На всех рабочих местах, на крупных фабриках и мелких конторах висели плакаты с призывами:
«Время — это ценность, не теряй его!»
Или:
«Время — деньги, экономь его!»
Подобные лозунги красовались в полицейских участках, над директорскими креслами, в кабинетах врачей, в ресторанах и магазинах и даже в школах и детских садах. Ничто не становилось исключением. В конце концов и сам город начал менять свой облик. Старые кварталы сносились и строились новые дома, в которых не допускалось ничего, что считалось излишеством. Причем об удобстве будущих новоселов не заботились, ведь тогда все здания пришлось бы проектировать по-разному. Было намного дешевле, да и быстрее возводить одинаковые корпуса.
В северной части большого города вырастали громадные массивы зданий. Там бесконечными рядами возвышались многоэтажные арендные казармы, похожие друг на друга, как одно яйцо на другое. И поскольку все дома были одинаковые, то и улицы не отличались одна от другой. Однообразные улицы росли и росли и тянулись по линейке до самого горизонта, как однородная пустыня! И почти так же текла жизнь живущих здесь людей: прямолинейно, до самого горизонта! Ведь здесь были просчитаны и распланированы каждый сантиметр и каждая минута.
Казалось, никто не замечал, что, экономя время, он в действительности экономил совсем другое. Никто не хотел признать того факта, что его жизнь делалась все скуднее, все стандартнее, все холоднее. Почувствовали это только дети, потому что у взрослых не стало хватать времени и на них.
Но время — это жизнь. А жизнь обитает в сердце.
И чем больше люди его экономили, тем беднее они становились.
Глава 7Момо разыскивает своих друзей и те навещают ее
— Даже не знаю, — сказала однажды Момо, — но, по-моему, мои старые друзья приходят все реже. Некоторых я уже давно не видела.
Гиги-Экскурсовод и Беппо-Подметальщик сидели возле нее на заросших травой древних камнях и любовались закатом солнца.
— Да, — задумчиво произнес Гиги, — мне тоже так кажется. Моих слушателей становится все меньше. Что-то сейчас не так, как раньше, что-то случилось.
— Но что? — спросила Момо.
Гиги пожал плечами, поплевал на ладонь и медленно стер буквы, нацарапанные им на старой грифельной доске. Беппо нашел ее несколько недель назад в мусорном ящике и принес Момо. Доска, конечно, не отличалась новизной и в середине взбугрилась, но ею еще вполне можно было пользоваться. Гиги каждый день показывал Момо, как пишутся разные буквы. И поскольку у Момо была хорошая память, она уже вполне прилично читала. Но с письмом дело еще не очень ладилось.
Беппо-Подметальщик, который все еще размышлял над вопросом Момо, неторопливо кивнул головой и сказал:
— Да, все верно. Оно приближается. В городе это уже повсеместно. Я давно заметил.
— Что? — поинтересовалась Момо.
Беппо как следует подумал и потом ответил:
— Ничего хорошего.
И, спустя еще какое-то время, он добавил:
— Становится холодно.
— Ну и что? — сказал Гиги и обнял Момо за плечи. — Зато теперь сюда приходит больше детей.
— Да, поэтому, — поддержал Беппо, — поэтому.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Момо.
Беппо долго соображал, прежде чем ответить:
— Они приходят не из-за нас. Они ищут только убежище.
Все трое взглянули вниз, на круглую поляну в центре амфитеатра, где целая толпа детей затеяла новую игру в мяч, придуманную сегодня после обеда.
Среди них были и старые друзья Момо: мальчик в очках, которого звали Паоло, девочка Мария с маленькой сестренкой Деде, толстый мальчик Массимо с писклявым голосом и еще один мальчик по имени Франко, всегда выглядевший немного запущенным. Но множество детей пришли сюда в первый раз только несколько дней назад, а один мальчуган появился лишь сегодня. Похоже, Гиги был прав: день ото дня детей становилось все больше.
Собственно говоря, Момо только радовалась бы этому. Но основная часть ее гостей не умела играть. Они только сидели вокруг, недовольные и скучные, наблюдая за Момо и ее друзьями, а иногда просто мешали и все портили. Теперь нередко возникали ссоры и споры. К счастью, они длились недолго, поскольку присутствие Момо оказывало на окружающих благотворное воздействие, и вскоре новички с азартом включались в игры и даже вносили собственные идеи. Но почти ежедневно в амфитеатр даже издалека, из других районов города приходили незнакомые дети. И каждый раз все начиналось сызнова. Всем известно, что обычно хватает единственного недовольного, чтобы все испортить.
И еще одну вещь Момо не могла толком понять. Она возникла в самое последнее время. Теперь все чаще дети приносили с собой игрушки, с которыми нельзя было играть по-настоящему. Например, дистанционно управляемый танк, который передвигался с помощью радиокоманд в любом направлении, но для игры он совершенно не годился. Или космическая ракета, которая вращалась на штанге, как по орбите, но больше ничего она не умела. Или маленький робот с горящими глазами и вертящейся головкой, который мог шагать в разные стороны, но чего-то другого вы бы от него не дождались.
