Тем не менее концепция была одобрена и вынесена на пленум ЦК. Молотов возражал, не видя пока предмета для обсуждения. Но куда там. Пленум, проходивший 13–14 февраля, решил продолжить обсуждение на Верховном Совете. Молотов на сей раз был не единственным, кто осмелился не соглашаться с Хрущевым. Категорически против был и председатель Госплана Байбаков. Тевосян назвал план реформы «ошибкой» и послал Хрущеву записку соответствующего содержания. Первый секретарь добился немедленной отправки его послом в Японию[1459]. 22 марта проект тезисов, предназначенных для публикации, обсуждался на заседании Президиума ЦК. Молотов вновь высказал сомнения:
— Насчет снабжения неясно, кто будет регулировать снабжение, кто будет решать вопросы о приеме заказов предприятиями? Сколько будет экономических районов: 50 или 70? Неясно, кто будет заниматься предприятиями областей, которые не будут входить в экономический район, кто будет направлять отраслевое развитие промышленности?
Но все остальные члены Президиума, пусть с оговорками, проект поддержали. Молотов отреагировал через два дня запиской в ЦК: «Представленный проект явно недоработан, страдает однобокостью и без существенных исправлений может внести серьезные затруднения в аппарат управления советской промышленности… При предлагаемой в проекте ликвидации почти всех промышленных министерств в центре государства не предусматривается никаких органов для руководства промышленностью, кроме планирующих органов, что, безусловно, недостаточно. Это поведет к такому ослаблению руководства промышленностью со стороны партии и правительства СССР, которое нанесет существенный ущерб ее дальнейшему развитию… Необходимо вместо упраздняемых министерств с их огромным и теперь ненужным аппаратом создать, по крайней мере, на ближайший период в центре (да очевидно, и в союзных республиках), например, несколько комитетов по основным отраслям промышленности со сравнительно небольшим аппаратом, руководители которых на правах министров входили бы в состав Советов Министров. Такие комитеты при Совете Министров могли бы быть созданы по таким крупным отраслям промышленности: строительство; тяжелая промышленность; машиностроение; топливо и энергетика; производство товаров потребления и, возможно, еще некоторые.
Совершенно не ясен и такой важный вопрос, как вопрос об организации материально-технического снабжения промышленных предприятий и строек… Не ясно также, уменьшится ли административно-управленческий аппарат при осуществлении предложений, содержащихся в проекте. Никаких расчетов на этот счет не сделано. Мое предложение: прежде, чем опубликовать проект, над ним серьезно проработать и по-настоящему доработать»[1460].
Хрущев ответил запиской в Президиум ЦК 26 марта, в которой возмущался самим фактом упорства Молотова после одобрения реформы пленумом. В надиктовке Хрущева это звучало так: «Видимо, здесь сказывается абсолютная оторванность тов. Молотова от жизни, он не понимает процессов, происходящих сейчас, что стоять на месте сейчас нельзя, а нужно улучшать аппарат и методы руководства страной в хозяйственном отношении и во всех областях нашего хозяйственного строительства»[1461]. Президиум собрался 27 марта и провел ставший привычным сеанс шельмования Молотова, который вновь отбивался в одиночестве. Хрущев был непреклонен:
— Он не верит в это дело. Молотов совершенно не связан с жизнью. По целине — не согласен, по внешней политике — не согласен, эта записка — не согласен. Не всегда Молотов был нетороплив. Торопил в период коллективизации, торопил, когда группу генералов репрессировали. Осудить и указать: неуважительно к коллективу[1462].
На сессии Верховного Совета по докладу Хрущева 10 мая был принят закон, которым одномоментно упразднялись 10 общесоюзных и 15 союзно-республиканских министерств. Всего же будет ликвидировано 141 министерство, подчиненные им предприятия были переданы региональным совнархозам, которые представляли собой коллегиальные органы, руководившие одновременно многими отраслями промышленности на подведомственной территории. В их подчинение перешли предприятия общегосударственного значения, тресты, стройки. Последствия реформы для экономики окажутся катастрофическими.
13 апреля Хрущев и Молотов вновь расходятся — по вопросу о директивах по разоружению. Молотов предлагал связать сокращение советских вооруженных сил с запрещением атомного оружия, а ликвидацию наших баз в странах соцлагеря — с выводом американских войск из Европы. Хрущев был против подобного рода увязок, предлагая одностороннее сокращение Советской армии, исходя из финансовых соображений.
