[316]. Генпрокурор СССР Руденко в 1954 году, определив дело против Жемчужиной как «подлую провокацию, совершенную Берия», скажет, что судьба всех арестованных по нему в 1939 году была трагична. «В результате избиений и пыток Юлия Канель умерла в тюрьме, а Белахов и Слезберг были без суда расстреляны по преступному распоряжению Берия. В 1939 году Надежда Канель была заключена в лагерь»[317].
В последние минуты работы февральского пленума Сталин предложил расширить состав кандидатов в члены Политбюро: «Теперь в Политбюро стариков немало набралось, людей уходящих, а надо, чтобы кто-либо помоложе был бы подобран, чтобы они подучились и были, в случае чего, готовы занять их место». К Берии и Швернику добавились Вознесенский, Щербаков и Маленков[318]. 10 марта Политбюро назначило Вознесенского первым заместителем председателя СНК по Экономсовету. «Было нетрудно заметить, что важнейшие вопросы внутренней политики Сталин все чаще поручает Вознесенскому, отодвигая на второй план Молотова. Молотов чувствовал это, нервничал, раздражался по каждому поводу», — поведал Чадаев[319].
В это время Молотов стал инициатором очередной крупной реорганизации, целью которой стало повышение оперативности принятия решений. 21 марта были приняты два постановления ЦК и СНК. Одно — «Об организации работы в Совнаркоме СССР» — предусматривало увеличение количества заместителей Молотова с тем, чтобы каждый из них курировал два-три наркомата, обладая при этом правом самостоятельно решать оперативные вопросы по каждому из них. Решения зампредов издавались как распоряжения СНК. Молотов и его первый зам получали новые полномочия: утверждать квартальные планы распределения фондов, кредитные и кассовые планы, месячные планы производства и перевозок. Созданные годом ранее хозяйственные советы упразднялись как ненужное «средостенье между народными комиссарами и Совнаркомом СССР».
Вторым постановлением создавалось Бюро Совнаркома — новый орган, наделенный «всеми правами Совнаркома СССР», который должен был собираться каждую неделю или чаще, тогда как СНК в полном составе заседал бы раз в месяц. Решения Бюро издавались как постановления Совнаркома. Председателем Бюро стал Молотов, членами — Вознесенский, Микоян, Булганин, Берия, Каганович, Андреев. На Бюро была возложена большая доля обязанностей и Комитета Обороны, состав и функции которого сужались, и Экономического совета, который вообще упразднялся[320]. В Совнарком перемещался центр принятия важнейших решений, которые по факту уже не требовали утверждения в Политбюро. Очевидно, что все это делалось не для того, чтобы укрепить властные позиции Молотова, а в целях подготовки кресла главы правительства для занятия его самим Сталиным.
28 апреля Сталин направил разгромное письмо, в котором клеймил Бюро СНК за неспособность положить конец тому хаосу, который порождала практика «решения важнейших вопросов хозяйственного строительства путем так называемого “опроса”» (на чем еще недавно сам настаивал). В качестве примера фигурировала виза Молотова на записке Берии по поводу строительства нефтепровода на Сахалине, которая не рассматривалась на Бюро. «Предлагаю обсудить этот вопрос в Политбюро ЦК. А пока что считаю необходимым заявить, что отказываюсь принимать участие в голосовании в порядке опроса по какому бы то ни было проекту, касающемуся более или менее серьезного хозяйственного вопроса, если не будет там визы Бюро СНК, говорящей о том, что проект обсужден и одобрен Бюро СНК СССР»[321]. Еще один удар по Молотову: в январе ему досталось за прямо обратное — «парламентаризм» и чрезмерное количество заседаний.
Записка имела результат, который Молотов, полагаю, уже мог предсказать. Решением Политбюро от 4 мая он перестал быть главой правительства. В соответствии с первым пунктом председателем Совнаркома назначался Сталин. Второй пункт гласил: «Тов. Молотова В. М. назначить заместителем Председателя СНК СССР и руководителем внешней политики СССР с оставлением его на посту Народного Комиссара по иностранным делам». Заместителем Сталина по Секретариату ЦК становился Жданов. Это решение ПБ выносилось на утверждение пленума ЦК опросом[322]. Сталин брал в свои руки все нити власти в предвидении надвигавшейся войны, но представил дело так, как будто был недоволен управленческим стилем Молотова.
Джеффри Робертс подводил итоги его премьерства: «Согласно официальной статистике, промышленное производство в 1930-е годы выросло на 850 процентов. Настоящие цифры, вероятно, были несколько ниже, но нет никаких оснований сомневаться в огромных масштабах индустриализации, результатом которой стало строительство тысяч заводов, новых плотин, каналов, шоссейных и железных дорог, рост городского населения на 30 миллионов человек. В значительной мере индустриализацией двигало военное производство, и произошло семидесятикратное увеличение производства вооружения за десятилетие, предшествовавшее началу Второй мировой войны»[323].
