результате наших переговоров усилить давление на китайцев, чтобы избежать войны«[1290]. Молотов свою часть дела сделал. Чжоу подтвердил намерение Пекина решать проблему освобождения Тайваня мирным путем. 22 мая было объявлено о неформальном прекращении огня в районе Тайваньского пролива.
В веренице приемов и обедов в Женеве Николаю Федоренко запомнился завтрак, на который Молотов пригласил своих западных коллег. «В тот день не было недостатка и в остроумных, шуточных историях, которыми охотно делились и гости, и хозяева.
Антони Иден, сидящий за столом напротив Молотова, не без иронии спросил:
— Глядя на вас, господин Молотов, нельзя не заметить очень развитой мускулатуры на ваших руках…
— В самом деле, у вас атлетические данные боксера, — добавил Даллес.
— Когда только вы успеваете тренироваться, и к чему это вам? — ехидно произнес Жорж Видо.
— А разве вы не видите: вас сколько, а я один… — мгновенно парировал Молотов. Раздался веселый смех гостей. Шутка тоже способна отражать нападки«[1291].
Ближе к концу Женевской конференции подъехала Полина Семеновна, поделившаяся свежими новостями из первых рук о рождении у них второй внучки, которую назвали Любой.
Конференция завершилась 20 июля. Советская сторона высоко оценила ее результаты. Верховному Совету Молотов расскажет:
— Женевское совещание не полностью выполнило свою задачу, поскольку оно не продвинуло вперед решение корейского вопроса. Но на этом совещании было достигнуто соглашение о прекращении огня во Вьетнаме, продолжавшегося в течение восьми лет, а также соглашения о прекращении военных действий в Лаосе и Камбодже.
Под соглашением подписались все участники, кроме одного — Соединенных Штатов. Даллес демонстративно покинул конференцию и заявил, что США будут «уважать» ее итоги, но не более того. Вскоре в Маниле состоялась сепаратная конференция, которая должна была, словами Эйзенхауэра, «дать понять миру, что Женевская конференция не могла быть использована как инструмент, обеспечивающий бездействие западного мира в Индокитае»[1292]. Молотов охарактеризовал американскую позицию как крайне неконструктивную:
— Они носились с планами «интернационализации» войны против вьетнамского народа, имея в виду втянуть в эту войну, кроме Франции, и Соединенные Штаты, и стремились во что бы то ни стало помешать достижению соглашения в Женеве. Однако продемонстрировав свою агрессивность, Соединенные Штаты ничего не достигли, оказавшись в положении изоляции. На даллесовской конференции в Маниле был подписан договор о так называемой «коллективной обороне Юго-Восточной Азии (СЕАТО), представляющий собой военный блок таких колониальных держав, как США, Англия и Франция, и некоторых зависимых от них азиатских государств, как Филиппины, Таиланд, Пакистан. Этот договор проникнут стремлением к удушению национально-освободительного движения в Азии и явно заострен против Китайской Народной Республики, международный авторитет которой так поднялся в период Женевского совещания[1293].
По приезде из Женевы Молотов организовал загородный обед Президиума ЦК с дипломатическим корпусом на природе — в Успенском, причем уже с участием и Маленкова, и Хрущева. Послам было интересно прежде всего поведение первых лиц. «Маленков был по большей части молчалив, улыбался и играл с цветком… Молотов был щедрым хозяином-отцом. Основные разговоры вел Хрущев. Никто раньше не сталкивался с ним в этом качестве, и первое впечатление было настораживающим. Он казался импульсивным, сыпал ошибками и демонстрировал ужасающую безграмотность во внешней политике»[1294], —записал Хейтер.
…Женева выявила очевидные противоречия между западными державами, что расширяло границы дипломатического маневра. Гарольд Макмиллан писал: «Из-за очевидной непреклонности Даллеса и махровости сенатора Джозефа Маккарти и остальных антикоммунистических экстремистов даже умеренное общественное мнение в Британии становилось все более антиамериканским»[1295]. Черчилль направил теплое послание Молотову с предложением провести советско-британскую встречу на высшем уровне. Тот ответил не менее тепло, подчеркнув, что личный контакт может послужить подготовкой к встрече в более широком формате. Однако Эйзенхауэр и Даллес были не в восторге от инициативы Черчилля, и он передумал ехать в Москву. В сентябре в Москву пришло послание от трех держав: они готовы на саммит, если СССР согласится на подписание договора с Австрией и на проведение свободных выборов на всей территории Германии[1296].
