Одним из руководителей этой организации является находящийся ныне на нелегальном положении в районе г. Вильнюса Мариан Квапинский 1906 или 1908 г. р., урож. г. Белосток, в прошлом офицер польской армии, по образованию адвокат, сын владельца крупной нотариальной конторы в Кракове.
Содержание перехваченной 13.08.44 г. шифрограммы рации с позывными КАО соответствует информации, весьма интересующей лондонский и варшавский центры. Вполне допустима принадлежность разыскиваемого передатчика к „Делегатуре“, не исключено, что Мариан Квапинский и есть „нотариус“, упоминаемый в тексте перехвата.
Егорову
«Срочно!
Управлением Контрразведки 1-го Прибалтийского фронта 2 августа с/г арестованы немецкие агенты-парашютисты Антанас Гогелис и Владас Жельнис, окончившие разведывательно-диверсионную школу, дислоцированную в 14 километрах от города Быдгощ (Бромберг), в имении Вальден.
Органами контрразведки того же Управления 11 августа захвачена еще одна группа агентов в составе Люкайтиса, Сенкявичюса, Яцунскаса, которые окончили ту же самую школу.
Обеим группам, переброшенным в тылы фронта под видом офицеров Красной Армии с заданием оперативной разведки, было предложено:
а) связаться с действующими бандами литовско-немецких националистов, так называемой ЛЛА, для получения от них шпионской информации;
б) с целью сбора сведений о передвижениях наших войск вести визуальное наблюдение на коммуникациях Прибалтийских и Белорусских фронтов, совершать челночные железнодорожные маршруты, в частности на линиях Даугавпилс — Белосток (через Вильнюс, Гродно) и Вильнюс — Брест (через Лиду и Барановичи или Волковыск).
Согласно показаниям арестованных, в вальденской разведшколе создано специальное отделение, где обучаются лица литовской национальности, в основном скомпрометированные пособничеством оккупантам, как правило, свободно владеющие русским языком.
Сведения, содержащиеся в перехваченной 13.08.44 г. шифрограмме рации с позывными КАО, соответствуют заданиям, полученным группами А. Гогелиса и В. Люкайтиса. Вполне возможно, что разыскиваемый Вами передатчик используется одной из групп агентов, окончивших литовское отделение вальденской разведшколы и переброшенных в тылы фронта. Ваши соображения по поводу этой версии сообщите. Управлению Контрразведки 1-го Прибалтийского фронта даны указания немедленно подробно информировать Вас обо всех имеющихся у них материалах по вальденской разведшколе противника, а также передать Вам в случае необходимости опознавателя из числа арестованных ими агентов.
31. ПРИ ЧЕМ ТУТ ЮЛИЯ?
Таманцев с двумя офицерами должен был приехать еще полтора-два часа тому назад. Ожидая их в условленном месте, у мостика через крохотную речушку, Алехин лежал близ обочины мощенной булыжником пустынной дороги на успевшей остыть земле, размышлял о деле и терялся в догадках, почему они так задерживаются.
Еще не стемнело, но от низких сумрачных туч повечерело раньше времени.
Звук мотора полуторки он заслышал издалека и погодя, когда шум приблизился, вышел на дорогу.
Как только машина остановилась, Таманцев и за ним двое прикомандированных выпрыгнули из кузова.
— Капитан Фомченко, — представился плечистый, с головой, обожженной справа от виска до затылка.
— Старший лейтенант Лужнов, — вытянулся перед Алехиным высокий, помоложе.
Как и Таманцев, они были без головных уборов, в плащ-палатках, с автоматами ППШ и вещмешками в руках; только Таманцев дополнительно захватил еще «шмайссер».[30]
Обоих прикомандированных Алехин наверняка видел в отделе контрразведки авиакорпуса. Он даже припомнил, что у капитана на одной из медалей вмятина от пули или осколка.
— Развернись и стань сюда, — указывая в кусты на отходящую перпендикулярно неторную дорогу, велел он Хижняку и позвал офицеров: — Идемте.
Широкой травянистой тропой, обжатой с обеих сторон кустарником, они направились к темнеющему вдали лесу — Алехин и Таманцев впереди, Фомченко и Лужнов за ними.
— Что так долго? — справился Алехин у Таманцева.
— Можете проколоть себе дырочку для ордена, — небрежно сообщил Таманцев. — Мы нашли этих — капитана и лейтенанта.
— Кто это? — заинтригованный упоминанием об ордене, поинтересовался Фомченко.
— Подозреваемые, — пояснил Алехин, — точнее даже — проверяемые… Где они?
— Зашли в дом шесть на улице Вызволенья. Судя по всему, они там уже бывали. Блинов наблюдает за ними. По данным комендатуры, фамилия капитана — Николаев, лейтенанта — Сенцов. Прибыли из воинской части тридцать один пятьсот восемнадцать… Цель командировки указана стандартно: выполнение задания командования.
— Блинову там не управиться, — вздохнул Алехин. — Тридцать один пятьсот восемнадцать — это что за часть?
— Второго Белорусского фронта. Я сделал запрос. Подполковника не было, потому и задержался.
— Если они действительно из этой части… другого фронта, что же они лазят у нас по хуторам? Странно… Твои соображения?
