Аббат постарался убедить девушку, что ее подвела слишком разгоряченная фантазия. Одиночество в вечерние часы, ночная непогода, книга, которую она читала, комната, где она сидела, – все это предрасположило ее к видениям. Он высмеял веру в призраков, приведя разумные доводы против нее. Антонию его речи утешили и успокоили, но не убедили: все подробности так четко запечатлелись в ее памяти! Она продолжала утверждать, что действительно видела призрак матери и слышала указанный ею срок своей кончины и что ей не суждено более подняться с кровати.
Амброзио посоветовал ей гнать прочь подобные мысли и попрощался, пообещав, что назавтра придет еще раз. Антония обрадовалась; но монах заметил, что служанка ее радости не разделяет. Флора, уроженка Кубы, служила Эльвире много лет и последовала за ней в Испанию; к юной Антонии она питала материнские чувства. Она бдительно оберегала свою молодую госпожу от всех рискованных ситуаций и потому ни на минуту не покидала комнату, пока аббат не ушел. Флора следила за каждым его словом, взглядом, жестом. Он понял, что находится под строгим надзором и может быть легко разоблачен, и это его сильно смущало. Если его не оставят наедине с Антонией, то мечтам об овладении девушкой не сбыться…
Провожая Амброзио, Хасинта попросила его отслужить несколько месс за упокой души Эльвиры, которая, по ее мнению, страдала в чистилище.
Он пообещал не забыть; но окончательно он покорил сердце набожной женщины, заявив, что всю следующую ночь проведет в той комнате, где обосновалось привидение. Хасинта не находила слов, чтобы достаточно отблагодарить его, и монах отбыл, нагруженный ее благословениями.
День уже настал, когда Амброзио вернулся в аббатство. Первым делом он поспешил рассказать о том, что получилось, своей подруге. Его страсть к Антонии была искренней, и предсказание скорой смерти девушки не могло не взволновать его. Матильда взялась успокаивать монаха теми же доводами, которыми пользовался он: Антонию-де подвели тоскливое настроение и природная склонность к суевериям и чудесам. Что касается рассказа Хасинты, его абсурдность очевидна. Аббат легко согласился, что та все выдумала либо под влиянием испуга, либо желая поскорее добиться исполнения своей просьбы.
– И призрак, и предсказание равно ложны, – подвела итог Матильда, – но тебе следует позаботиться, Амброзио, чтобы второе сбылось. Через три дня Антония должна умереть – для мира, но не для тебя. Ее нынешняя болезнь и бредни, которые она вбила себе в голову, замаскируют тот план, что я давно вынашивала, но не могла пустить в ход, пока у тебя не было доступа к Антонии. Она станет твоей, и не на одну ночь, а навсегда. Бдительность дуэньи окажется напрасной. Ты будешь безраздельно наслаждаться прелестями своей любовницы. И начнешь ты действовать уже сегодня, потому что времени у нас в обрез. Племянник герцога Медина-Сели готовится объявить Антонию своей невестой; со дня на день она переедет во дворец своего родственника, маркиза де лас Ситернас, и там тебе ее не достать. Все это, пока ты отсутствовал, сообщили мне духи, доставляющие полезные для тебя сведения.
Теперь слушай. Есть некое растение, мало кому известное, сок которого обладает свойством повергать человека в состояние, напоминающее смерть. Это снадобье нужно дать Антонии; тебе нетрудно будет подлить несколько капель в ее лекарство. Сперва у нее начнутся сильные конвульсии, но через час ток крови в жилах замедлится, сердце перестанет биться, и любому глазу покажется, что она мертва. Никто не сочтет подозрительным то, что ты возьмешь на себя надзор за погребением бедной сироты и предложишь похоронить ее в склепах обители святой Клары. Этими пещерами тебе будет удобно пользоваться. Пусть Антония выпьет снотворное зелье нынче вечером – спустя сорок восемь часов она очнется и будет полностью в твоей власти. Она поймет, что сопротивляться бесполезно, и необходимость заставит ее раскрыть тебе свои объятия.
– Антония в моей власти! – воскликнул монах. – Матильда, ты сулишь мне блаженство! Я буду счастлив наконец, и счастье это будет даром Матильды, даром дружбы! Я обниму Антонию, вдали от любопытных глаз, от назойливых вмешательств! Я буду вздыхать на ее груди; буду учить молодое сердце первым азам любострастия и безгранично упиваться разнообразнейшими ласками! И это будет на самом деле? Я смогу снять узду со своих желаний, удовлетворить любую, невообразимую прихоть? О! Матильда, как мне выразить свою признательность?
– Пользуясь моими советами. Амброзио, я живу лишь затем, чтобы служить тебе; твои интересы, твое счастье также и мои. Люби Антонию, но за мной сохраняется право на твои дружбу и сердце. Если мои труды приведут тебя к счастью, я сочту себя вознагражденной. Но давай не терять времени. То самое зелье можно найти только в аптечной лаборатории клариссинок. Обратись не мешкая к аббатисе, скажи, что хочешь ознакомиться с ее аптекой, и она тебе не откажет. Это просторное помещение, в дальнем его конце есть шкаф, а в нем – сосуды с жидкостями разного цвета и консистенции; нужная тебе бутыль стоит отдельно, на третьей полке слева. В ней зеленоватая жидкость. Отлей из нее немного в маленький флакончик, когда никто не будет следить за тобой, и Антония будет твоя.
