Свежевыбритый Калишер в это время разговаривал из радиостудии по телефону с Седьмым.
— В девять утра я не смогу быть у тебя на совещании секторов.
— Почему?— раздраженно спросил Седьмой.
— Я пришлю вместо себя Фараджа.
— Я спрашиваю, почему?— еще более раздраженно повторил Седьмой свой вопрос.
— И не забудь ровно в девять включить радио-приемник,— Калишер почти издевался над своим бывшим учеником.— Потому что ровно в девять Фрэдди Кларк, знаменитый Фрэдди Кларк, второй раз в жизни обратится ко всему человечеству. И прочтет нужное тебе заявление.
— Ты в этом уверен?— сухо спросил Седьмой.
— Можешь докладывать Первому.
— Я подожду.
— Я тебе говорю: докладывай. И приготовь им самолет. В девять тридцать.
— Они прилетят в Нью-Йорк и обо всем расскажут...
— Ну, когда-а они долетят до Нью-Йорка!..
— Ты хочешь сказать?..
— Я ничего не хочу сказать. Но на твоем месте я бы позаботился о безопасности их полета. После того, как Кларк сделает свое заявление по радио, у центрального правительства Гранатовых островов будут все основания отомстить и ему и всей этой «совести мира».
У лестницы на чердаке остались только Игорь и Катлен.
— И вы мне не верите?— спросил Игорь.
— Не знаю. Кажется, верю. Но не могу объяснить. Неужели он все это сделал, чтобы задержать нас? Но тогда откуда это?— Она кивнула на чемодан с рацией...— Ничего не поделаешь. Все передадут об этом. И я передам. Такими сенсациями не бросаются. Мне жаль вас, Маугли.— Она положила ему руки на плечи:— Слушайте, Маугли, кончится все, приезжайте ко мне в Нью-Йорк. Напишете книгу обо всем этом. Я вам помогу. Заработаете кучу денег.
Снизу из холла донесся радостный крик Морра.
— Идет! Калишер идет! Наконец-то!
Не дождавшись ответа, Катлен начала спускаться по лестнице.
Ко входу в отель подкатил заляпанный грязью джип. Рядом с шофером, толстый и с виду благодушный, как Будда — только глаза сосредоточенные и острые,— сидел Калишер под своим огромным черным зонтом. Дождь не прекращался.
Он вошел в холл отеля, сопровождаемый двумя автоматчиками в маскировочных комбинезонах. К нему бросился Mopp.
— Советский шпион,— заговорил он горячо — Он сознался! Он держал в руках здешнее правительство. Представляете? Мне нужна немедленная связь с редакцией. То есть нам всем, конечно, нужна.
— Кто сознался? Астахов?— спокойно спросил Калишер и не спеша поставил раскрытый зонт на пол сушиться.
Журналисты удивленно смотрели на него.
— У нас были подозрения,— объяснил Калишер.— Даже хотели брать его сегодня. Но никогда не думал, что сам сознается, да еще так скоро. Шкуру спасает...
Он подошел к стойке, выпил кока-колы.
— Уф, жарища, нет сил. И кому пришло в голову в такую погоду делать революцию? Где он?
Калишер вошел в комнату, где лежал Астахов, увидел его на кровати, подошел, взял руку, профессионально пощупал пульс, поставил диагноз:
— Сердце.
Игорь за столом перелистывал кучу шифровальных блокнотов, принесенных с чердака.
— Изучаете?— поинтересовался Калишер.
Игорь ничего не ответил.
— Я боюсь, как бы молодой его не прикончил,— тихо сказал Mopp.
— Не прикончит,— усмехнулся Калишер и крикнул громко:— Носилки и в штаб, там его приведут в чувство.
Один из солдат повернулся, чтобы выполнить приказание, но к Калишеру бросилась Мэри.
— Умоляю вас, не трогайте, ему нужен абсолютный покой. Пришлите врача, прошу вас!..
Поразмыслив мгновение. Калишер остановил солдат.
— Ладно, отставить носилки. Врача пришлем.
Он достал пилюльку из своей крошечной коробочки, поморщившись, положил ее под язык и заключил философски, с явной жалостью к самому себе:
— Все под этим...— И вышел в холл.
Там Mopp, интимно взяв его под руку, сказал вполголоса:
— Мистер Калишер, я давно подозревал, что тут дело нечисто. Мои друзья могут подтвердить. Поэтому будет справедливо, если мою телеграмму об Астахове отправят первой.
Калишер понимающе кивнул — само собой, мол, разумеется, деликатно высвободил руку и сказал громко:
— Господа, после всего, что вы видели, я думаю, к тем двум плюсам, которые у нас есть, присоединятся остальные. Коллективное заявление, о котором просит премьер. Его надо подписать всем. Без этого ни о каких телеграммах ни про Астахова, ни про что бы то ни было другое не может быть и речи. Есть наверху свободная комната?
— Да,— ответил Mopp за всех,— номер три.
— Каждого из вас я вызываю наверх и держу не более пяти минут. Достаточное время, чтобы обменяться мнениями по интересующему нас вопросу и подписать или не подписать текст заявления. Помня вчерашнее недоразумение, я буду держать при себе двух вооруженных солдат.
— А вы психолог,—сказала Катлен.
— Поверьте, это высший комплимент для меня, мадемуазель. Кто первый?— Он улыбнулся даже как-то игриво:— Кто первый подпишет заявление, первый пошлет телеграмму о русском разведчике.