7 мая Политбюро утвердило новый состав Бюро Совнаркома под председательством Сталина. Его первым заместителем становился Вознесенский, заместителями Молотов, Микоян, Булганин, Берия, Каганович, Мехлис и Андреев. 15 мая в Бюро добавились Ворошилов и Шверник, 30 мая — Жданов и Маленков. Был ликвидирован Комитет Обороны при СНК, теперь само Бюро Совнаркома выглядело как Комитет Обороны. Таким образом, менее чем за месяц (и непосредственно перед началом войны) Молотов из главы правительства превратился в одного из дюжины его заместителей. Сталин в это время действительно сам занялся повседневными делами правительства, лично проводил заседания. Чадаев, сохранивший свою должность и при новом премьере, подтверждал, что «накануне войны заседания Бюро Совнаркома под председательством Сталина проводились регулярно в установленные дни и часы… В дальнейшем он установил порядок, по которому по очереди некоторые из его заместителей вели заседания Бюро Совнаркома. В частности, это поручалось Вознесенскому, Косыгину, Маленкову и Берии»[324]. Не Молотову.
В своем фактически инаугурационном выступлении 5 мая Сталин прибег к сравнению тогдашней обстановки с эпохой Наполеоновских войн, говорил о Германии как основном источнике опасности и призвал отказаться от «настроения благодушия и успокоенности, мобилизоваться, проникнуться боевым духом». Свидетели зафиксировали и не попавшее в официальное изложение замечание о неизбежности военного столкновения с Гитлером, а если нарком по иностранным делам и его аппарат «сумеют оттянуть начало войны на два-три месяца — это наше счастье»[325]. Речь Сталина, всячески подчеркивавшего наступательную мощь Красной Армии, была и приглашением Берлину за стол переговоров, и вдохновляющим призывом к своим вооруженным силам. Несколько дней спустя в Красной Армии была возвращена фактически дореволюционная форма одежды. Были восстановлены традиционные дипломатические ранги послов и посланников, вместо полпредств появились посольства. 30 мая взамен упраздненного Комитета Обороны была организована постоянная Комиссия по военным и военно-морским делам при Бюро Совнаркома СССР в составе председателя Сталина, его заместителя Вознесенского и членов — Ворошилова, Жданова и Маленкова. Без Молотова, который более десяти лет КО возглавлял.
…Молотову неоднократно приходилось отвечать на вопрос о готовности СССР к войне.
Экономика страны в предвоенные годы делала рывок в рамках третьего пятилетнего плана. По утверждению Байбакова, за 3,5 года он был реализован по валовой продукции промышленности на 85 процентов (в том числе производство продукции группы «А» составило 90 процентов, группы «Б» — 80 процентов). По сравнению с 1913 годом национальный доход СССР в 1940 году вырос в 5,3 раза, объем произведенной промышленной продукции — в 7,7 раза, в том числе в машиностроении — в 30 раз, в электроэнергетике — в 24 раза, в химической промышленности — в 169 раз[326]. «Страна представляла гигантскую строительную площадку, где в среднем каждые сутки вступали в строй по два крупных промышленных предприятия. К началу войны возникло более 360 новых городов, ставших опорными базами индустрии, было введено в действие более 11 тыс. новых крупных заводов и других предприятий, которые давали три четверти всей промышленной продукции страны»[327]. Советская экономика уже не была маленькой по любым меркам. Один из самых известных современных теоретиков геополитики Джон Миршаймер оперирует таким показателем, как сравнительное богатство государств. Если принять за 100 процентов богатство пяти европейских держав, то в 1920 году на Великобританию приходилось 44 процента, Германию — 38 процентов, Францию — 13 процентов, Италию — 3 процента, Советскую Россию — 2 процента. К 1940 году соотношение заметно поменялось: доля Германии составляла 36 процентов, СССР — 28 процентов, Великобритании — 24 процента, Франции — 9 процентов, Италии — 4 процента[328].
Разработка нового мобилизационного плана шла с апреля 1940 года, он был утвержден правительством 12 февраля 1941 года. Количество частей и соединений постепенно доводилось до уровня военного времени. За два предвоенных года численность Красной Армии — без учета частей вне норм — выросла почти в три раза[329]. «Что касается профессионального обучения командиров всех степеней, то сотни тысяч их проходили хорошую школу более чем в двухстах военных училищах Красной Армии и Военно-Морского флота, в девятнадцати академиях, на десяти военных факультетах при гражданских вузах, семи высших военно-морских училищах… Накануне войны на военных кафедрах слушателям преподносилась современная военная теория, в значительной степени учитывающая опыт начавшейся Второй мировой войны»