Их поимщики нервничали. Они не проставили американцам визы – у них не было таких полномочий, Обок ведь не официальный порт въезда, – но в то же время отпустить этих двоих плыть дальше было никак невозможно.
Все упиралось в средство передвижения: Мохтара и Эндрю не пустят в лодку, вообще ни в какую лодку. Ладно, сказали они, мы арендуем машину, наймем водителя, и он отвезет нас в столицу. Это офицеров устроило, и вскоре Мохтар с Эндрю нашли джип, договорились с шофером, погрузили свои образцы и тронулись в путь.
Температура повысилась до 120 градусов, а влажность была такая, что казалось жарче вдвойне. Дорога заняла шесть часов, и в машине их сидело четверо – с ними увязался джибутийский офицер младшего состава, несомненно предвкушавший взятку по прибытии в город.
Они держали путь средь безлюдных пейзажей, до красноты обожженных засухой и неослабной жарой. Они ехали вдоль джибутийского побережья, а порой сворачивали прочь от моря и катили через вади, по ржаво-рыжим долинам. В дороге Мохтар и Эндрю по-английски обсуждали всевозможные варианты развития событий и нештатные ситуации. Пусть их только доставят к американскому посольству, тогда все проблемы – и взятка, и этот севший им на хвост незваный тип – сразу отпадут.
Но до посольства еще надо добраться. Всю дорогу они гадали, что будет: неужели все так просто, неужели их довезут до столицы и на том все кончится? Что помешает джибутийскому офицеру велеть шоферу сделать крюк, завернуть куда-нибудь и там потребовать мзду? По пути им встречались блокпосты. Джибутийское правительство пыталось контролировать волну беженцев из Йемена. На первых двух блокпостах все прошло как по маслу. На третьем офицера и шофера допросили, а у Эндрю и Мохтара потребовали паспорта. В конце концов их пропустили. Лишь ближе к вечеру они подъехали к Джибути – пыльному городу на 529 тысяч человек, раздавленному нестерпимой жарищей, что держала под пятой всю страну.
Мохтар и Эндрю зря рассчитывали, что их отвезут к посольству, – их доставили в отдел полиции, где молодой офицер в стильном гражданском костюме – этот щеголь смахивал скорее на модель, чем на полицейского, – допросил их по одному: зачем приехали, как попали в Джибути. Пока Мохтар давал объяснение, Эндрю позвонил в посольство США и поговорил с той же сотрудницей, что беседовала с ним накануне. Кэрол. Та пообещала кого-нибудь за ними прислать.
Когда с объяснениями было покончено, щеголь сказал, что они могут идти. Офицер из Обока возражал. Он так и торчал в приемной. Он требовал двести долларов, но не мог внятно сформулировать за что. За то, что я проводил их до столицы, сказал он. Мохтар и Эндрю только отмахнулись; тогда он сказал, что это официальный сбор за их прибытие в Обок. Тоже не помогло, и тогда он пригрозил им арестом прямо в отделе полиции.
– Помогите, а? – попросил Мохтар щеголя.
Тот вмешался и отправил офицера подобру-поздорову.
– Прямо жалко его, – заметил Мохтар.
Прибыла сотрудница посольства. Американская джибутийка из Вашингтона, округ Колумбия, и была она так дружелюбна и компетентна, что Мохтар и Эндрю чуть не бросились ей на шею. Мохтар тем не менее решил, что пусть лучше с ней разговаривает луизианец, а сам помалкивал: он опасался, что шанс оказаться задержанным и отправиться в Гуантанамо если и невелик, то все же не равен нулю.
Однако сотрудница посольства привезла их к турагенту и нашла рейс, который доставит их в США как раз к конференции Американской ассоциации спешелти-кофе. Из Джибути самолет вылетал в три часа ночи.
Погранконтроль в аэропорту опешил. Мохтар и Эндрю не получали джибутийских виз, у них в паспортах не было штампов. Без штампа о въезде, сказали пограничники, мы не можем поставить вам штамп о выезде. Затем их посетил редкий проблеск прагматизма среди ночи – они решили просто пустить Мохтара и Эндрю на самолет. Вообще без штампов. Как будто оба вовсе не бывали в Джибути.
Книга V
Глава 39Возвращение в «Инфинити»
В США их встретил чистой воды цирк. В аэропорту Сан-Франциско к Мохтару ринулись телекамеры. Он дал интервью местным новостям, Эн-пи-ар и «Аль-Джазире». Переночевал дома, с ошарашенной и благодарной семьей, а назавтра улетел в Сиэтл, где с невероятным успехом прошла конференция Американской ассоциации спешелти-кофе. Мохтар прочел там доклад, зал устроил ему стоячую овацию, Мохтар и Эндрю на одном стенде представили миру спешелти-кофе из Йемена. В такси по дороге в аэропорт Мохтар услышал по радио собственный голос. Это он давал интервью Би-би-си.
– Парень совсем больной, – высказался таксист, не сообразив, что больной парень сидит у него в машине.
Садясь в лодку, Мохтар и Эндрю не вполне постигали, как это воспримут в Америке. Они наняли ялик, вышли из Мохи под огнем и пересекли Красное море – потому что не хотели пропустить кофейную выставку.
Половина местных друзей Мохтара минимум несколько часов считали, что он погиб. В день его побега минометным снарядом был убит Джамаль аль-Лабани – тоже американский йеменец и тоже из района залива Сан-Франциско. Пока не обнародовали имя погибшего, знакомые Мохтара из обрывков информации, между ними рикошетивших, сделали страшный вывод, что случилось худшее.