Сразу же поднялись Стэннард, Mopp, за ними медленно — Катлен.
— Я пошутил,— развел руками Калишер,— первым я должен пригласить мистера Кларка.
— Почему?— обиделся Mopp.— Всегда и везде Кларк?
Калишер не обратил на вопрос внимания.
— У меня есть важные вести для вас, мистер Кларк, лично.
Кларк поднял голову, испытующе взглянул на Калншера, желая понять, что тот знает.
— Заходите, поговорим,— сказал Калишер и пошел наверх. За ним двинулись два солдата в масккомбинезонах. Кларк тяжело поднялся с кресла.
Максвелл подошел к старому музыкальному автомату, бросил монетку, нажал кнопку. Послышалась мелодия «Последнего танго». Кларк обернулся, понял, кивнул Максвеллу и медленно пошел наверх к Калишеру. В спину ему смотрели все, кто остался в холле.
К Максвеллу подошел Игорь.
— Что вам?— обернулся Максвелл
— Чепуха какая-то... Зачем отцу надо было печатать это?— Игорь протянул Максвеллу склеенные им на листе бумаги обрывки инструкции.
— Что это?
— Посмотрите, у нас дома и машинки-то такой нет...
Максвелл взглянул рассеянно, прочел несколько строк и вдруг заинтересовался.
— Буква «К» западает.—сказал он.— Это Калишер.
В это время Кларк входил в номер гостиницы, который Калишер выбрал для беседы с журналистами. Часовые были там же. Кларк подошел к столу, за которым сидел Калишер, и остановился в ожидании.
— Я не хотел говорить при всех,— сказал Калишер.— Тяжелые новости.
— Что с Ингой?
— Я не знал, что вашу жену зовут Инга.
— Что с ней?
— Операция уже была. Положение критическое. Врач говорит, спасти ее можете только вы.
Кларк побагровел:
— Выпустите меня отсюда! Слышите? Немедленно выпустите меня отсюда!
— Вас ждет самолет,— спокойно сказал Калишер,— премьер лично выделил его вам, когда я рассказал ему обо всем.
— Где самолет?— Кларк огляделся, будто ожидал увидеть самолет здесь все, в комнате.
— Вы улетите в девять тридцать. Но ровно в девять вы выступите по радиостанции Баланг с заявлением о том, что на острове нет американских солдат и что это восстание народа. Такова просьба премьера.
Кларк стоял, не отвечая, может быть, даже не понимая, чего от него требуют.
— В своем выступлении вы можете рассказать и о полковнике Астахове, о том, как русские готовили переворот здесь. Вы получаете исключительное право на сенсацию...
— Но операция должна была быть только через четыре дня,— вдруг очень тихо сказал Кларк и без сил опустился на стул.
— Она без сознания. Когда приходит ненадолго в себя — зовет вас...— в одно мгновение подстроился Калишер.
— Я думал, успею...
— Вы успеете. Ровно без четверти девять мы пойдем с вами на радиостанцию — она через улицу, напротив. Я знаю, как вам это трудно, но постарайтесь, чтобы голос звучал бодро и решительно, как обычно. Выступление на две-три минуты, не больше. Оттуда сразу же я везу вас на аэродром. Через два часа вы на нашей ближайшей военной базе. Еще через несколько часов — Нью-Йорк... С вами полетят все журналисты...
— А у меня есть еще одна сенсация,— сказал Максвелл, обращаясь к журналистам в холле.— Может быть, для вас огорчительная...
— Какая?—спросил Mopp.
— Астахов оклеветал себя по приказу Калишера. Вот смотрите — инструкция, буква «К» западает.
— Господи, я так и знала,— прошептала Мэри (она несла из кухни тазик с водой).
Mopp недоверчиво взял листок. Над ним склонились головы Хольца, Стэннарда, Катлен.
— Ну? Что скажете?— спросил Максвелл.
— Это не имеет значения.— Mopp вернул листок Максвеллу.—Мы журналисты, а не следователи.
— Русский сделал заявление, это главное,— поддержал его Хольц.
— Да, банановые лепешки подали. А настоящие они или поддельные — это уже дело не наше,— сказал Стэннард.
Да что вы с ними разговариваете! — воскликнула Мэри.— Они все отца родного убьют, если им разрешат первыми дать телеграмму об этом а свои поганые газеты!..
По лестнице тяжело спускался Кларк.
К нему бросилась Мэри:
— Помогите ему, ведь вы человек, я вижу, что вы человек! Помогите!
— Кому?— Кларк с усилием оторвался от своих мыслей.
— Отец оклеветал себя, — вмешался Игорь,— его заставил Калишер. Вот инструкция — буква «К» западает.
— Это так, Гарри?— спросил Кларк Максвелла.
— Да, Фрэдди.
Кларк остановился, секунду помедлил, сделал несколько шагов вверх по ступеням обратно к Калишеру... Но снова остановился:
— Поздно. Сейчас я ничего не смогу сделать... Главное — улететь с этого проклятого острова! А там посмотрим...
И Кларк направился к себе в номер.
— Кто следующий?— окликнул его Хольц.
— Стэннард,— ответил Кларк и ушел.
— Вот так,— ухмыльнулся Mopp.— Эталон пошел упаковывать свою честность...
Стэннард подошел к Максвеллу.
— Я подпишу, Гарри,—сказал он.
Максвелл пожал плечами:
— Ваше дело.
— Я думаю, все подпишут.