— Да так, ничего. Меня ждет Майкл. И тебе еще надо упаковаться.
Элизабет проводила его до дверей. Их совместная жизнь разрушилась, и произошло это без слез, без криков, без взаимных обвинений…
Может быть, из-за этой боли в сердце, она уступает ему?
Или, может, она понимает — все кончено?
Было около часа дня, когда Элизабет въехала на автомобильную стоянку при доме, который Амадо держал в городе. Она была раздражена, обнаружив там другую машину, но не слишком удивилась. Соседи, несомненно, заметили, как редко приезжают хозяева, и решили, что стоянка не должна пустовать.
Она кружила битых полчаса, пока реле счетчика, наконец, не открыло ей въезд. К тому моменту она уже была в бешенстве. Она намеренно распаляла себя, вытесняя другую, сердечную, боль. Когда Элизабет обнаружила, что управляющего нет на месте и что ей, стало быть, придется отложить объяснение, она почти обрадовалась, что в огонь гнева подлили топлива.
Элизабет была настолько охвачена разработкой сценария, как врежет этому управляющему, когда он, наконец, вернется, что вышла из лифта не на том этаже. Ей пришлось подниматься по лестнице на целый пролет. В конце концов она добралась до квартиры, вошла… и остановилась как вкопанная.
На кофейном столике громоздилась грязная посуда. И занавески плотно задернуты Она точно помнила: в последний раз, когда они были здесь с Амадо, она оставила их приоткрытыми. Воздух густо пропитался застоявшимся сигаретным дымом, а заодно и слабым запашком духов.
Пройдя через комнату, Элизабет оказалась в кухне. Там она тоже обнаружила посуду в компании с пустой бутылкой из-под шампанского. Черт подери, ну мог же Амадо сказать, что позволяет Майклу использовать эту квартиру для свиданий по уик-эндам! Элизабет попыталась отмахнуться от того нехорошего чувства, которое возникло у нее при мысли, что Майкл проводит тут время.
Если такой бардак в гостиной и на кухне, то что же творится в спальне? Да как Амадо мог подумать, что она ляжет в ту же постель, которую он «одалживает» Майклу?!
Элизабет двинулась по коридору быстрыми, решительными шагами. То, что она увидела, окончательно вывело ее из себя. Перед ней на постели обнаженная парочка предавалась плотским наслаждениям.
— Эдгар?! — воскликнула Элизабет.
— Какого черта? — Он оттолкнул блондинку, сидевшую на нем верхом, и ухватился за покрывало. — Элизабет? Что ты здесь делаешь, черт подери?
— Я?! А ты что здесь делаешь? Разве ты не должен находиться в Портленде?
— Я лечу туда сегодня вечером.
— Но Элана думает…
Помимо своей воли, Элизабет улыбнулась, видя отчаянные усилия Эдгара накрыть покрывалом лежавшую рядом женщину, словно он был фокусником и по мановению руки мог заставить ее исчезнуть.
— Это не то, что ты думаешь, Элизабет Я не хотел бы, чтобы ты стала распускать слухи о том, что ты, по-твоему, видела.
— Распускать слухи?! — Элизабет прислонилась плечом к дверному косяку, странным образом испытывая удовольствие впервые за много недель. — А с чего бы я стала это делать?
— Я же знаю, что не нравлюсь тебе. Да и Элана, разумеется, не твоя любимая подружка.
Из-под покрывала донесся глухой голос.
— Эдгар, я так дышать не могу.
Он положил руку на вздымавшийся рядом с ним холм.
— Да заткнись, Глория!
— Так что ты здесь делаешь, Эдгар? — спросила Элизабет. Но прежде чем он успел ответить, до нее наконец дошла смехотворность этой ситуации, и она громко расхохоталась. — Ладно, не отвечай. Это глупый вопрос. Но хочется узнать, кто дал тебе ключ?
— А у меня есть свой.
— С каких это пор?
— Я сделал себе дубликат, когда Амадо попросил Элану проверить, как тут работает прислуга, — признался он с виноватым видом.
Элизабет нахмурилась.
— Я что-то не помню, чтобы он делал это.
— Это было до того, как вы познакомились.
— Понятно. Значит, это не сиюминутный экспромт, не первый случай, когда ты тут расслабляешься подобным образом?
— Это не твое дело.
Медленная улыбка расползлась по ее лицу.
— Теперь мое.
— Ну и сука же ты!
— Зря беспокоишься, Эдгар. Я не собираюсь доносить на тебя.
— В обмен на что?
Женщина под покрывалом снова заерзала.
— Черт подери, Эдгар, да сними ты с меня эту хреновину. Я же тебе говорю, что задыхаюсь!
— Я хочу, чтобы к завтрашнему дню здесь была новая постель, — сказала ему Элизабет.
— И все?
— А что еще ты мне можешь предложить, Эдгар?
На его лице промелькнула усмешка.
— И ты не возьмешь с меня слова никогда больше этого не делать?
— Если только ты не специалист по взлому и не держишь при себе наемного слесаря. Ведь я поменяю замок. По крайней мере, здесь ты уже не появишься.
— Ты не можешь запретить дочери Амадо иметь ключ от квартиры собственного отца.
— Могу, поспорим?
— Тебе еще предстоит многое узнать о том, как он действительно относится к своим дочерям. Они для него важнее всего и всех. Так всегда было и будет.
