— Серьезная гарантия,— с иронией отозвался Mopp.— Почему же он не вернулся?
— Ушел в джунгли,— предположил Игорь,— как весь город.
— А вы что же не ушли?— недобро бросил Mopp.
Подошел Максвелл.
— Я вот о чем хотел вас спросить, молодой человек. Ведь у вас там есть друзья?..
— В джунглях? Нет,— вместо Игоря ответил Астахов.
— Немного, но есть,— возразил Игорь.
— А связаться с ними?
Игорь не успел ответить.
— Пойди, пожалуйста, помоги Мэри на кухне. Ей трудно одной.
— Сейчас, папа.
— Я говорю, пойди и помоги Мэри,— сказал Астахов тверже.
Хольц, стоявший у окна, произнес спокойно:
— Ну вот, кажется, к нам идет начальство.
В холл гостиницы вошел Фарадж в сопровождении нескольких автоматчиков из местных в маскировочных комбинезонах. Часовые отдали ему честь. Автоматчики остались рядом с часовыми, а Фарадж прошел а середину холла. Он был холоден и официален.
— Здравствуйте, господа, мое имя Фарадж. Я сотрудник отдела прессы временного революционного правительства. Пришел к вам по поручению премьера Фарутдина. Прошу садиться...
— Спасибо, — скривил губы Mopp.— Нас посадили еще вчера.
Фарадж не реагировал на шутку.
— Фотоаппараты, магнитофоны убрать,— он небрежно потряс кистью руки, будто отгоняя мух,— лучше и блокноты... Останутся только господа журналисты.
Астахов и Игорь ушли. Мэри замешкалась.
— Вы журналистка?— обратился к ней Фарадж сухо.
— До этого не докатилась...— заверила Мэри к ушла вслед за Астаховым.
Журналисты выжидающе смотрели на гостя. Кларк — набычившись, Mopp — готовый взорваться каждую минуту, Максвелл — с любопытством, Катлен, кажется, не без кокетства, Стэннард протирал очки, и определить выражение его близоруких глаз было трудно. Хольц, как всегда, оставался невозмутимым.
Фарадж обвел всех взглядом.
— А где же седьмой ваш коллега?
— Нас шестеро,— сказал Кларк.
— Да? А мне показалось, что...
— Скажите, по какому праву вы держите нас?..— перебил его Кларк.
— Мне поручено,— в свою очередь, перебил Фарадж, и голос сотрудника печати звучал властно к недружелюбно,— выразить вам, господа, недоумение правительства республики и лично премьера содержанием телеграмм, которые вы собирались отправить ночью в Нью-Йорк.
— Почему собирались? — вскинул голову Кларк.— Мы отправили их.
— К счастью, нет.
— Перехватили?! — бросил Mopp.
— Нет, просто не было связи. Вам посчастливилось.
— Нам?!
— Да, потому что в этих телеграммах все ложь — от начала до конца. Наше восстание народное, а вы пишете о каких-то иностранных офицерах, иностранном снаряжении...
— Вот что,— решительно остановил Фараджа Кларк.— Ваш совет министров может недоумевать, сколько ему угодно. Но прежде всего он обязан освободить нас из-под стражи и предоставить нам связь с Нью-Йорком.
— Как раз об этом я пришел с вами говорить,—ответил Фарадж.— Вы получите свободу немедленно, как только исправите свою ошибку и окажете помощь восставшему народу.
— Какую помощь, какому народу?— насмешливо спросил Максвелл.
Из комнаты Астахова донесся звук кларнета.
— Что это?— вздрогнул Фарадж.
— Управляющий,— пояснил Стэннард.— Он у нас музыкант...
— Вы должны подписать коллективное заявление для крупнейших газет мира,—сказал Фарадж.
— О чем заявление?—спросил Mopp.
— О том, что в восстании на Баданге участвует только народ этой страны, возглавляемый повстанческим правительством. Никакого иностранного вмешательства нет.
— А если мы не подпишем такого заявления?— спросил Кларк.
— Правительство Фарутдина не отвечает за вашу судьбу.
Раздался звонкий смех Катлен. Она приблизилась к Фараджу.
— Вы наивный человек, наш симпатичный сотрудник отдела прессы. Стоит мистеру Кларку да и всем нам в течение двух дней не передать очередных корреспонденций, наши редакции поднимут такой международный тарарам, что вам и вашему правительству...
— Вы находитесь в центре революционного восстания,— прервал ее Фарадж.— Если народ узнает о содержании клеветнических телеграмм, которые вы собирались послать в свои газеты, никакой тарарам не спасет вас от пули, мадемуазель...
— Да вы понимаете, что говорите? — ужаснулась Катлен.
— Мне приказано передать, что это не касается только одного из вас.
— Кого?— спросил Кларк быстро.
— Мистера Дугласа, Джеймса Дугласа.
Журналисты с удивлением смотрели на Фараджа.
— В его телеграмме ничего не было сказано об иностранных инструкторах.
— Какой Дуглас? Среди нас нет такого,— сказал Mopp.
— Есть. Вот его телеграмма.
Фарадж вынул из портфеля два листка бумаги и, посмотрев на них, сказал:
— Судя по шрифту, он печатал ее на машинке мистера Стэннарда. Или мистер Стэннард — на его.
Все обернулись к Стэннарду.
— Ах, это!— неловко засмеялся тот. — Фу ты, я только сейчас сообразил, о чем речь. Ну, это чепуха. Эго, так сказать, мой псевдоним. Я пищу под двумя фамилиями—Стэннард и Дуглас.
