— Вы не находите, — вновь продолжил агент XYQ/384/B вкрадчивым голосом, — что так дальше нельзя вести хозяйство, господин Фузи? Не следует ли вам начать экономить?
Господин Фузи немо шевельнул синими от холода губами.
— Если бы вы начали экономить, — звучал серый голос агента, — например, двадцать лет назад ежедневно хотя бы по одному часу, то на сегодня имели бы капитал в двадцать шесть миллионов двести восемьдесят тысяч секунд. При ежедневных двух часах получилось бы, естественно, удвоенное число, то есть пятьдесят два миллиона пятьсот шестьдесят тысяч. И я спрашиваю вас, господин Фузи: что такое два паршивых маленьких часа по сравнению с подобной суммой?
— Ничего! — вскричал господин Фузи. — Смешная мелочь!
— Меня радует, что вы это понимаете, — удовлетворенно произнес агент. — А если мы еще подсчитаем, сколько вы смогли бы сэкономить при тех же условиях в следующие двадцать лет, то получим внушительную цифру в сто пять миллионов сто двадцать тысяч секунд. Весь этот капитал безраздельно принадлежал бы вам в ваши сорок два года.
— Великолепно! — залепетал господин Фузи, широко раскрыв глаза.
— Подождите, — прервал его серый господин, — это еще далеко не все. Мы, то есть сберегательный банк времени, не только сберегаем его, но и выплачиваем проценты с суммы. Иными словами, в действительности вы получите гораздо больше.
— Насколько больше? — затаил дыхание господин Фузи.
— Все зависит только от вас, — объяснил агент, — от того, сколько вы сэкономите и какой срок будете это у нас хранить.
— А что значит, — спросил господин Фузи, — хранить у вас?
— Все очень просто, — сказал серый господин. — Если вы заберете у нас сэкономленное время не раньше, чем через пять лет, мы выплатим вам уже удвоенную сумму. Ваш капитал удваивается каждые пять лет, понимаете? После десяти лет он учетверяется, после пятнадцати — становится восьмикратным и так далее. Если бы вы двадцать лет назад начали ежедневно экономить хотя бы по два часа, то к вашему шестидесятидвухлетию, то есть за сорок лет, вы бы увеличили свой капитал времени в двести пятьдесят шесть раз. Что составило бы двадцать шесть миллиардов девятьсот десять миллионов семьсот двадцать тысяч секунд.
Он опять достал свой серый карандаш и сделал новую запись на зеркале:
26 910 720 000 секунд
— Вы сами видите, господин Фузи, — сказал он и впервые слабо хихикнул, — что получается больше, чем десятикратное увеличение всей вашей прожитой жизни. И это только при двух ежедневно сэкономленных часах. Подумайте, не стоит ли принять такое предложение.
— Да, конечно, стоит! — выпалил уже обессиленный господин Фузи. — Вне всякого сомнения, его нужно принять. Какой же я дурень, что давно не начал экономить. Только теперь я окончательно все понял, но, должен признаться, я растерян!
— Для этого нет никаких оснований, — тихо вымолвил серый господин, — никогда не поздно начать, если хотите, можно уже сегодня. Вот увидите, дело того стоит.
— Конечно, хочу! — воскликнул господин Фузи. — Что от меня требуется?
— Но, мой дорогой, — агент высоко поднял брови, — ведь вы должны знать, как экономить время! Например, вы просто быстрее работаете и все постороннее отбрасываете. Затрачивайте на каждого клиента не полчаса, как раньше, а пятнадцать минут. Вы прекращаете всякие беседы, пожирающие время, посвящаете своей старой матери не час, а полчаса. А еще лучше, сдайте ее в недорогой, но хороший дом для престарелых, и вы выиграете сразу целый час в день. Избавьтесь от своего попугайчика! Посещайте фрейлейн Дарию один раз в две недели, если это вообще необходимо. Оставьте свои пятнадцатиминутные размышления у окна и, прежде всего, не тратьте дорогое время на пение, чтение или общение с так называемыми друзьями. Советую вам повесить в помещении большие точные часы, по которым вы сможете контролировать работу своих учеников.
— Ну, хорошо, — согласился господин Фузи, — все это не проблема, но вот сэкономленное время — что мне с ним делать? Я должен его куда-то отправлять? Тогда куда? Или его нужно сохранить? Но каким образом?
— Об этом, — снова хихикнул серый господин, — совершенно не заботьтесь. Спокойно доверьтесь нам. Вы можете не сомневаться, что у нас не потеряется ни малейшей части сэкономленного вами времени.
— Ладно, — кивнул господин Фузи, сбитый с толку, — я полагаюсь на вас.
— Живите спокойно, мой хороший, — сказал серый господин, вставая, — я могу поприветствовать вас в качестве нового члена общества сберегателей времени. Теперь вы тоже стали современным и целеустремленным человеком, господин Фузи. Я желаю вам успехов!
С этими словами он взял свою папку и шляпу.
— Еще одна деталь! — воскликнул господин Фузи. — Не следует ли нам заключить какой-нибудь контракт? Мне ничего не нужно подписывать? Я получу какой-нибудь документ?
