[979]. 7 июня Молотова назначили председателем комиссии, ответственной за урожай 1932 года. В середине июня украинское руководство вновь запросило продовольственную помощь. Сталин 15 июня высказал мнение, что «Украине дано больше, чем следует. Дать еще хлеб незачем и неоткуда»[980]. Было выделено продовольствие в ограниченном объеме за счет неиспользованной семенной ссуды. 18 июня Сталин писал Кагановичу и Молотову, что хотя ЦК и СНК приняли постановление о снижении плана хлебозаготовок, в целях «стимулирования посевной работы»[981] доводить до села сниженные планы не следует.
Украине по-прежнему уделялось особое внимание. Сталин 2 июля писал Молотову и Кагановичу: «Если поедете на украинскую конференцию (а я на этом настаиваю), примите там все меры к тому, чтобы переломить настроение работников, изолировать плаксивых и гнилых дипломатов (невзирая на лица!) и обеспечить подлинно-большевистские решения конференции»[982]. Молотов и Каганович отправились в Харьков. 6 июля с их участием состоялось заседание ПБ, на котором был признан «правильным установленный ЦК ВКП(б) план хлебозаготовок селянскому сектору в размере 356 млн пудов»[983]. Они рассказывали Сталину по горячим следам: «Все члены Политбюро, включая Скрыпника, высказались за снижение плана, ссылаясь на недосев зерновых — 2,2 млн гектар и гибель озимых — 0,8 млн гектар. Мы категорически отклонили пересмотр плана, потребовав мобилизации партсил для борьбы с потерями, разбазариванием хлеба и на укрепление колхозов»[984]. Новая техника в первую очередь поступала на Украину. Молотов отмечал, что «45 процентов всех посевных площадей на Украине уже обслуживаются машинно-тракторными станциями»[985].
Погодные условия не предвещали ничего катастрофического. Засухе подверглись некоторые районы Украины и Северного Кавказа, Нижнее Поволжье, но по сравнению с предыдущим годом недород был значительно меньше. 24 июля в письме Молотову и Кагановичу Сталин подтверждает установку на «безусловное выполнение плана хлебозаготовок по СССР». Однако он полагал, что «придется сделать исключение для особо пострадавших районов Украины. Это необходимо не только с точки зрения справедливости, но и ввиду особого положения Украины, общей границы с Польшей и т. п. Я думаю, что можно было бы скостить колхозам особо пострадавших районов половину плана, а индивидуалам треть»[986].
Но крестьяне всеми правдами и неправдами оттягивали выполнение хлебозаготовок, не надеясь на обещанное авансирование в ходе уборки. Сводки ОПТУ были полны сообщениями о «росте неорганизованного отходничества», «массовых выходах из колхозов», «разборе скота, имущества и сельскохозяйственного инвентаря», «самочинном захвате и разделе земли и посевов»[987]. Сталин инициировал издание закона в защиту общественной собственности. Закон от 7 августа вводил «в качестве меры судебной репрессии за хищение (воровство) колхозного и кооперативного имущества высшую меру социальной защиты — расстрел с конфискацией всего имущества и с заменой при смягчающих обстоятельствах лишением свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией всего имущества». Общее число осужденных достигнет 54 645 человек, к высшей мере будут приговорены 2110 человек, реально расстреляны — около тысячи[988].
11 августа Сталин пишет Кагановичу: «Дела на Украине из рук вон плохи. Плохо по партийной линии. Говорят, что в двух областях Украины (кажется, в Киевской и Днепропетровской) около 50 райкомов высказались против плана хлебозаготовок, признав его нереальным. Это не партия, а парламент, карикатура на парламент»[989]. 16 августа Сталин и Молотов дают указание Кагановичу: «Ввиду тяжелого положения на Украине считаем совершенно необходимым срочное привлечение войск как к уборочной, так и прополочной работе». В тот же день планы хлебопоставок на Украину были в очередной раз (негласно) снижены на 655 тысяч тонн. Ожидали новых оценок урожая. 20 августа ЦУНХУ назвало 67 миллионов, Наркомзем — 71,1 миллиона[990]. Мало, но ничего катастрофического.
Между тем начал выясняться полный провал хлебозаготовок. 22 октября ПБ приняло решение: «В целях усиления хлебозаготовок командировать на две декады полномочные комиссии под руководством В. М. Молотова на Украину и под руководством Л. М. Кагановича — в Северо-Кавказский регион»[991]. Украинское ПБ вместе с Молотовым признали «ход хлебозаготовок за октябрь исключительно неудовлетворительным: на 25 октября выполнено только 39 процентов годового плана хлебозаготовок». Премьер направил Сталину телефонограмму: «Я высказался за возможность пойти на снижение плана на 60–70 млн с тем, чтобы оставшийся план в 165–175 млн пуд. вместо 250 млн пуд. был выполнен безусловно полностью… Пришлось жестко покритиковать украинскую организацию и особенно КП(б)У за крайнюю демобилизованность в хлебозаготовках, наличие которой члены ЦК полностью подтвердили». На следующий день Молотов добавлял: «Окончательно дополнительное снижение плана хлебозаготовок установлено для Украины в 70 млн пуд.».