— Не понимаю,— поднял брови, Кларк.
— Как Стэннард я член нашей группы, корреспондент моего агентства, а как Дуглас я частное лицо, пишу для ряда других газет в разных странах. Свои, так сказать, впечатления, что ли...
— Ну вот, а вы говорили шестеро,— сказал Фарадж.— Теперь все в порядке.
Возникла тяжелая пауза. Стэннард попытался обратить дело в шутку.
— Так я могу собирать его вещички?—Он подмигнул своим коллегам.— Ну, этого... Дугласа... Или уж пусть остается с нами?..
— Ладно. Острить будем позже,— отрезал Кларк.— Подытожим. Вы требуете, чтобы мы все подписали заявление, будто в событиях на острове Баланг не принимают участие иностранцы. Если мы не подпишем, то вы не отвечаете за нашу безопасность. Taк?
— Так,— ответил Фарадж.
— Хорошо,—сказал Кларк,— при вас я спрашиваю своих коллег.— И он обернулся к ним:— Кто из нас подпишет такое заявление? Прошу обозначиться.
Молчание,
— Стэннард?
— А почему?— обиделся тот.— Я как все.
— Значит, нет желающих? Ну вот. Что будем делать?— обернулся Кларк к Фараджу.
— Этот вопрос вам надо задать себе самим. Я хотел кончить дело миром. Не получилось.
Фарадж подал знак солдатам. Те направили на журналистов автоматы. Один из них, командир группы, резким голосом подал какую-то команду, Фарадж сделал несколько шагов в сторону, принял стойку «смирно» к объявил официально:
— По поручению революционного правительства вы арестованы за клевету на восставших и будете преданы трибуналу. Вас переводят в полевую тюрьму.
— Руки на шею!— резко закричал командир группы.
Солдаты окружили узников плотным кольцом и привились подталкивать их к выходу.
— Я никуда не пойду — сказала Катлен.— Какая тюрьма, какой трибунал! Вы с ума сошли!
Командир автоматчиков замахнулся на нее прикладом.
Из комнаты управляющего выскочил Игорь к бросился на офицера.
Через секунду сын управляющего лежал на полу с завернутой за спину рукой, два солдата навалились на него. Растерянные журналисты стояли вокруг с поднятыми руками. Неизвестно, чем закончилась бы эта сцена, если бы ко входу в отель не подкатил в этот момент «джип», в котором рядом с шофером под большим черным зонтом сидел Питер Калишер. Тормоза резко заверещали.
Вытирая платком дождевые капли со лба к шеи, отдуваясь, толстяк быстро шел короткой аллеей, увитой плющом, ведущей от дороги к зданию отеля.
— Что за самоуправство?— сипло кричал он на ходу.— Кто поставил часовых? Отставить! Немедленно все отставить!
— Отставить,— дал Фарадж команду солдатам, и те нехотя освободили Игоря, отошли от журналистов. Игорь поднялся с пола, потирая руку. К нему бросился отец.
— Больно?— спросила Катлен.
Игорь покачал головой.
Калишер приблизился к Фараджу и хрипло спросил:
— Кто поставил часовых?
— Прошу прощения, мистер Калишер,— ответил не на шутку испуганный Фарадж. Он вдруг подумал: может быть, в последний момент кто-то изменил сценарий «психологического этюда» и теперь действительно придется за что-то отвечать.— Вас искали...
— Ну и?..
— Не нашли, поэтому поручили мне.
— Вы больше не работаете в отделе прессы,— сказал Калишер,— вы можете катиться куда угодно.
— Слушаю, сэр!— Фарадж сделал шаг назад.
Прижав руки к сердцу, Калишер с выражением самого искреннего огорчения на лице повернулся к журналистам:
— Не знаю, как мне просить прощения у вас за действия этих ребят.— И снова стремительно к Фараджу: — Немедленно снять часовых! Освободить всех!
— Но это приказ министра внутренних дел,— сказал Фарадж.
— Муина?! — с горькой улыбкой воскликнул Калишер.— Ну вот — Муин! — Он обернулся к журналистам, как бы прося сочувствия.— Человек, кончивший четыре класса миссионерской школы, отдает приказ арестовать кого? Людей, которых знает весь мир! Ну, что с них взять! Таковы, к сожалению, издержки всякой революции. Прошу вас, садитесь, пожалуйста... А вы?— без паузы обратился он к Игорю, Астахову и Мэри.— С кем имею честь?
— Я управляющий,— сказал немного растерянно Астахов.— Это мой сын. Мисс Мэри... Она тоже с нами.
— Прошу прощения, у меня деловая беседа,— сказал Калишер.
Пока Астахов, Мэри и Игорь выходили из холла, Калишер присел к столу, что-то быстро написав на клочке бумаги, протянул Фараджу:— Срочно в канцелярию премьера!—И к журналистам:— Не беспокойтесь, часовые будут сняты немедленно.
Фарадж бросился было к двери, но, сделав несколько шагов, остановился:
— Премьера сейчас нет в городе, сэр.
— Тогда к министру внутренних дел, высокочтимому мистеру Муину. Быстро! Возьмите мой «джип».
Фарадж убежал в сопровождении одного из солдат.
— Уф, жара! — Калишер положил в рот таблетку и запил ее водой из бутылки, которую взял со стойки бара.— Живу одними витаминами.— И вдруг замер:— Кто это музицирует?
— Управляющий отелем.—сказала Катлен.— Он у нас музыкант...