Замок первого советника был огромен, как и честолюбие владельца, грозен и сер, как старая ворона – потрепанная, но бесстрашная и готовая дать клювом отпор любому, кто к ней сунется. Замок, как и королевский, тоже сидел на огромной скале, и дорога к нему была извилистой, граничащей с обрывом без шансов на благоприятное приземление, она заканчивалась в красивом, идеально ухоженном саду, до которого Альфонсо пока не добрался, упершись в стену с подъемными воротами и хмурой стражей.
– К старшему советнику короля! Живее! Срочное дело государственной важности! –стрельнул он словами первому попавшемуся стражнику в лицо, отчего тот мигом напрягся и вытянулся.
– Ты кто такой, чудик? К его высочеству захотел? А короля тебе не позвать, смерд?
– Начальника охраны позови, болван, большего от тебя не требуют!
Когда появился начальник дворцовой стражи, горцуя на красивейшем скакуне замка, Альфонсо уже кувыркали в пыли, массируя древками копий: сначала попытались прогнать словами, но в запале Альфонсо бросился в драку, и теперь, под ударами ног, думал о том, что этого делать не стоило. Так же как и не стоило приезжать к замку первого советника в старой, поношенной рясе, сворованной у монаха и пережившей страшные вещи.
– А ну хватит! – крикнул прискакавший начальник смены охраны, спрыгнул с коня, – стоит отлучиться ненадолго, как уже бьют кого то.
– Ты кто таков будешь, монах?
– Я граф Альфонсо кхе-х… дэ Эстеда… тьфу… кхе-х, пришел по важному… чтоб вас, козлы…
– Чтоб вас черти съели, недоумки!! – накинулся на стражей начальник, поднимая графа на ноги, отряхивая с него пыль – возвращая, ее, так сказать, обратно домой, на дорогу.
– Какой же это граф, бродяга обычный, – пророкотал стражник, оторопевший от нагоняя на пустом месте, – одет, как нищий, их тут сотни блаженных шляется целый день.
– Он монах, он и должен быть одет как нищий. И граф. Ступайте за мной, ваше сиятельство, его светлость ждет вас.
Советник сидел в огромном кресле, в огромной комнате, перед огромным камином, огромным столом, с огромной тарелкой яблок на ней, и казалось, дремал, впрочем, всегда так казалось. Когда в палаты залетел Альфонсо, Минитэка щелкнул пальцами – все слуги и стража растворились в мгновение ока, закрыв массивные двери с грохотом, свойственным массивным дверям.
– Граф Альфонсо, поздравляю с исполнением наказания. Теперь ты свободный человек.
– Премного благодарен, ваша светлость. Не хотел Вас беспокоить пустяками, но дело пятиминутной важности для Вас. Это дело…
– Я ждал тебя, Альфонсо, – перебил его Минитэка, – и знаю про твое желание. Я купил ее по дешевке, за десять тысяч песедов – за обедом я съедаю на большую сумму…
– Я готов отдать за нее двадцать! – встрял Альфонсо, -тридцать. Сорок?
– Это забавно. Неужели ты думаешь, что я купил ее потому что у меня некому ухаживать за садом?
– Это вряд ли, – подумал Альфонсо. И вправду, зачем ему она? Тоже влюбился?
Это было самое вероятное предположение (как в такую не влюбиться?), но нутром Альфонсо уже чуял подвох, а тут еще всплыли слова про святого марионетку – кукловода, услышанные в подземелье замка, готового вести за собой серую массу, именуемую народом. Этого еще не хватало!
– Мы стоим на пороге мировой войны. Зажатые с одной стороны лесом, с другой – океаном, мы расплодились так, что теперь нам не хватает территории. Мы как сельди в бочке. Все страны, словно злобные псы, только и ждут, как их спустят с цепи и тогда начнется драка не на жизнь, а на смерть за каждый клочок грязи, который мы зовем землей. И в этой своре Эгибетуз – маленькая, слабая шавка, которую разорвут одной из первых, если она не найдет себе мощного союзника, к которому присоединится. Аэрон глуп и носится со своими понятиями о чести и достоинстве, как курица с камешком, не понимая, что нам не устоять в любом случае.
Альфонсо не верил своим ушам так же сильно, как и не хотел бы все это слушать. Купить себе Иссилаиду – что может быть проще, но теперь он понимал, что сможет сделать это только пройдя через самую темную, противную, неблагородную клоаку, когда либо созданную богами – политику, нырнув в нее с головой.
– Не беспокойся, – изобразил Минитека на лице что то типа , немного раздвинув щеки, – никто нас не услышит. Мы можем говорить свободно.
– Я не понимаю, при чем здесь я? Вояка я так себе.
– Я поясню. Пока Аэрон сражался с деревьями в лесу, королева возила на смотрины свою дочь– Аленку в Степь, и та понравилась местному принцу – Донису. Теперь все готово к тому, чтобы заключить союз между Степью и Эгибетузом, но Аэрон уперся, как бык рогом и ждет поддержки от другой страны на севере – Эстерии – такой же маленькой и хилой, как Эгибетуз, к тому же – она бросит нас на произвол других стран при любой опасности.
– Тебе, – произнес Минитека после небольшой паузы, – нужно будет свергнуть короля.