Знакомство с ситуацией на месте вскрыло и множество фактов воровства и коррупции со стороны новоиспеченного (другого и не было) колхозного начальства. 5 ноября Молотов и секретарь ЦК КП(б)У Хатаевич дали директиву обкомам: «В сообщениях областных органов ОГПУ имеется много сведений о расхищении, преступном разбазаривании и сокрытии колхозного хлеба при участии и под руководством правлений колхозов»[992]. В ноябре — начале декабря в связи с хлебозаготовками на Украине было арестовано 1230 человек, в том числе 340 председателей колхозов. На объединенном заседании ПБ и Президиума ЦКК 27 ноября Молотов делился свежими впечатлениями от поездок по Украине:
— Приезжаешь, например, в район, богатый хлебом, но проваливающий план хлебозаготовок, и, как правило, встречаешься здесь с руководителями, спокойно и по внешности рассудительно доказывающими, что у них все обстоит более или менее благополучно, что иначе и не может быть. Эти люди готовы «сожалеть» насчет срыва хлебозаготовок, «признавать» свою вину и вообще заниматься «самокритикой» и, изображая себя «проводниками» генеральной линии, на деле прикрывать все и всякие факты перерожденчества в партийной организации, воровства и саботажа хлебозаготовок в колхозах, потакательства кулаку и прочей антисоветской сволочи со стороны местных советских и партийных органов. 200 тысяч колхозов создано, но не всеми этими колхозами мы по-большевистски уже овладели[993].
После снижения плана заготовок и возвращения части зерна в деревню (5,76 миллиона тонн) у крестьян по идее должно было остаться больше хлеба, чем годом раньше, и больше, чем будет оставаться в последующие годы, когда голода не было[994]. Но, похоже, был просчет в оценке урожая. Подсчитали его уровень биологический — на корню, тогда как были серьезные потери при уборке и особенно хранении, которое организовывалось по принципу «подальше от хлебозаготовителей». 10 декабря на ПБ заслушали Косиора и работу по хлебозаготовкам на Украине признали неудовлетворительной. Кагановичу и Постышеву поручили немедленно выехать на Украину. В письме ЦК КП(Б)У секретарям райкомов, главам исполкомов и уполномоченным обкомов содержалось указание — «все без исключения колхозные фонды, в том числе и семенной», забирать в счет выполнения плана хлебозаготовок в тех колхозах, где план выполнен не был[995]. К этому вынуждала ситуация в городах, в некоторых из них по карточкам выдавалось 200 граммов хлеба в день — как позднее в блокадном Ленинграде. Регионы, выполнившие планы хотя бы на 80 процентов, оставляли в покое, остальные заносили на «черные доски» — туда не поставляли промышленную продукцию. В результате заготовок 1932 года оба сектора — социалистический и частный — дали 18,5 миллиона тонн зерна — примерно на 10 процентов меньше сокращенного плана, причем основные недопоставки пришлись на Украину и Северный Кавказ.
Меж тем голод охватил многие регионы страны. Пензенский историк аграрной политики Виктор Кондрашин пишет: «Хлебозаготовки 1932 г. и связанная с ними кампания по засыпке семенных фондов стали непосредственной причиной голода, так как лишили деревню хлеба, а нередко и всего продовольствия. В 1933 г. интенсивность голода в сельских районах Поволжья, Южного Урала, Дона и Кубани была высока. В эпицентрах голода наблюдалась массовая смертность, имели место случаи людоедства, захоронений умерших в общих могилах без гробов»[996]. Однако в Москве ощущения катастрофы не было. Постановлением «О семенной и продовольственной помощи колхозам и совхозам Северного Кавказа и Украины», подписанным Сталиным и Молотовым 18 февраля, предусматривалось: «Определить размер семссуды совхозам и колхозам по Северному Кавказу в 15 300 тыс. пудов… Для оказания продовольственной помощи нуждающимся колхозам отпустить на время весенних полевых работ 2 млн пуд. зерна (ржи и кукурузы) с расчетом их завоза до распутицы. Сверх того отпускать ежемесячно до нового урожая, начиная с марта мес., для рабочих Зернотреста, Сортсемтреста и Госпромсовхозтреста 1200 т, для рабочих МТС — 400 т, для специалистов на селе (учителя, агрономы, медработники) — 800 т и для красноармейцев-переселенцев — 350 т»