначенного министром иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа[1381]. Австрия, чей суверенитет гарантировался Лигой Наций, превратилась в германскую провинцию. Москва осудила насилие в центре Европы, создающее угрозу всем европейским странам, прежде всего Чехословакии, и подтвердила свою готовность «участвовать в коллективных действиях, которые были бы решены совместно с ними и которые имели бы целью приостановить дальнейшее развитие агрессии и устранение усилившейся опасности новой мировой бойни»[1382].
14 апреля Лондон заключил соглашение с Италией, которым признавал захват ею Эфиопии и право помогать режиму Франко. 20 апреля Гитлер после грандиозного парада в Берлине по случаю его дня рождения поручил фельдмаршалу Кейтелю «организовать предварительную проработку Генеральным штабом конфликта с Чехословакией»[1383]. СССР довел до Праги готовность выполнить договорные обязательства и оказать любую помощь, в том числе и военную. А Чемберлен предложил Бенешу пойти на максимальные уступки Германии: «Было бы несчастьем, если бы Чехословакия спаслась благодаря советской помощи»[1384].
Летом 1938 года острейший кризис вспыхнул на Дальнем Востоке. Японские войска вторглись на советскую территорию, захватив стратегические высоты — сопки Заозерную (Чанкуфын) и Безымянную. В полную боевую готовность были приведены войска Дальневосточного фронта и Забайкальского военного округа. «Бои у озера Хасан были первым после Гражданской войны вооруженным столкновением с достаточно мощной и искушенной в боях кадровой армией империалистов, — напишет будущий маршал Матвей Захаров. — 31 августа состоялось заседание Главного военного совета с участием Сталина и Молотова. Создавались две армии — под командованием Штерна и Конева — с непосредственным подчинением наркому обороны. Численность войск на востоке возрастала с 250 тысяч на начало 1938 года до 479 тысяч — к концу»[1385]. Молотов анализировал события в районе озера Хасан в Октябрьском докладе:
— Как говорится, среди белого дня японская военщина сделала попытку оторвать кусок советской территории на Дальнем Востоке. Вопреки очевидным фактам, вопреки международным договорам они объявили было часть советской территории в районе озера Хасан территорией Маньчжоу-Го, иначе говоря, японской территорией, а после этого пустили в ход не только свою «испытанную» в таких делах дипломатию, но и японские войска. Разумеется, этот захват советской территории им не удался и не мог удасться. Они просто не поняли, с кем имеют дело. (Аплодисменты.) Пришлось убеждать доступными для них аргументами. Нам теперь точно известно, что вопрос о захвате горы Заозерной (Чанкуфын) и, значит, весь вопрос о событиях в районе озера Хасан решался, собственно, не в Токио, а в другом месте — где-то в Европе, а скорее всего в Берлине. Если господа японские и германские фашисты хотели испытать, во-первых, твердость нашей внешней политики и, во-вторых, боевые качества Красной Армии, то по обоим этим вопросам они получили ясный и вразумительный ответ. (Бурные аплодисменты.)
В ответ была увеличена помощь Китаю. В начале октября СССР предпринял рейды дальней авиации на японскую авиабазу в Ханькоу: было сожжено не менее 140 самолетов, советские потери составили три машины[1386]. К концу года в Китае работало уже пять тысяч советских военных специалистов, включая летчиков-добровольцев (11 из них получат звание героев Советского Союза, свыше двухсот погибнут). В распоряжение Чан Кайши была командирована специальная группа высших военных советников, среди которых были будущие легендарные полководцы Чуйков, Рыбалко, Батицкий, Черепанов[1387].