После конференции, уже в Сан-Франциско, с Мохтаром встретились Мириам, Джастин и Джулиано; все отметили, как хорошо он держит себя в руках – и не догадаешься, что бежал от войны. Сообщество американских арабов, правозащитные организации американских мусульман, кофейные деятели – все хотели поговорить с Мохтаром. Но в конце концов шумиха улеглась и можно было вернуться к работе. Мохтар отправился в «Голубую бутылку». Джеймс Фримен уже слышал его историю, а теперь попробовал образцы из Хаймы. Присудил им больше 90 баллов.
– Сколько сможешь поставить? – спросил он.
– Контейнер. Восемнадцать тысяч кило, – ответил Мохтар.
После паузы Фримен сказал:
– Пожалуй, этого не хватит.
Он хотел скупить все.
Арифметика складывалась абсурдная. Если Мохтар сможет продать обжарщикам спешелти-кофе контейнер йеменских зерен, маржа будет велика. Его фермеры получат на тридцать процентов больше, чем прежде.
Но нужны деньги. Еще целая куча денег.
Мохтар спросил Ибрагима, нет ли у того идей. Ибрагим насоставлял списков. В американо-йеменском сообществе они всех выжали досуха. Надо искать где-то еще.
Как-то раз в Миссии Мохтар поделился всем этим с Мириам. Та просто радовалась, что Мохтар жив, – в конце концов, это же она подучила его заняться кофе, отчего Мохтар поехал в Йемен и там чуть не погиб. А теперь хочет денег, опять на кофе, – очевидно, чтобы снова поехать в Йемен и там чуть не погибнуть.
Они сидели в «Ричуал кофе ростерз», кафе на Валенсия-стрит, дискутировали – Йемен, йеменские беды, йеменский кофе, – и тут их разговором заинтересовалась женщина за соседним столом. Высокая худая блондинка. Звали ее Стефани.
– Зайдите ко мне на работу, – сказала она.
Мохтар не понял, при чем тут ее работа. Стефани объяснила, что работает в инвестиционной венчурной компании «Отцы-основатели». Интересно.
Мохтар позвонил Ибрагиму.
– «Отцы-основатели». Прекрасное имя для венчурной компании, – похвалил Ибрагим.
Но они глянули в интернете и обнаружили, что венчурной компании «Отцы-основатели» не существует. Отыскали фейсбук Стефани.
– Мама родная, – сказал Ибрагим. – Она работает в «Фаундерз-фонде».
– Это хорошо? – не понял Мохтар.
Ибрагим его просветил. «Фаундерз-фонд» – «Фонд основателей» – на ранних этапах вкладывался в «Фейсбук», «Эйрбнб» и «Лифт». Ворочают миллиардами. Их одобрение воплощает в реальность любую расплывчатую идею. Мохтар и Ибрагим сообщили Стефани, что с радостью придут к ней на работу.
Однако, отметили они, основал «Фаундерз» человек по имени Питер Тиль – вот только что он был во всех новостях, поскольку выступил на Национальном съезде Республиканской партии, выразил горячую поддержку Дональду Дж. Трампу.
– Пока что думать об этом не будем, сейчас не до того, – решил Мохтар.
В «Фаундерз» полно прогрессивных людей, в том числе есть партнер, с которым Стефани и посоветовала им встретиться. Некто Сайен Бэнистер. Они поинтересовались в интернете. Выяснили, что Сайен Бэнистер – известный бизнес-ангел, очень рано сделавший ставку на «Спейс Х» и «Убер». И вдобавок гендерквир.
– Можем пойти, – сказал Мохтар.
Политические склонности Сайен Бэнистер, рассудили они, уравновесят идеологию Тиля. Тиль, правда, гей. Все это очень сложно.
Офис «Фаундерз» находился в Пресидио, на территории бывшей военной базы на северном берегу Сан-Франциско, в здании, которое перестраивал Джордж Лукас. В вестибюле стояла фигура Дарта Вейдера в человеческий рост.
– Джеймс Фримен говорит, ваш кофе на вкус – точно ангелы поют, – сказала Сайен.
Она была очень любезна, проявила интерес и хорошо подготовилась к встрече. Спешелти-кофе приносит серьезные деньги, это она знала, и вдобавок в Мохтара поверила «Голубая бутылка» – это внушало оптимизм. Но, сказала Сайен, «Фаундерз-фонд» не может выступить ведущим инвестором. Компания не подключается активно на ранних этапах.
– Ведущий инвестор у нас есть, – сказал Ибрагим.
Строго говоря, это была не совсем правда, но если заручиться обещанием поддержки от «Фаундерз-фонда», подумал Ибрагим, удастся привлечь другую венчурную компанию, дубайскую «Эндьюр кэпитал», которой управлял друг Ибрагима, египтянин Тарек Фахим.
В тот день они ушли из Пресидио с невероятным планом, который спустя несколько месяцев осуществился. Ссылаясь на обещания «Фаундерз», они привлекли «Эндьюр». Ссылаясь на обязательства «Эндьюр», они привлекли средства еще одной фирмы, «500 Стартапс». Внезапно они обернулись совершенно реальной компанией. Им было чем заплатить за импорт кофе в США. Было чем заплатить фермерам. И было чем заплатить самим себе.
Мохтара посетила свежая идея. Теперь он, пожалуй, сможет себе позволить отдельное жилье. Пока что он по-прежнему спал на полу в родительском доме в Аламеде (они опять переехали), рядом с Валлидом, чей храп шел вразрез со всеми правилами приличия и был худшим недругом ночного покоя.