Люневиль – город в герцогстве Лотарингия, в 120 км к западу от Страсбурга.
Святой Денис (св. Дионисий, ум. ок. 250) – раннехристианский мученик, первый епископ Парижа.
Бавария – в XVII–XVIII вв. курфюршество в составе Священной Римской империи; ныне – земля на юге Германии.
Сгинь! Скройся с глаз! ~ Прочь, обман! – В эпиграфе – строки из трагедии Шекспира «Макбет» (1606, опубл. 1623; III, 4, 93–96, 106–107).
Святой Бенедикт Нурсийский (ок. 480–ок. 547) – основатель ордена бенедиктинцев в Монте-Кассино (в 120 км к югу от Рима) в 530 г. – первого католического монашеского ордена Западной Европы.
Кунегунда – имя, ассоциирующееся со св. Кунигундой Люксембургской (ок. 975–1033/1039), женой германского императора Генриха II Святого, и с Кунигундой – возлюбленной Кандида из знаменитой философской повести «Кандид, или Оптимизм» (1758, опубл. 1759) французского мыслителя, историка, драматурга и прозаика эпохи Просвещения Вольтера (наст. имя Франсуа Мари Аруэ, 1694–1778).
Епитимья – здесь: наказание.
Я читал о скучнейших приключениях Персефореста, Ти-ранта Белого, Пальмерина Английского и Рыцаря Солнца… – Перечисляются главные герои средневековых куртуазных повествований: анонимного французского романа «Древние хроники Англии, события и деяния короля Персефореста и рыцарей Вольного Чертога» (1-я пол. XIV в., опубл. 1528), каталонского романа «Тирант Белый» (1450-е–1490, опубл. 1490) Жуанота Мартуреля (1413/1414–1468) и Марти Жуана де Гальбы, португальского романа «Пальмерин Английский» (ок. 1544, опубл. 1567), автором которого был Франсишку Мораиш Кабрал (1500?–1572), и многотомного испанского романа «Зерцало рыцарей и принцев» (или «Рыцарь Феба», опубл. 1555–1588), начатого Диего Ортуньесом де Калаоррой и продолженного Педро де ла Сьеррой и Маркосом Мартинесом. Последние три романа включены Сервантесом в тематическую библиотеку его знаменитого героя (Дон Кихот. Ч. 1, гл. 1, 6).
«Любовь Тристана и королевы Изольды». – Имеется в виду один из нескольких рыцарских романов XII–XV вв., основанных на сюжете знаменитой средневековой легенды кельтского происхождения о трагической любви Изольды, жены короля Корнуолла, и королевского племянника Тристана (в некоторых поздних версиях – одного из рыцарей Круглого стола, сподвижника легендарного короля бриттов Артура).
«De Profundis» – начало покаянного псалма «De profundis elamavi ad te, Domine» («Из глубины взываю к Тебе, Господи». – Пс. 129: 1), который в католическом богослужении читается в качестве отходной молитвы над умирающим.
…она почла необходимым устроить некоторый шум в мире и… дерзко вторглась в замок Линденберг. ~ Но через пять лет заклинатель умер, и Монахиня решилась снова дать о себе знать. <…> Расхаживала молча и появлялась не чаще раза в пять лет. Этого правила… она придерживается до сих пор. – Весь этот фрагмент довольно близок к описанию призрачных монахинь замка Лауэнштайн в немецкой сказке «Похищение» из сборника Музеуса. Ср.: «Останки святых монахинь, столетиями покоившиеся в мрачных монастырских склепах, не могли смириться с осквернением их святыни. По ночам полусгнившие кости скелетов оживали в глубине подземелья, стучали, гремели и поднимали ужасный шум в еще сохранившейся от монастыря сводчатой галерее. Часто монахини устраивали торжественные шествия во дворе замка, после чего обходили его покои и громко хлопали дверьми, беспокоя хозяина в его собственном доме и не давая ему спать. <…> Наконец одному Гасперу своего времени, разъезжавшему по стране, очищая ее от злых духов, удалось все же добиться от ночных сумасбродок послушания и вернуть их в темные склепы, где им разрешалось сколько угодно катать свои черепа, шуметь и стучать костями. Монахини снова заснули мертвым сном, и в замке воцарилась тишина. Но по прошествии семи лет беспокойная душа одной из сестер проснулась и, как и прежде, занялась проказами в замке, пока, утомившись, не успокоилась, чтобы еще через семь лет опять явиться в этот мир» (Музеус И. К. А. Указ. соч. С. 407–408).
Как только колокол возвестит час ночи, я выйду из моей комнаты в личине призрака, каким его описывает предание. Те, кого я повстречаю, впадут в ужас и не посмеют меня остановить. Я без помех выйду за ворота и отдамся под твою защиту. – План Агнесы, его дальнейшая неудачная реализация и ее последствия (бегство Раймонда с подлинным призраком монахини, крушение кареты и травма героя, его спасение крестьянами, повторяющиеся ночные визиты привидения, от которых его избавляет заклинатель духов) в точности повторяют сюжет сказки Музеуса.
– О Агнеса, ты – моя, / Стал твоим отныне я. / И пока я жив, я твой! / Ты моя! / Ты и я, / Твой я телом и душой! – Реплика Раймонда, как неоднократно отмечалось исследователями и комментаторами романа, фактически повторяет сказанные в аналогичной ситуации слова Прекрасного Фрица, героя сказки Музеуса; ср.: «– Ты моя, я держу тебя, – говорил он, – никогда я не расстанусь с тобой, прекрасная возлюбленная. Я твой, дорогая, ты моя, я твой душой и телом!» (Музеус И. К. А. Указ. соч. С. 416).
