[239]. Вытеснение частной торговли предполагало создание колоссального нового аппарата в самой заманчивой сфере жизнедеятельности голодного города — распределения. Причем главными конкурентами СНХ СР выступали отделения центральных наркоматов продовольствия, а также торговли и промышленности, созданный Зиновьевым комиссариат снабжения и распределения с подчиненными ему губернскими компродами, Горпродукт с разветвленной структурой служб, Комитет городского хозяйства и экономические отделы совдепов во всех районах. Растущая армия новых чиновников делила стремительно уменьшавшийся экономический пирог. Серьезно осложняло торговлю расстройство денежного обращения. Большевистское правительство до весны 1919 года вообще не решалось печатать собственные денежные знаки, продолжая штамповать «керенки». А для экспроприации крестьянства были применены вовсе не денежные средства.
Крестьяне, по замыслу новой власти, должны были сами мирно поделить землю — и общинную, и помещичью — на равные доли, вознося хвалу осчастливившему их правительству, и завалить города дешевым хлебом. Расчет на стихийный крестьянский социализм не оправдался. В России попросту не было достаточного количества земли, чтобы оделить ею всех страждущих. «Революционное крестьянство убивало, резало, жгло, делило и уничтожало, — писал крупнейший экономист-аграрник начала прошлого века Лев Литошенко. — Вместо дружественно настроенных масс перед советской властью стояла глухой стеной мелкобуржуазная стихия»[240]. И никакого продовольствия городам.
Молотов был среди тех, кто видел выход в создании крупных социалистических предприятий: «В области земледелия, несомненно, та социализация, которая была проведена в октябре, будет приносить нежелательные плоды; нужно всеми мерами поддерживать крупные социализированные хозяйства, объединять мелкие в одно крупное»[241]. Эти идеи в партийном руководстве разделялись, но только как побочная ветвь в новой генеральной линии, которую озвучил Свердлов на заседании ВЦИКа 20 мая 1918 года: «Если нам удастся восстановить деревенскую бедноту против деревенской буржуазии, — только в том случае мы сможем сказать, что мы по отношению к деревне сделаем то, что смогли сделать для городов»[242].
Начиналось провоцирование классовых противоречий на селе, что включало в себя формирование комитетов бедноты, сортировку крестьян на бедных и богатых (кулаков) с реквизицией ресурсов у последних в пользу городов. «В 1918 г. партия и соввласть не могли осуществить основной экономической задачи пролетарской революции того времени — задачи снабжения хлебом рабочих и борющейся за советскую власть Красной армии без суровой, без беспощадной борьбы с кулачеством. Поэтому партия постановила уже тогда своей задачей перенести непосредственную борьбу с буржуазией, а тем самым борьбу за создание предпосылок для движения к социализму, из города в деревню. Комбеды, производившие раскулачивание деревни, осуществляли именно эти задачи»[243], - подчеркнет Молотов в статье, вышедшей в 1924 году.
На защиту землепашца встали левые эсеры. Крестьянство, вместо того чтобы расслоиться, скорее консолидировалось в оппозиции общему врагу — городскому рабочему. «Кулацкие восстания» того времени были восстаниями общекрестьянскими. Правительство ответило силой. Не случайно, что Декрет об обязательной воинской повинности, изданный 29 мая, совпал по времени с организацией продотрядов. Отправить всю Красную Армию на заготовки продовольствия помешали только восстание белочехов и интервенция.
Особую роль в начале Гражданской войны сыграл бунт чехословацкого легиона, который большевистское правительство непредусмотрительно разрешило эвакуировать во Францию весьма окольным путем — по Транссибу через Приморье. Чехословаков вывел из себя приказ только что назначенного наркомом обороны Троцкого о разоружении легиона и присоединении его к Красной Армии или к «трудовым батальонам». Легион овладел Транссибом и сверг советскую власть во всех расположенных вдоль него городах. В Архангельске и Мурманске были дислоцированы Американские экспедиционные силы в Северной России (АЕРМЯ), во Владивосток прибыли японцы, англичане и два американских пехотных полка с Филиппин.
Какими бы мотивами ни руководствовались западные страны, большевиков их поведение наводило на предсказуемые выводы, которые делал Молотов: «Правительства империалистических государств не скрывали в те времена, что их главной и неизменной целью было “задушить в колыбели” только что появившуюся на свет Советскую социалистическую республику»[244]. С внешней поддержкой 25 июня начала свою вторую кубанскую кампанию Добровольческая армия Антона Деникина. Страна пошла стенка на стенку, погрузившись в ужас братоубийственной бойни.