Еще в ноябре 1956 года Молотов получил небольшой утешительный приз — пост руководителя Министерства государственного контроля — наследника ленинского Рабкрина. 18 апреля 1957 года, когда Молотов внес записку «Об устранении серьезных недостатков в работе по повышению ресурса и улучшению экономичности авиационных двигателей», Хрущев выговорил Молотову за то, что Госконтроль занят не своим делом[1463]. 22 апреля, в день рождения Ленина, Молотов публикует в «Правде» большую статью, которой напоминает, что работал под непосредственным руководством основателя партии. Эта статья, вызвавшая раздражение Хрущева, стала последней публикацией в жизни Молотова. Хотя жить ему предстояло еще долго.
Сильным раздражителем для партийной верхушки стала встреча Хрущева с творческой интеллигенцией на подмосковной правительственной даче 19 мая. «Хрущев на Дальней даче Сталина, на “двухсотке” (она находилась на двухсотом километре), собирал писателей, — вспоминал Молотов. — Там он сказал во всеуслышание, что у него со мной разногласия. Я был этим недоволен, потому что он это высказал на беспартийном собрании»[1464]. Было приглашено более трехсот человек — писатели, художники, скульпторы, композиторы вместе с супругами. «Крепко захмелевший», по словам Тендрякова, Хрущев обещал «стереть в порошок» всех противников партии «под восторженные крики верноподданных литераторов, которые тут же по ходу дела стали указывать перстами на своих собратьев». Досталось не только Молотову, но и Михаилу Казакевичу, Константину Паустовскому, Мариэтте Шагинян и многим другим.
— Вы идеологический диверсант! Отрыжка капиталистического Запада! — кричал Хрущев на автора хрестоматийной «Зои» Маргариту Алигер[1465].
«Если до этого он мог рассчитывать на большинство в Президиуме ЦК, то после этого его выступления с атакой на члена Президиума можно прямо сказать, что большинство членов Президиума заняло более критические позиции по отношению к Хрущеву и его методам руководства»[1466], — заметил Каганович. «Я ничего не слышал об антипартийной группе, просто все начали говорить, что дальше уже так нельзя, мы так пропадем. Наступило такое время, когда что-то нужно было делать. Страна, партия, торговля, экономика — все рушится, все куролесится, со всеми переругался, с Китаем порвал»[1467], — писал Шепилов.
Молотов не был инициатором создания «антипартийной группы» — положение изгоя в Президиуме ЦК этого не позволяло. Но, безусловно, многолетняя его фронда была тем катализатором, который заставлял и коллег все более критично относиться к способностям и поступкам первого лица. На XXII съезде Хрущев объяснит причины складывания оппозиции тем, что «они боялись дальнейшего разоблачения их незаконных действий в период культа личности, боялись, что им придется отвечать перед партией»[1468]. Эта версия не выдерживает критики, как и мнение о столкновении сталинистов с антисталинистами. Многие члены Президиума, выступившие против первого секретаря — Булганин, Первухин, Сабуров, Шепилов, — не имели отношения к репрессиям, в отличие от самого Хрущева. Против него был один из авторов секретного доклада Шепилов. Речь шла не столько о взглядах Хрущева — хотя для Молотова это было важно, — сколько о нежелании терпеть самодурство.
«Уже 20 мая начинаются переговоры между Кагановичем, Маленковым, Молотовым, Булганиным и Первухиным о том, чтобы избавиться от Хрущева, — анализировал события Пихоя. — К ним присоединится Ворошилов. Нетрудно заметить, что так формировалось мнение большинства членов Президиума. Имелось в виду вообще ликвидировать должность Первого секретаря, с чем были согласны все участники переговоров»[1469]. Прозвучавшие позднее в адрес Молотова обвинения в том, что он стремился убрать Хрущева, чтобы занять его должность, безосновательны. Должность действительно предполагалось просто упразднить для восстановления коллективного руководства. Хрущева предполагалось назначить министром сельского хозяйства, Суслова отправить в Министерство культуры. Следившего за всеми председателя КГБ Серова — заменить.
На совещании работников сельского хозяйства Северо-Запада СССР 22 мая Хрущев вбросил лозунг: «Догнать и перегнать Соединенные Штаты Америки по производству мяса, масла и молока на душу населения». А затем повторил его на открытии Всесоюзной сельскохозяйственной и промышленной выставки. Естественно, с Президиумом ЦК он эту инициативу не согласовывал.
На заседании Президиума ЦК 31 мая Молотов получил очередную пощечину, представив проект положения о Министерстве госконтроля в условиях создания СНХ. Хрущев счел предложение о сохранении централизованного контрольного органа неприемлемым, предложив подчинить его СНХ. На робкие возражения о том, что «контроль совнархозов нельзя подчинять совнархозам», Хрущев ответил, что его оппоненты «неправильно толкуют ленинское положение о госконтроле», который нуждается в полной перестройке в связи с новациями. Проект Молотова не приняли