Ратисбон (ныне Регенсбург) – порт на р. Дунай в 100 км к северу от Мюнхена.
На мои слова, что в час ночи я проехал деревню Розенвальд, крестьяне грустно покачали головами, знаками показывая друг другу, что я брежу. – Две реально существующие деревни с таким названием находятся на востоке тогдашнего Прусского герцогства, на расстоянии более 700 км от Ратисбона, что делает описанное Раймондом ночное путешествие крайне малоправдоподобным.
Раймонд! Раймонд! Я твоя! / И тобой владею я. / О, пока ты жив, ты мой. / Я твоя. / Ты и я, / Мой ты телом и душой. – Ср. обращенные к Фрицу слова призрачной монахини в «Похищении»: «– Фридель, Фридель, покорись! Ты мой, я твоя душой и телом» (Музеус И. К. А. Указ. соч. С. 417).
Великий Могол – европейское название представителя династии монголо-тюркских императоров Индии, правившей в 1526–1858 гг.
…не кто иной, как доктор Фауст, которого дьявол отослал назад в Германию. – Доктор Иоганн (по др. данным Георг) Фауст (ум. ок. 1540) – немецкий врач и ученый, прослывший в глазах современников черным магом и некромантом (заклинателем мертвых), благодаря чему его имя оказалось неразрывно связано с известной средневековой легендой о человеке, заключившем сделку с дьяволом; «персонализированная» личностью и судьбой Фауста в эпоху Ренессанса, эта легенда нашла множество отражений в художественной литературе – начиная с «Истории о докторе Фаусте, знаменитом чародее и чернокнижнике», опубликованной Иоганном Шписом в 1587 г. В романе Льюиса, как уже говорилось выше, читается влияние именно литературных версий фаустовской легенды.
Это оказался человек величавой наружности с суровыми чертами лица и большими черными сверкающими глазами. Едва я его увидел, как что-то в нем вызвало у меня тайный трепет, если не сказать ужас. <…> Лицо его носило следы глубокой меланхолии, походка была медлительной, манеры серьезными, величественными и торжественными. – В личности этого таинственного персонажа обыграна, как выясняется чуть далее, легенда о еврее Агасфере – иерусалимском сапожнике, который отказал в отдыхе шедшему на казнь Христу (и, согласно многим версиям, ударил его) и был наказан за это мучительным бессмертием и нескончаемыми скитаниями. Сложившаяся в европейском культурном сознании на рубеже Средневековья и Нового времени, легенда об Агасфере – Вечном жиде – была чрезвычайно популярна в литературе эпохи романтизма (см. об этом: Railo E. The Haunted Castle: A Study of the Elements of English Romanticism. L.: Routledge & Sons; N. Y.: E. P. Dutton & Co, 1927. P. 191–218). Вместе с тем приведенное описание, как и изображение Амбросио в начале романа, несомненно, восходит к портретным характеристикам таинственных героев Шиллера и Гроссе (см. выше прим. к с. 19–20).
С какой радостью я лишился бы своей горестной жизни, ибо завидую тем, кто обрел покой могилы. Но Смерть бежит меня, ускользает от моих объятий. Тщетно устремляюсь я навстречу опасностям. Бросаюсь в океан – и волны с отвращением выносят меня на берег; устремляюсь в огонь – и пламя отклоняется от меня. Подставляю себя ножам разбойников, их лезвия затупляются и ломаются о мою грудь. Голодный тигр содрогается при виде меня, а крокодил убегает от чудовища, более ужасного, чем он сам. – Рассказ Агасфера у Льюиса повторяет целый ряд подробностей исповеди этого легендарного героя в лирической рапсодии немецкого поэта и журналиста Кристиана Фридриха Даниеля Шубарта (1739–1791) «Вечный жид» (1783, опубл. 1787); ср.: «Грознейший суд с мучительнейшей карой / Навеки надо мной отяготел. / И пал Иерусалим. Я с лютой злобой / Смотрел, как мрут другие, и кидался / В объятья пламени, и ярой бранью / Дразнил меч римлян. Грозное проклятье / Меня, как брань, хранило: Я не умер! <…> С вершин, одетых в тучи, / Кидался я в пучину; но прилив / Меня волною выносил на сушу, / И жгучий яд существованья снова / Меня палил… <…> И ринулся я в дикий пыл войны. / В грозе кровавых битв с врагом сходился / Лицом к лицу. Ругательством поносимым / Я разжигал и галла и германца. / Но от меня отскакивали стрелы, / Обламывались копья об меня, / О череп мой в осколки разлетались / Кривые сабли сарацинов. <…> На мне ломались копья и топор; / У палачей мертвели руки; зубы / У тигров притуплялись. В цирке лев / Голодный растерзать меня не мог. / Я подползал к норе гремучих змей; / Кровавый гребень щекотал дракону – / И жало змей меня не заражало, / Терзал и грыз дракон, не умерщвляя» (ст. 31–37, 43–46, 58–64, 80–87. – Пер. М. Л. Михайлова). Ср. также описание армянина в «Духовидце» (кн. 1) Шиллера: «Есть много людей, заслуживающих полного доверия, которые помнят, что они одновременно встречали этого человека будучи на разных концах света. Нет клинка, который мог бы пронзить его, нет яда, чтобы отравить его, он не горит в огне, и корабль, на котором он плывет, никогда не утонет. Даже само время над ним не властно: годы не сушат его тело, старость не может тронуть сединой его голову. Никто не видел, как он принимает пищу, никогда не прикасался он к женщине, сон бежит его глаз. И есть только один-единственный час в сутках, над которым он не властен; в этот час его никто не видел, и никаких земных дел он в этот час не совершал» (