Агент XYQ/384/B повернулся в дверях и посмотрел на господина Фузи с легким недовольством.
— Зачем? Сбережение времени нельзя смешивать с другими видами сбережений. Оно организуется при полном взаимном доверии с обеих сторон! Нам достаточно вашего устного подтверждения. Его нельзя взять обратно. А мы позаботимся о вашем капитале. Его размеры зависят только от вас. Мы вас ни к чему не обязываем. Желаю вам добра, господин Фузи!
Затем агент сел в свой элегантный серый автомобиль и рванул с места.
Господин Фузи смотрел ему вслед и потирал лоб. Постепенно ему становилось теплее, но он чувствовал себя больным и разбитым. Синий дым от маленькой сигары агента еще долго клубился в комнате и не хотел рассеиваться.
Только когда он наконец выветрился, господину Фузи полегчало. Вместе с дымом исчезли и цифры на зеркале. И, когда они совсем пропали, из сознания господина Фузи стерлась и память о сером посетителе — о посетителе, но не его рекомендациях! Они стали как бы его собственными выводами. Мысль о том, что отныне нужно экономить время, чтобы когда-нибудь в будущем начать другую жизнь, засела в его мозгу рыболовным крючком.
И вот появился первый в тот день клиент. Господин Фузи молча обслужил его, ни на что постороннее не отвлекаясь, и вместо получаса затратил на стрижку двадцать минут.
И точно так же он обходился теперь со всеми. Работа в подобном стиле не доставляла ему удовольствия, но это уже не имело никакого значения. К своему ученику он добавил еще двоих и строго следил за тем, чтобы они не теряли попусту ни одной секунды. Каждое движение руки было строго распланировано. В его парикмахерской теперь висел плакат с надписью: «Сэкономленное время есть удвоенное время!»
Фрейлейн Дарии он написал короткое деловое письмо о том, что в связи с недостатком времени он не может больше ее посещать. Волнистого попугайчика он продал в зоомагазин. Мать поместил в хороший, но дешевый дом для престарелых и посещал ее раз в месяц. Короче, он теперь во всем следовал рекомендациям серого господина, которые считал своими собственными решениями.
Он становился все нервознее и беспокойнее, ибо происходила одна странная вещь: из времени, которое он экономил, ему ничего не оставалось. Оно загадочным образом куда-то безвозвратно исчезало. Его дни сперва незаметно, а потом все ощутимее делались короче и короче. Не успел он оглянуться, как промелькнули неделя, месяц, год и еще год, и еще.
Поскольку о визите серого господина он больше не помнил, то ему следовало бы серьезно спросить себя, куда пропадает все время. Но такой вопрос он задавал себе так же редко, как и другие вкладчики времени. Его словно охватило слепое безумие. И когда он порой с ужасом осознавал, что дни за днями мчатся все быстрее, то еще яростнее начинал экономить время.
Масса людей в городе стала жить так же, как господин Фузи. Число тех, кто занялся так называемой «экономией времени», с каждым днем возрастало. И чем больше их становилось, тем еще больше народу втягивалось в такую жизнь, даже тому, кто не хотел, приходилось подражать остальным. Ежедневно по радио, телевидению и в газетах воспевался новый образ жизни и ее рациональный уклад с предельной экономией времени, которые должны были дать людям свободу и возможность зажить однажды «правильно». На стенах домов и рекламных щитах красовались плакаты с всевозможными изображениями этой счастливой жизни. А между ними сияли громадные неоновые вывески:
«Кто экономит время, тому всегда живется лучше!»
Или:
«Тем, кто экономит время, принадлежит будущее!»
Или:
«Сделай больше из своей жизни — экономь время!»
Но в действительности все выглядело иначе. Конечно, те, кто экономили время, одевались лучше, чем люди из окрестностей старого амфитеатра. Они зарабатывали больше денег и могли больше тратить. Но у них были угрюмые, усталые, удрученные лица и безрадостные глаза. Они, естественно, не слыхали выражения: «Сходи-ка к Момо!» У них не было никого, кто мог бы их выслушать так, чтобы они обрели мудрость, миролюбие или умиротворение. А даже если бы и нашелся такой человек, то крайне сомнительно, что они обратились бы к нему, поскольку не могли выделить на подобное мероприятие больше пяти минут. В противном случае оно стало бы для них потерянным временем. По их мнению, даже досуг следовало использовать наиболее рационально, и за минимальный срок, второпях, получать максимум удовольствий и разрядки.
Они разучились проводить настоящие праздники — и веселые, и серьезные. Мечты у них считались почти предательством. Но хуже всего они переносили тишину. Оттого что в тишине на них нападал страх, они чувствовали, что в действительности происходит с их жизнью. Поэтому они всегда устраивали шум, безрадостный, конечно, не тот, который слышится на детских площадках, а шум ревущий и злой, с каждым днем все больше поглощавший город.
Выполняли они работу охотно, с любовью или равнодушно, для них было безразлично. Имело значение только то, чтобы сделать максимум за самое короткое время.