Во все более жесткую оппозицию большевикам переходили партии социалистической интеллигенции. Работники умственного труда не могли простить унижения нищетой, потери чувства достоинства, социального статуса. Оппозиционные резолюции учительских, студенческих, медицинских и прочих организаций и учреждений были в порядке вещей. 20 июня Сергеев из возобновившей свою деятельность боевой организации правых эсеров застрелил коллегу Молотова по питерскому руководству — Володарского. Ответный удар был направлен против собрания уполномоченных фабрик и заводов, чье эсероменьшевистское руководство за призывы к забастовке было признано контрреволюционным и арестовано.
6 июля эсер-чекист, лирик и любитель стихов Яков Блюмкин застрелил германского посла Мирбаха. Дзержинский, попытавшийся добиться его выдачи, был арестован. После этого левые эсеры, располагая двумя тысячами штыков, захватили в Москве Центральный телеграф и стали арестовывать большевистских чиновников. На сторону мятежников перешел и главком Красной Армии Муравьев. Троцкий успел привести два батальона латышей под командованием Вацетиса, и в течение дня восстание было подавлено. Муравьев застрелился. 9 июля V Всероссийский съезд Советов исключил левых эсеров из Советов всех уровней. Эта дата знаменует собой фактическое установление однопартийной системы в России.
Мятеж левых эсеров, Гражданская война, крестьянские выступления подвигли большевиков к ужесточению террора. 17 июля 1918 года в Екатеринбурге была расстреляна царская семья — Николай II, Александра Федоровна, цесаревич Алексей, великие княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия. Молотова порой спрашивали, зачем казнили царя и знал ли об этом Ленин. Причину он всегда называл одну и ту же: нельзя было давать в руки белогвардейцев столь большое и привлекательное знамя, как император. Конечно, Молотова не было в Москве, когда принималось это решение. Но он мысли не мог допустить, чтобы кто-нибудь, кроме Ленина, был способен сказать последнее слово.
В августе из-за недоедания забастовали рабочие многих питерских предприятий, включая оборонные. В «Петроградской правде» было опубликовано обращение Молотова с фактическим ультиматумом рабочим Путиловского завода: «Сосчитайте, сколько фронтов создали империалисты разных мастей для наступления против революционного пролетариата и крестьянской бедноты! Поймите, что не Советская власть, а преступная воля мародеров и корыстные интересы спекулянтов и купцов-кулаков оставляют рабочих в городах без куска насущного хлеба!» Молотов ставил путиловцев перед альтернативой: «Выпускать нужную продукцию либо закрыть завод»[245]. Путиловский закрывать не пришлось.
Поводом для окончательного оформления политики «красного террора» послужили два покушения. Утром 30 августа председатель Петроградской ЦК Урицкий был застрелен студентом Политехнического института поэтом Леонидом Каннегисером. Вечером в Москве на заводе Михельсона тремя выстрелами из браунинга эсерка Фанни Каплан ранила Ленина. На похоронах Урицкого 1 сентября Молотов слышал слова Зиновьева:
— Пробил час раздавить гадину[246].
Всего за Урицкого казнили 800–900 классово чуждых горожан. По инициативе Свердлова и Дзержинского было принято постановление «О красном терроре». В Москве были публично расстреляны 80 человек, среди них несколько высших царских сановников. В «Еженедельнике ЧК» губернские чрезвычайные комиссии рапортовали о количестве расстрелянных.
Если летом 1918 года положение большевиков выглядело совершенно безнадежным, то осенью оно начало стабилизироваться. Милиционно-добровольческие методы военного строительства, которые первоначально отстаивал Ленин, были отброшены. Возвращались к дореволюционным принципам оборонной работы, что облегчалось возвращением в строй профессиональных офицеров, которые стали записываться в Красную Армию после начала интервенции. А большевистские комиссары несли ответственность за лояльность командующих всех уровней. Красные войска сумели отбросить чехов от Волги к Уральским горам, однако власть на востоке страны сосредоточилась в руках адмирала Колчака, провозглашенного Верховным правителем России.
В ноябре 1918 года в Германии грянула революция, свергнувшая кайзеровский режим. Было подписано перемирие, положившее конец Первой мировой войне. Но в России белые армии никак не хотели становиться эффективными или устанавливать демократическую власть, а большевики никак не свергались. Великобритания направила тридцатитысячную армию в Закавказье, а в Одессе высадились французская и две греческие дивизии. В Омске находились два английских батальона, а также несколько французских и итальянских отрядов. Американцы, японцы и чехословаки по-прежнему контролировали Дальний Восток и Транссибирскую магистраль.
Расширение масштабов войны заставило большевиков превращать страну в осажденный военный лагерь, что впрямую отразилось и на работе СНХ СР. Во-первых, как говорил в декабре 1918 года Молотов на Восьмой общегородской конференции РКП(б), «в тот момент, когда все уже было налажено для мирной промышленности, Советской власти пришлось перейти к возобновлению военной промышленности»