ИКК старался привлекать на курсы по Q-грейдингу как можно больше фермеров. Когда фермеры, обработчики, экспортеры, обжарщики и продавцы обсуждают один и тот же кофе совместно, выигрывают все. Если производитель из Руанды знает, как улучшить свой кофе, способен сам продегустировать его и оценить, он сумеет довести его до уровня выше 90 баллов. На шкале, где максимальный балл – 100, все, что выше 90, считается потрясающим, и этот самый фермер превратит свой бизнес из низкооплачиваемого предприятия, выживающего по милости биржи, в производство высокого качества, которое сможет выбирать обжарщиков и сотрудничать с ними напрямую.
Такова была вкратце суть вступительной лекции Джоди. Джоди рассказала историю о том, как ездила на плантацию в Панаму и проводила каппинг с владельцем этой плантации, который несколькими годами раньше стал Q-грейдером. Они с этим фермером продегустировали двенадцать местных сортов, и по всем двенадцати их рейтинги разнились всего на один балл. Общий международный язык при оценке качества – мощный экономический инструмент.
Курс был сложный, а экзамены еще сложнее. С первого раза экзамен на Q-грейдинг сдавало лишь около половины студентов. Экзамен делился на двадцать два раздела, и обычный эрудит или бытовой кофеман счел бы некоторые из них специфическими до безумия.
Понятнее и внятнее всего была «Общая часть»: сто вопросов с вариантами ответов про культивацию кофе, сбор урожая, обработку, грейдинг, обжарку и приготовление. А вот остальные тесты требовали нечеловеческих сенсорных способностей.
В ходе «Обонятельного теста» полагалось с завязанными глазами определить тридцать шесть разных запахов, в том числе горох, клен, вареную говядину, сливочное масло и чайную розу.
На «Каппинге» надо было распознать и оценить всевозможные сорта кофе – африканские и азиатские, мягкие и крепкие, после влажной и сухой обработки – и поставить оценки, соответствующие прецедентам. Если ранее кофе уже оценили на 94 балла, студент, пробуя его вслепую, должен был поставить оценку в пределах двухбалльной амплитуды.
На «Триангуляции» выдавали шесть наборов по три чашки. В двух из трех один и тот же кофе, в третьей – другой. Задача – опознать тот, что не совпадает с двумя другими. На экзамене «Парные органические кислоты» выдавали восемь наборов из четырех чашек. В две чашки каждого набора добавлялась какая-нибудь кислота – фосфорная, яблочная, лимонная или уксусная. Надо указать, в каких чашках есть кислота – и какая именно. На экзамене по «Определению обжарки» студент начинал с четырех чашек заваренного кофе и должен был опознать, какой кофе пережарен, какой недожарен, а какой – в самый раз.
На экзамене по «Грейдингу обжаренной арабики» от студента требовалось из стограммового образца обжаренных зерен извлечь все квакеры (недоразвитые и неправильно обжаренные зерна) и определить, к какому грейду – коммерческому, премиальному или спешелти – относится образец.
За месяцы работы в «Боте» Мохтар насмотрелся, как экзаменовали других. Сам дегустировал, десятки раз бывал на каппингах. Но когда подошло время сдавать экзамен, он словно опять начал с нуля. И Джоди переживала за него. И за кувейтца. И за беременную. Джоди хотела, чтоб экзамен сдали все.
После экзамена объявили результаты. Мексиканцы сдали на раз. Беременная сдала. Но вот кувейтец провалился, а перейдя к Мохтару, Джоди замялась. Почесала шею, посмотрела в пол. Не могла взглянуть Мохтару в глаза.
– Ты не прошел, – сообщила она. – Ты завалил семь экзаменов.
Мохтар помолчал. Прикинул.
– Ты что хочешь сказать – я сдал пятнадцать?
Какое счастье. Да он со средней школы так не блистал на экзаменах.
Но на пересдачу не оставалось времени. Мохтар вернется в Йемен идейным юношей, но еще не Важным Человеком, которым себя воображал. Лишь теперь он рассказал родителям, чем занимается. Показал им свой кофейный инструментарий – тот самый, что возил к Ясиру.
Тратить время на кофе – это несерьезно, сочли родители.
Когда Мохтар сказал брату Валлиду, что уезжает в Йемен, Валлид спросил:
– Н-да? А кто умер?
Книга III
Глава 20Хамуд и Хубайши
– Никому не говори, зачем приехал, – таков был совет деда Хамуда. – Скажи, что пишешь доклад в колледже.
– Но я не учусь в колледже, – возразил Мохтар.
– Но они-то не знают, – ответил Хамуд.
Приехав в Йемен, объяснил дед, напрашиваешься на вмешательство. Родня захочет вступить в дело. Или полезет с советами. Или друзья родни захотят вступить в дело либо полезут с советами. Невесть кто будет примазываться, мешаться под ногами или, что всего хуже, попытается все сделать сам, только быстрее и дешевле.
Мохтар забронировал билет на самолет до Саны и всем, кроме деда, сказал, что пишет курсовую об истории кофе в Йемене. Для всех его йеменских знакомых не было на свете ничего скучнее студентов с их курсовыми. Мохтара все оставят в покое.
Вдобавок считается, что студенты вечно на мели, тут тоже проблем не возникнет. Известно, что американские йеменцы приезжают из США с чемоданами денег и разбрасываются этими деньгами направо и налево. Мохтару лучше не высовываться, изображать молодого и безработного, стать невидимкой. У него был очень конкретный план – на первом этапе он собирался преобразить йеменский кофе, – и к этому плану причастны были дед, мухафаза Ибб и Виллем Бот.