Конечно, это были очень дорогие игрушки, которых не могли себе позволить друзья Момо и тем более она сама. Прежде всего, их, вплоть до мельчайших деталей, сделали настолько совершенными, что самим детям не оставалось практически ничего придумывать. Поэтому ребятишки порой часами сидели и завороженно, но скучающе наблюдали, как эти механизмы крутились по кругу, катались и стрекотали — но никому при этом ничего не приходило в голову И дети в конце концов возвращались к своим старым игрушкам: паре коробочек, порванной скатерти, горсти камешков, простенькой кукле. С ними можно было что-то выдумывать самим.
По-видимому, и сегодня вечером возникла какая-то помеха для игры. Детей не увлекало ни то, ни другое, и постепенно все собрались вокруг Гиги, Беппо и Момо. Они надеялись, что Гиги опять расскажет что-нибудь интересное, но и рассказа не получалось. Мальчуган, появившийся сегодня впервые, принес с собой транзисторный приемник и, сидя неподалеку, включил его на полную громкость. Передавал и какую-то рекламу.
— Может, ты заглушишь свой дурацкий ящик? — угрожающе произнес самый заброшенный мальчик по имени Франко.
— Не пойму я тебя, — сморщился малыш, — ведь мое радио так звонко играет!
— Сделай его тише! — взвизгнул Франко и встал.
Новичок слегка побледнел, но упрямо ответил:
— Какое тебе дело до моего приемника, и, вообще, это никого не касается. Я могу включать его, как пожелаю.
— В общем-то, он прав, — выразил свое мнение старый Беппо. — Мы не можем ему запретить. Только попросить.
Франко опять сел.
— Тогда пускай уходит отсюда, — раздраженно сказал он, — все нам портит с самого обеда.
— Наверное, у него есть на то причины, — заметил Беппо и ласково посмотрел на малыша сквозь круглые стекла очков, — конечно, они у него есть.
Незнакомый мальчик промолчал, потом сделал звук тише и отвернулся в сторону.
Момо подошла к нему и молча села рядом. Он совсем выключил радио.
Некоторое время стояла полная тишина.
— Ты нам что-нибудь расскажешь, Гиги? — поинтересовался кто-то из новичков.
— Да, да, пожалуйста, — подхватили другие дети, — какую-нибудь веселую историю!
— Нет, что-нибудь захватывающее!
— Нет, сказку!
— Лучше приключение!
Но Гиги только отказывался. Впервые в жизни ему не хотелось ничего выдумывать.
— А я бы послушал ваши рассказы, — промолвил он наконец, — о вас и ваших близких, о том, чем вы занимаетесь и почему оказались здесь.
Дети умолкли. Они неожиданно погрустнели и замкнулись.
— У нас теперь очень хороший автомобиль, — сообщил все же кто-то, — в субботу, когда у моих папы и мамы появится свободное время, они его станут мыть. Если я буду послушным, мне разрешат помогать. Когда я вырасту, тоже куплю такую машину.
— А вот я, — сказала маленькая девочка, — могу теперь ходить в кино, когда только захочу, хоть каждый день: надо, чтобы я была чем-то занята, а то у родителей совсем нет времени. — И после небольшой паузы она добавила: — Но меня совсем не тянет в кино. Поэтому я тайком прихожу сюда, а деньги экономлю. Когда я накоплю побольше, то куплю билет и поеду к семи гномам.
— Какая ты глупая! — воскликнул еще один ребенок. — Их же нет на самом деле!
— Нет, есть! — нахмурилась девочка. — Я их видела в туристическом проспекте!
— У меня уже одиннадцать пластинок со сказками, — вступил в разговор другой мальчик, — слушай — не хочу! Раньше мой отец после работы всегда сам рассказывал мне сказки или просто что-нибудь интересное. Хорошо было! А сейчас он почти не бывает дома или приходит усталый, не в настроении.
— А твоя мама? — спросила Мария.
— Она тоже целыми днями где-то пропадает.
— Да, — вздохнула Мария, — и у нас такая же история, но, к счастью, у меня есть Деде. — Она поцеловала маленькую сестренку, которая сидела у нее на коленях, и продолжала:-Вот я прихожу из школы и разогреваю обед. Потом делаю уроки. А потом… — она дернула плечиками, — потом мы просто так бегаем, пока не наступит вечер. А чаще всего приходим сюда.
Собравшиеся дружно закивали в знак согласия, ибо все или почти все проводили время так же.
— А я в общем-то вполне доволен, — высказался Франко, который выглядел вовсе не таким счастливым, — что у предков нет на меня времени. Как только речь заходит обо мне, они начинают спорить, а потом меня же и лупят.
Теперь в беседу включился малыш с приемником.
— А я… я стал получать гораздо больше карманных денег, чем раньше!
— Ясно! — кивнул Франко. — Они все делают, чтобы избавиться от нас! Они нас больше не любят. Они сами себя больше не любят. Они теперь вообще никого не любят. Я так считаю.
— Это неправда! — сердито закричал малыш. — Меня мои родители очень любят. Они же не виноваты, что у них совсем не стало времени. Тут уж ничего не поделаешь. Зато они подарили мне радиоприемник. Он очень дорогой. Разве это не доказательство?