Похоть Амброзио, и до того разгоряченная, после встречи с Антонией дошла до белого каления. Сидя у постели больной, он то и дело подмечал ранее скрытые подробности, еще более восхитительные, чем в его воображении. То мелькала гладкая белая рука, поправляющая подушку; то от случайного движения приоткрывался кусочек тугой груди… И эти, и прочие новоявленные прелести монах жадно пожирал глазами, с великим трудом скрывая это от Антонии и ее бдительной дуэньи. Немудрено, что он без колебаний принял бесчестный план Матильды.
Сразу по окончании заутрени он направился в обитель святой Клары; его приход прямо потряс всех сестер. Аббатиса сочла за честь, что свой первый визит он нанес в ее обитель, и постаралась выразить свою признательность, угождая ему чем могла. Его провели по саду, познакомили со всеми реликвиями святых и мучеников, в общем, большего почета и уважения не пожелал бы и сам папа римский.
Со своей стороны, Амброзио отвечал на учтивости настоятельницы очень милостиво и подробно объяснил ей, почему решился нарушить свой обет. Многие из желающих покаяться, сказал он, по болезни не могут выйти из дому. А между тем именно они больше всего нуждаются в совете и религиозном утешении. Ему многократно напоминали об этом, и, вопреки своим привычкам, он счел необходимым ради служения небесам отказаться от столь любезного ему уединения. Аббатиса нахваливала его рвение и милосердие к человечеству. Она заявила, что Мадрид счастлив иметь в своих пределах столь совершенного и безупречного клирика. Под эти разговоры монах наконец достиг лаборатории; там все было, как описала Матильда; монах улучил минутку и наполнил принесенный с собой флакончик жидкостью из соответствующей бутыли. Затем, отобедав в трапезной, он удалился из обители, довольный успехом, а монахини долго еще восторгались оказанной им честью.
Дождавшись вечера, он отправился к дому Антонии. Хасинта приветствовала его с восторгом, но не забыла напомнить, что он обещал провести ночь наедине с привидением. Он подтвердил, что сделает это. Антония чувствовала себя неплохо, но по-прежнему тревожилась из-за предсказания призрака. Флора не отходила от ее постели и еще откровеннее, чем накануне, выказывала свое недовольство присутствием аббата. Однако Амброзио продолжал делать вид, будто ничего не замечает. Пока он беседовал с Антонией, пришел врач. Уже стемнело; пора было принести лампы, и Флоре пришлось самой сойти вниз за ними. Она сочла, что присутствие третьего лица обеспечит порядок на те несколько минут, что ее не будет в комнате. Как только она вышла, Амброзио приблизился к столику в оконной нише, где стояло лекарство Антонии. Врач, сидя в кресле с высокой спинкой, расспрашивал пациентку и не удостоил монаха вниманием. Амброзио воспользовался моментом: достал из рукава роковой флакончик и плеснул несколько капель в микстуру, потом быстро отошел от столика и сел на прежнее место. Когда Флора вернулась с лампами, она не заметила никаких изменений.
Врач заявил, что Антонии можно будет завтра без опаски выйти из комнаты. Он порекомендовал продолжать прием той же микстуры, которая прошлой ночью помогла ей спокойно уснуть. Флора сказала, что лекарство готово, стоит на столике; врач посоветовал пациентке сразу же выпить его и удалился. Флора налила микстуру в чашку и подала ее Антонии. В этот момент мужество изменило Амброзио. А вдруг Матильда обманула его? Разве не могла ревность внушить ей мысль об убийстве соперницы и заставить подсунуть ему яд вместо опиата? Это было настолько вероятно, что монах чуть было не помешал девушке выпить лекарство. Но его благой порыв запоздал. Чашка уже опустела, и Антония отдала ее Флоре. Ничего больше нельзя было сделать, только ждать, что изберет судьба: жизнь или смерть для Антонии, счастье или отчаяние для него.
Боясь вызвать подозрения тем, что засиделся, или выдать себя невольным волнением, Амброзио попрощался со своей жертвой и ушел. Антония простилась с ним холоднее, чем предыдущей ночью. Флора дала понять барышне, что принимать его визиты значит нарушить наказы матери. Она подметила, как засверкали его глаза при взгляде на девушку, и объяснила ничего не подозревавшей Антонии, каковы могут быть помыслы монаха и их возможные последствия, не так деликатно, как Эльвира, простыми и ясными словами, чем напугала ее и убедила держаться от него на расстоянии, не так, как раньше. Антонию огорчила необходимость прервать общение с монахом, но она сумела взять правильный тон, выразив ему уважение и благодарность, однако не пригласив приходить еще. Монах в данный момент не был заинтересован в свидании и потому не стал возражать.
Флора так обрадовалась, что он проявил покладистость и опасной ситуации пришел конец, что даже усомнилась, стоило ли его подозревать. Выйдя проводить его со свечой на лестницу, она поблагодарила его за то, что он постарался искоренить суеверные страхи Антонии, и добавила, что может, если его это интересует, извещать его впредь о состоянии доньи Антонии.