Сначала Мохтар поедет в Ибб к Хамуду – три часа автомобилем на юг от столицы. Хамуд сведет Мохтара с местными аграриями. Где-то через неделю Мохтар вернется в Сану, поработает с Виллемом и Камило на мастер-классе Института качества кофе. А потом начнется кофейный караван.
Караван – это главное. Идеальный способ ознакомиться с йеменским кофейным производством, считал Мохтар. С ним поедут Виллем и Камило – крупнейшие в мире специалисты по качеству кофе. Мохтар будет наблюдать, учиться, наведет мосты между ними и йеменцами – у него с фермерами общий язык, общая история. В караване Мохтар познакомится со всеми, кто в Йемене выращивает кофе, а сопровождающие придадут ему весу, укрепят его позиции, и с этих позиций стартует его карьера в йеменском кофейном бизнесе.
Между тем Государственный департамент США рекомендовал туристам воздерживаться от поездок в Йемен. Но Виллем ехал с подачи американских властей – что может пойти не так?
Про хуситов, повстанцев с севера Йемена, Мохтар знал. До Арабской весны они уже шесть лет воевали с правительством Али Абдаллы Салеха. В 2011-м хуситы выступали против правительства, но когда Салеха низложила Арабская весна и президентом стал Абд-Раббу Мансур Хади, они продолжали критиковать власть и считались союзниками Ирана. Тем временем Салех замышлял вернуться к власти. Плюс еще «Аль-Каида на Аравийском полуострове», окрепшая в период безвластия после Арабской весны, – самое опасное отделение «Аль-Каиды» во всем мире. Все эти обстоятельства виделись Мохтару пузырями в бесконечном политическом кипении Йемена и пока что не имели отношения к его ближайшим планам. Мохтару надо в Ибб.
Дальний родственник, недавно женившийся на столичной жительнице, приехал в аэропорт на одной из машин Хамуда, с новоиспеченной женой на пассажирском сиденье, и Мохтар с молодоженами три часа ехал в дом к деду с бабкой, к Хамуду и Зафаран. Зафаран тогда была в отлучке – уехала в Калифорнию, – и Мохтару предстояло жить вдвоем с Хамудом, йеменским Джоном Уэйном.
Молодожены высадили Мохтара, и Хамуд приветствовал его в узорчатых воротах участка. Дед явно постарел. Еще чуточку сгорбился, сильнее опирался на трость, украшенную ручной резьбой, – он такие любил, у него была коллекция. Хамуд с Мохтаром погуляли под синим небом среди гуав и фиговых деревьев.
– Никому не сказал, чем занят? – спросил Хамуд.
– Никому.
– Молодец.
Они приблизились к кофейным деревьям, притулившимся вдоль ограды.
– Помнишь их? – спросил Хамуд.
Мохтар погладил глянцевитые листья. Он помнил. Подростком он видел эти деревья каждый день, но не знал, что это кофе. Пулялся ягодами, иногда сгрызал мякоть, а теперь, после полутора лет обучения, впервые трогал кофейное дерево и понимал, что это кофейное дерево.
Листья были на удивление плотные и блестящие. Волнистые кромки, ребристая поверхность. Крепкие листья цвета густой ирландской зелени, и под каждой мутовкой укрывались ягоды. Разнообразием своим они поражали. В каждой грозди из пятнадцати ягод – пятнадцать стадий вызревания. Одни ягоды ярко-зеленые, другие зеленовато-желтые, третьи рыжеют, несколько ягод цвета фуксии и, наконец, три-четыре ярко-красные. Мохтар сорвал ярко-красную ягоду, и плодоножка под пальцами напряглась – дерево не желало делиться своими плодами.
Вот теперь трудоемкость сбора, о которой Мохтар читал, о которой говорили Виллем, и Джоди, и Стивен, и Камило, и Тадессе, стала самоочевидна. Подойти к дереву, найти ягоды, осмотреть пятнадцать штук, сорвать только те три или четыре, которые дозрели сегодня, и при этом каждая ягода чуточку сопротивляется, – на все это нужно время. Словно выбираешь фрукты на рынке – осматриваешь каждое яблоко или дыню, ищешь помятости, оцениваешь цвет. Сборщик так поступает с каждой ягодой на каждом дереве – это огромная работа. Чтобы выполнять ее хорошо, требуются зоркий глаз и немалая физическая выносливость.
Хамуд прислонил трость к низкой каменной стене, и Мохтар присел рядом с дедом.
– Если правда хочешь этим заняться, – сказал Хамуд, – тебе надо познакомиться с Хубайши.
Хифдих Аллах аль-Хубайши был крупнейшим местным торговцем кофе – доминировал на этом рынке вот уже полвека. У Хубайши, рассказал Хамуд, капитал в миллиарды риалов – миллионы долларов, – но его это не испортило. Кофейный бизнес считается зверским, но Хубайши – человек очень честный и порядочный.
– То есть вы знакомы? – спросил Мохтар.
– Никогда в жизни не встречались, – ответил Хамуд.
На богача Хубайши не походил. Хамуд отправил Мохтара к Хубайши в одиночестве – адрес дал, советами особо не снабдил. В маленькой лавке в центре Ибба Мохтар увидел человека в поношенной одежде. Ровесник Хамуду, наверное, однако на вид гораздо старше. Мохтар представился – думал, на Хубайши произведет впечатление родство с Хамудом; думал, они мигом договорятся о партнерстве. Ни уважения, ни внимания Мохтару не досталось. Хубайши был резок и смотрел опасливо.