Элизабет повернулась, чтобы уйти, но потом остановилась, обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
— Если и в самом деле они так привязаны друг к другу, то Амадо не допустит, чтобы у Эланы был муж-бабник.
— Ты же сказала, что…
— Так не вынуждай меня, — у нее не было ни малейших намерений рассказывать о том, что она видела, но оставить у него легкое сомнение стоило. — Я не возражаю против того, чтобы жить по соседству со скунсом-вонючкой, но только до тех пор, пока он не поднимет хвост трубой и не начнет пятиться в мою сторону.
Дожидаться ответа она не стала.
Глава 15
В два выехав из Сакраменто в направлении Модесто, Элизабет опустила окна в «мерседесе». Стояла по сезону теплая для мая погода; казалось, лето уже навалилось своей жаркой тушей. Элизабет вытащила шпильки из волос и подставила ветру густые пряди.
Да, конечно, хорошо повидаться с Джойс, однако Элизабет совсем не сожалела о своем решении уехать из Сан-Франциско. У нее просто не было сил притворяться, будто ее семейная жизнь идет как положено.
На тот маловероятный случай, если Амадо попытается связаться с ней, она позвонила Консуэле и оставила для него сообщение. Она передала, что ее планы изменились и она в итоге отправляется в Модесто. Внутренний голос настойчиво призывал ее отодвинуть подальше эту проблему, но Элизабет отказывалась прислушиваться к нему. Она должна как-то выйти из этого кризиса, что-то решить.
Поскольку Амадо не оставил ей никакого выбора, она должна дать ему время, которое, по его словам, ему требовалось. В конечном счете он поймет, что даже без ребенка они все-таки могут жить счастливо.
Ну а если хоть немного повезет, то в один прекрасный день она, возможно, даже поверит в это сама.
…Майкл Логан перекинул ногу через балку, на которой он сидел верхом, пристально глядя на ржавого цвета небо на западе. За его спиной горы Сьерра-Невада в свете заходящего солнца громоздились темно-фиолетовым монолитом, обозначая восточную границу долины. Воздух был неподвижным и жарким, тишину нарушали стрекотанье сверчка, пение птиц и иногда одинокое кваканье лягушки.
Пройдет менее часа — и небо почернеет, покроется звездами. Они замерцают в теплом небе, подмигивая иссушенной солнцем земле. И ночь выведет из дома мужчин, рвущихся подраться, поманит любовников, ищущих спасения от удушающего заточения квартир. И когда любовники соединятся, их совокупление будет примитивным и стремительным. Ну, а для мужчин, ищущих поединка, достаточно вызывающего взгляда или какого-нибудь неосторожно оброненного слова.
Майкла охватило давнее и хорошо знакомое томление. Оно становилось все сильнее с годами, однако упорно не поддавалось определению. Бывали случаи, когда это чувство настолько овладевало им, что он впадал в депрессию. Долгими днями его снедало ощущение необъятной пустоты, которую не могли заполнить ни работа, ни друзья. А потом тоска оставляла, и снова все приходило в норму. Но даже в периоды затишья между штормами он знал, что наступит и следующая буря.
Чтобы не дать волю мыслям, Майкл сосредоточился на причине, по которой он явился на винный завод. Он с удовольствием отметил изменения в демонстрационном зале. Три недели назад нанятая им бригада устанавливала фундамент. А сегодня уже полностью готов каркас здания.
С установлением на винодельне резервуаров из нержавеющей стали новые дробилки должны быть закончены через неделю, а оборудование для разлива по бутылкам запланировано запустить этой зимой. И тогда они готовы выйти на рынок на несколько месяцев раньше, чем намечалось.
Майкл провел вторую половину дня, беседуя с кандидатами на должности виноделов, которым и предстояло непосредственно заниматься работой, как только будет пущен завод. А когда эта винодельня снова заработает на полную мощь, Майкл, как просил его Амадо, опять уйдет с головой в производство в долине Напа.
Успех рекламной кампании Элизабет уже превзошел даже ее собственные ожидания. Спрос на продукцию «Вин Монтойя» полностью очистил полки магазинов в десятке крупнейших рынков страны. Куда бы ни отправился Амадо, его тут же останавливали прохожие, даже на улицах Сент-Хелены. Они домогались его совета по поводу выбора вин или умоляли поставить автограф на клочке бумаги, который тут же извлекали из карманов или сумочек. А на винном заводе у экскурсоводов постоянно спрашивали, нельзя ли разыскать Амадо, чтобы он расписался на бутылках вина, которое покупалось здесь же, в магазине сувениров.
Эта волна успеха только раззадорила Амадо. Он стал строить новые планы расширения производства и снова обратил взор на север, заинтересовавшись долиной Высохшего Ручья. Майкл молча воздавал Господу благодарственную молитву всякий раз, когда Амадо возвращался разочарованным.
Конечно, волнующе быть очевидцем и участником взлета «Вин Монтойя», но Майкл по-прежнему испытывал сомнения. Вместо трезвых и хорошо просчитанных деловых решений, которые Майкл привык ожидать от Амадо, приходили какие-то безумные указания. Амадо по поводу и без повода выходил из себя, медлил с извинениями. На минувшей неделе Майкл завел было их давний спор о том, что если они в дальнейшем станут продолжать такой стремительный рост, то недолго и потерять контроль. Амадо в совершенно нехарактерном для себя стиле огрызнулся, что, мол он не просил у него советов и не нуждается в них.