Москва была готова помочь и Чехословакии, на Судетскую область которой заявил претензии Гитлер. Бенеш готов был сопротивляться. Но Чемберлену мерещилась тень лета 1914 года. 15 сентября английский премьер, которому было под семьдесят, впервые в жизни сел в самолет и полетел к Гитлеру. Тот был лаконичен: «Три миллиона немцев, проживающих в Чехословакии, должны вернуться в лоно рейха»[1388]. Праге англо-французской нотой было предложено немедленно передать рейху Судеты. Бенеш ультиматум не принял, и 19 сентября Прага официально обратилась с запросом к советскому правительству: окажет ли СССР «немедленную и действенную помощь» Чехословакии, «если Франция останется ей верной и также окажет помощь» и если ЧСР обратится за помощью в Совет Лиги Наций. В тот же день Сталин и Молотов обсуждали этот вопрос на Политбюро. По обоим пунктам был дан утвердительный ответ[1389].
Серьезной проблемой было то, что у двух стран не было общей границы. Требовалось согласие на проход войск со стороны Польши или Румынии. Польша, которая сама уже готовилась в захвату Тешинской области Чехословакии, была категорически против. Румынская позиция полностью зависела от слова Парижа, а Жорж Бонне, кивая на «пассивность СССР», разводил руками. Между тем на западной границе СССР к концу сентября ждали приказа танковый корпус, 30 стрелковых и 10 кавалерийских дивизий, 7 танковых, мотострелковая и 12 авиационных бригад. Армия самой Чехословакии в тот момент мало чем уступала немецкой[1390].
Но судьбу ЧСР решили в Мюнхене Чемберлен, Даладье, Гитлер и Муссолини, договорившиеся передать Судетскую область Германии и в трехмесячный срок удовлетворить территориальные претензии Польши и Венгрии. Бенеш принял мюнхенский приговор. Рузвельт прислал британскому премьеру поздравительную телеграмму. Чемберлен рапортовал возрадовавшимся соотечественникам, что привез им вечный мир. В тот же день была подписана англо-германская декларация с обязательством сторон «никогда больше не воевать друг с другом»[1391]. В Англии только Уинстон Черчилль заявлял о «полном и абсолютном поражении» Великобритании. Молотов такому развитию событий дал жесткую оценку:
— Руководители английского и французского правительств охотно изображают Мюнхенское соглашение Англии, Германии, Франции и Италии как большую победу дела мира, а себя — великими миротворцами. Первым решающим событием в чехословацком вопросе надо признать «победу», одержанную совместными усилиями правительств Англии и Германии не над кем-либо, а над правительством Франции. Два правительства — правительство Англии и правительство Германии — «победили» правительство Франции, добившись отказа Франции от договора о поддержке Чехословакии. Оставалось нетрудное дело, оставалось правительствам четырех государств — Англии, Германии, Франции и Италии — сговориться и «победить» правительство Чехословакии. Сговор фашистских и так называемых «демократических» держав Европы в Мюнхене состоялся, и «победа» над Чехословакией была одержана полная.
Все остальное пошло как по маслу. Германский империализм отхватил от Чехословакии больше, чем он сам мог рассчитывать. Поживилась Польша, как союзник германского фашизма по расчленению Чехословакии. С жадностью откусила солидный кусок Венгрия. Это не значит, что аппетиты малых и больших хищников Европы были удовлетворены. Напротив, их аппетиты только разгорелись и возбудили усиленную борьбу вокруг новых разделов не только Чехословакии, но и некоторых других европейских стран. Советский Союз, напротив, демонстрировал перед всеми странами свою верность заключенным договорам и международным обязательствам и свою готовность к борьбе против агрессии (бурные аплодисменты)[1392].
Запад сдавал Восточную Европу Гитлеру, чтобы направить его натиск на Советский Союз. Все договоры рухнули. В соответствии с планом, разработанным начальником Генштаба Шапошниковым и утвержденным Сталиным в ноябре 1938 года, ожидалось вторжение совместной немецко-польской группировки, насчитывающей около 90 дивизий. Японское нападение рассматривалось как менее серьезная угроза, к которому тем не менее тоже серьезно готовились