– А, только и всего! – ошеломленно, а потому не контролируемо воскликнул Альфонсо, – А я то думал: птицы мертвы, волка я отогнал, чем же мне теперь заняться? А свергну ка я короля с престола!
– Потрясающая дерзость, – сказал Минитека бесцветным голосом, – которую я оправдываю только твоим дикарским лесным происхождением.
Альфонсо вздрогнул, но внутри себя, по крайней мере он надеялся, что снаружи этого не было заметно.
– Не удивляйся, – Минитека вскинул руку, и на стол брякнулась вещица – артефакт Волшебного города, который Альфонсо нашел у себя в штанах в лесу. – Мои люди обыскали твои покои раньше людей Бурлидо, и я прекрасно знаю, что ты ходок. В отличие от повернутого на религии короля, и ненавидящего тебя первосвященника. Ты знаешь, что за эту штучку из Волшебного города, тебя будут жечь очень долго и очень мучительно?
– Волшебного города не существует, – твердо, как мог, сказал Альфонсо, хотя сердце у него бешено заколотилось – это легенда. А эту штуку можете показать кому угодно – я понятия не имею, что это.
– Я тоже. Однако в таких вопросах король непреклонен- гореть тебе ярко и долго, как бы ты не отпирался, и Бурлидо мне в этом поможет – уж он то напоет королю про демона из Леса, про пророчество из Священной книги. Наплетет с три короба – не унесешь. С ходоками король даже не разговаривает.
Это было весьма убедительно сказано – кому поверит король: своим подданным, или какому то проходимцу, не понятно откуда вылезшему, не понятно кем являющимся. Ответ очевиден.
– А от меня то что требуется?
– Повести за собой людей – невежественную толпу, которая считает тебя мессией на Земле, повести туда, куда скажу я, и когда Аэрон падет, ты получишь все, что пожелаешь – власть, деньги, положение, и свою садовницу.
– А если я откажусь и доложу королю о Вашем предательстве? – спросил Альфонсо просто так, на всякий случай, хотя ответ знал заранее.
– Король тебе не поверит, он поверит мне. А я просто уничтожу тебя и твою любовь. Если ты сбежишь или предашь меня – она умрет. Да и ты тоже. Ну так что? Согласен?
Сможет ли он предать короля, обречь тысячи людей на смерть ради одной Иссилаиды, возможно, даже, уничтожить целую страну? Альфонсо задумался, и думал не долго: конечно сможет, что тут и говорить. Людей на свете много, а Иссилаидушка – одна.
– Да вариантов то не много, – пробурчал Альфонсо.
– Это умное решение. Значит сейчас ты выйдешь отсюда живым. До поры до времени ты мне не понадобишься, позже, я пришлю человека и он тебе все расскажет. Пока – свободен.
Из замка первого советника Альфонсо вышел предателем, сел в свою (королевскую) предательскую карету, одолженную у того, кого должен был свергнуть.
– Ой, и ладно, мне что Аэрон – отец родной? Кто мне вообще все эти люди? Никто. – думал он, глядя на работающих в полях крестьян, которым земли вполне хватало, чтобы замучиться на ней работать.
13
…Но было, помимо зла Сарамонова, было еще и зло людское. Окружили разбойники Алеццо, угрожая посечь его, ибо требовали их души черные золота блестящего. И молвил тогда Алеццо:
– Глядите на солнце жаркое, творение Агафенона Великого, разве не ярче золота блестит оно. Смотрите на траву зеленую, на скот тучный, на древа, плодами обремененные – разве не лучшая пища для голодного это. Так чего же желаете вы еще, души злобные, души заблудшие. Что вам, металл этот презренный? Покайтесь, встаньте на Путь истинный, славьте Агафенона Великого, да довольствуйтесь малым, ибо чрезмерная роскошь и довольство – есть путь в царство Сарамоново.
И сказали на то разбойники:
– Прав ты, монах Ордена Света. Возжелали мы лишнего себе, чинили кручину люду православному, как искупить теперь вину свою пред народом?
– Покайтесь, просите прощения у Агафенона Великого, а как попросите – творите добро везде, где только можете, воздержитесь от лишнего, жизни мешающего, делитесь с ближним последней рубахой своей.
И благодарили разбойники Алеццо, и стали на Путь истинный они, а позже, стали самыми ярыми последователями Ордена Света…
Сказ о жизни великого Алеццо дэ Эгента,
святого – основателя Ордена света
Часть 4 стих 6
Страшная алкогольная битва оставила на новеньком, дорого обошедшемся казне камзоле Альфонсо кроваво красные пятна от вина – раны борца с коварным, зеленым змием. Торчал из под него подол грязной рубахи, топорщилась в разные стороны давно не бритая борода и не систематизированные гребешком волосы, чернели на штанах следы множества королевских канав, из которых его периодически доставала стража. Две недели запоя сделали с Альфонсо то, что не смогли сделать Черные птицы – превратили в слабого, шатающегося старика с трясущимися руками и опухшим лицом. Что происходило в это время он помнил смутно – какие то пиры в каких то замках, графини, виконтессы, побеги от их разъяренных, мужей, даже стрела в спине, удаленная Дюпоном – все это было блеклой картиной с мутными пятнами вместо людей, красной нитью через которую ярко проходила непроходимая тоска.