Теперь уже Москва брала паузу, во время которой Молотов развернул мирное наступление на французском направлении. Он увидел возможность предотвратить образование ЕОС, рассматривая Париж в качестве наиболее настроенной на партнерство западной столицы, где к тому же оценили его женевские труды по разрешению индокитайского конфликта. «В основном благодаря усилиям Молотова и его супруги труппа парижского Комеди Франсез приехала в Москву в 1954 году, чтобы исполнить Тартюфа и другие драматические шедевры. Никогда на памяти более молодого поколения труппа с Запада не выступала в Москве». Было подписано соглашение об обмене студентами между МГУ и Сорбонной. Устанавливалась воздушная связь между Москвой и Парижем — с посадкой в Праге[1297]. И эти усилия были не напрасными. В августе французский парламент отклонил ратификацию договора о создании ЕОС.
— Этот договор провалился во французском парламенте, потому что обнаружились слишком большие расхождения между волей французского народа и намерениями французского правительства[1298], — заметил Молотов.
Увы, дело на этом не закончилось, Запад всегда демонстрировал чудеса изобретательности, чтобы обойти волю народов и парламентов. 23 октября 1954 года были подписаны уже новые Парижские соглашения, которые Молотов расценил как «вторую попытку протащить ремилитаризацию Западной Германии». Москва выступила с новой инициативой, увязав общегерманские выборы, вывод всех оккупационных войск из Германии и созыв общеевропейской конференции по безопасности. Отклика не было. Тем временем после острейших дебатов французский парламент небольшим большинством ратифицировал Парижский договор. Молотов счел, что это противоречило решениям Потсдамской конференции и советско-французскому договору 1944 года:
— Как в отвергнутом проекте Европейского оборонительного сообщества, так и в Парижских соглашениях дело сводится, в конце концов, к одному и тому же: как первый, так и второй проект открывают ворота возрождению германского милитаризма в Западной Германии и включению ремилитаризированной Западной Германии в агрессивные военные группировки западных государств. Не велико различие между ними: раньше предполагалось включить западногерманскую армию в так называемую «европейскую армию», а по Парижским соглашениям — в «западноевропейскую армию». На это можно сказать одно: «Хрен редьки не слаще, уголь сажи не белей»[1299].
К концу 1954 года наметилась перспектива первых шагов по контролю над ядерной сферой. 4 декабря Генассамблея ООН единогласно приняла резолюцию об учреждении Международного агентства по контролю за атомной энергией (МАГАТЭ). Молотов предложил «правительству Соединенных Штатов безотлагательно заключить соглашение об отказе от использования атомного оружия» и «соревноваться не в производстве атомного оружия, а в деле использования атомной энергии в мирных целях»[1300]. При этом, конечно, Москва прилагала неимоверные усилия, чтобы приблизиться к состоянию паритета с США по ядерным вооружениям, и даже опередила их с созданием водородной бомбы.
— Агрессивные круги США еще раз просчитались, — заявил Молотов. — Еще недавно они полагали, что у них имеется безусловная монополия на атомное оружие. Дело дошло до того, что в производстве водородного оружия советские люди добились такого успеха, что в положении отсталых оказался не Советский Союз, а Соединенные Штаты Америки.
Основные итоги нового внешнеполитического курса Молотов подводил на заседании Верховного Совета 8 февраля 1955 года:
— Из всего примерно 600-миллионного населения Европы около половины этого населения, немногим меньше 300 миллионов, уже твердо вступили в лагерь социализма и демократии. Население Азии достигает примерно 1 миллиарда 400 миллионов человек, что составляет больше, чем половину населения всего земного шара. Теперь и в Азии лишь немногим меньше половины населения живут в странах народной демократии, которые ушли из лагеря капитализма и поставили своей целью строительство социализма. Национально-освободительное движение народов Африки скоро нельзя будет душить безнаказанно, как это все еще делается захватившими африканские территории империалистическими государствами. Можно ли отрицать, что по сравнению с довоенным временем произошло серьезное ослабление позиций капитализма, капиталистических классов? Нет, нельзя[1301].
Молотов не был против мирного сосуществования, в чем его будут обвинять. Для разрядки напряженности в мире он сделал в постсталинские годы больше, чем кто-либо другой. «Внешняя политика Советского Союза основана на принципах сосуществования различных общественных систем, — говорил Молотов. — Мы отстаиваем эти принципы, желая, чтобы народы жили в мире и спокойствии»[1302]. Но он был против того, чтобы мирное сосуществование со страной, которая собиралась стереть СССР в радиоактивную пыль и вовсе не намеревалась сделать мирное сосуществование собственным принципом, было главным и единственным внешнеполитическим принципом. Особенно в условиях, когда Запад укреплял систему военных альянсов.