— Ничего примечательного. Держатся спокойно, непринужденно… По виду в армии не новички… Их надо понаблюдать, — заключил Таманцев. — Вы же сами говорите — проверяемые. Возможно, этим и ограничится… К утру будет ответ.
— Ну уж к утру.
— Будет, — заверил Таманцев. — Я сам звонил по вэ-че в Управление Второго Белорусского. И передал с литером «Весьма срочно»… За подписью генерала.
— Плачет по тебе гауптвахта, — покачал головой Алехин. — Кончится война, посадить на полгодика — вполне по заслугам!
— Уж я бы там отоспался. И ряшку бы наел — во! — Таманцев развел руками. — Есть элементы авантюризма, — со вздохом признал он, — но исключительно для пользы дела.
— Там гроза… — оборачиваясь в сторону Лиды, помолчав, проговорил Алехин.
— Уж это точно!.. Веселенькая ночка вам предстоит…
Таманцев осмотрел темное небо, потом лес впереди — выглядело все вокруг мрачно, диковато — и заметил:
— Прекрасное место для отдыха. В каком отеле для нас приготовлены номера?
Алехин, будто не слыша, молчал.
— Распорядитесь доставить туда багаж, — не унимался Таманцев, — массажистку и педикюрных операторов.
— Ожидают тебя с нетерпением, — принимая тон Таманцева, сказал Алехин.
— Очень мило… А каков приказ Родины?
— Взять Казимира Павловского и тех, кто с ним, — вполне серьезно сказал Алехин.
— Кто это — Павловский? — спросил Фомченко; он, видно, был любознателен и, во всяком случае, хотел быть в курсе дела; а Лужнов молчал.
— Агент германской разведки, — оборачиваясь, сказал Алехин.
— Милейший парень, — добавил Таманцев. — Девять успешных перебросок и четыре железки от немцев… Особо опасен при задержании. Как-то под настроение ухлопал трех лопухов из комендатуры.
— Понятно, — несколько озадаченно проговорил Фомченко.
— Ну уж — лопухов, — не согласился Алехин. — Офицера и двух патрулей. С ним надо ухо держать востро. Я ознакомлю вас с ориентировкой и фотографиями, — пообещал он.
— Нам сказали… — наконец произнес Лужнов, — здесь полно банд. Правда?
— Говорят, убивают, — Таманцев пожал плечами, — но мы не видели.
Лужнов держал автомат наизготове, время от времени утыкаясь стволом в спину Таманцеву.
— Поставьте на предохранитель, — посоветовал ему Алехин и улыбнулся. — Вы летчик?
— Летчик, — покраснев, подтвердил Лужнов и сдвинул шишечку.
— Восемьдесят семь боевых вылетов, — сказал за него Фомченко. — Комиссован после ранения. Как и я, грешный…
«Вот так… Восемьдесят семь боевых вылетов, а автомата, возможно, в руках не держал. Летчики… Ладно, скажи спасибо, что этих дали».
Они вышли к всполью и все четверо встали за кустами. На поле, метрах в двухстах от них, виднелся добротный дом с мансардой, левее — две бедноватые хаты, за ними зловеще чернел лес.
— Это дом Павловских, — показал Алехин.
— Он заколочен, — заметил Таманцев.
— Да… Сам хозяин, Павловский-старший, арестован как фольксдойче… сидит в Лиде, — объяснил Алехин Фомченко и Лужнову. — В меньшей хате, — Алехин указал рукой, — проживает Юлия Антонюк.
— А это кто? — нетерпеливо осведомился Таманцев.
— Сирота… Она с детства в услужении у Павловских; то ли батрачка, то ли служанка — не поймешь. Имеет дочку полутора лет.
— От кого? — спросил Таманцев.
— Поговаривают, что от немца, но я думаю иначе… Эта Юлия — родная сестра жены Свирида. Кстати, вон его хата…
— А кто это — Свирид? — вступился Фомченко.
— Приятель капитана, — с иронией заметил Таманцев. — Он и подарил нам Павловского.
— Вот именно… — улыбнулся Алехин и пояснил Фомченко: — Обездоленный человек, горбун.
— А тетка? — озабоченно спросил Таманцев. — У Казимира тут где-то есть родная тетка.
— Не здесь, а в Каменке… Я отдаю предпочтение Юлии. На две засады у нас просто нет сил.
— Нам-то все равно, где блох кормить — там или тут. — Таманцев сплюнул. — Только просветите. Не дайте помереть дурой! При чем тут Юлия? Почему Павловский должен появиться здесь?..
32. АЛЕХИН
Трудно было допустить, что, попав в эти места после многих месяцев отсутствия, Павловский не попытается встретиться с кем-либо из родных или близких ему людей. Но с кем?
Отец, которого он, по словам крестьян, уважал и любил, находился в тюрьме, дом стоял заколоченный, и со стороны издалека было видно, что там никто не живет. Следовало предполагать, что Павловский через кого-нибудь (скорей всего через свою родную тетку Зофию Басияда) постарается узнать о судьбе отца.
Как я выяснил, Басияда, истовая католичка, без симпатии относилась к немцам, запрещавшим религиозные службы на польском языке и жестоко притеснявшим не только рядовых верующих, но и «наместников божьих» — ксендзов. Фактом было, что она, наполовину немка, не подписала фолькслист, как это сделали ее брат и племянник, хотя в тяжелых условиях оккупации германское гражда