И неизвестный, а точнее, все одиннадцать неизвестных, достали из ножен оружие, напоминающее собой длинную, плоскую ветку с тарелкой на конце, из под которой торчали упоры для рук. Оружие бы это показалось смешным, если бы не метровый, обоюдоострый клинок, сверкающий на солнце своим острым кончиком. Единственным оружием, которое было у Альфонсо, это его любимый кинжал, и, коготь черной птицы с приделанной к нему ручкой пьяным кузнецом, единственным в своем роде не побоявшимся к нему прикоснуться. Потому что был пьян и не боялся бы прикоснуться хоть к самому Сарамону. И взял недорого.
Раздался вопль, теперь мужской. Еще немного, и все пойдет прахом из-за кучки неизвестных сектантов, о существовании которых Альфонсо до этого момента и не подозревал. А вот, успел и их оскорбить, каким то образом. Впрочем, он был практически уверен, что за всем этим стоит Бурлидо.
– Господа, Вы сейчас крайне не вовремя. Давайте завтра, мы с Вами встретимся и обо всем договоримся, а сейчас, уберите Ваши шняги обратно в ножны.
– Да он издевается! – крикнул кто-то позади. Вскоре, оказалось, что Альфонсо не расслышал, и это были не шняги, а шпаги: о существовании такого оружия он и не знал.
– Раз не хочешь умереть как муж, – зарычал первый неизвестный, – умри как собака, заколотый нашими ШПАГАМИ!
Взвился третий столб пламени – подожгли не дожидаясь, пока догорит второй, скучно горевший мужчина, и женщина начала биться так, что столб закачался, рискуя вырваться из крепления. И он вырвался: с громким хрустом выворотил он крепления, на которых держался, и женщина, вместе со столбом, головой вперед полетела в толпу, отхлынувшую назад. Огонь быстро потушили, поставили столб назад, но на шее у женщины уже было раздробленное, кровавое месиво, не похожее на голову даже формой. Упавший сверху на макушку столб раздробил ей череп: Бог не принял ее в свои владения.
Все это время Альфонсо, и его новые враги смотрели на это происшествие; как и положено лесному жителю, Альфонсо очнулся от созерцания первым, бросился в кабак, как единственный путь к спасению. Он бежал по узкому коридору куда то вверх, наверное, на второй этаж, слушая топот ног по деревянным ступенькам позади, чертыхание, ругань, звон стальных клинков, длинных и задевающих за все подряд. Дверь на второй этаж была закрыта; Альфонсо выбил ее плечом, но на это ушли ценные мгновения, за которые первый тампль успел схватить его за камзол. Альфонсо среагировал моментально; он пнул цепляющегося ногой назад, как лягающаяся корова, попал во что то мягкое, но сам не удержался на ногах и упал, проехав по полу. Он с содроганием, целый стук сердца ожидал удара шпагой (так вроде правильно?) в спину, но не дождался, а вскочив на ноги увидел: схвативший его неизвестный получил ногой в пах, и упал, скрючившись, остальные, запнувшись о него, попадали на пол и скатились обратно в коридор.
– Что такое, господа?– услыхал Альфонсо голос, обернулся, уже готовый вцепиться в глотку источнику, но это оказался кабатчик. Вокруг, с ошарашенными лицами сидели графы с графинями, герцоги с герцогинями: в красивых, богатых платьях, расшитых золотом и бриллиантами камзолах, пили они дорогое вино, ели дорогую еду и смотрели на сожжение с высоты второго этажа, откуда все было прекрасно видно.
– Ну все, гнида, теперь ты сдохнешь? – выдохнул главный тампль, появившись в двери первым. Он выставил вперед шпагу – метровое лезвие не давало шансов подойти даже на расстояние вытянутой руки, не говоря уже о том, чтобы драться с ним смехотворным кинжалом. Тамбль бросился с ревом дикого кабана; Альфонсо бросился к прилавку кабатчика, не соображая, что делает, он схватил что-то, и это что то полетело в тампля. Глиняный сосуд угодил метко в грудь, разлетелся красными брызгами вина. Разогнанное вихрем битвы сердце Альфонсо накачивало его голову кровью, руки метали все, что под них попадало; в нападающих летели бутылки с вином, водкой, тарелки, мешочек с деньгами, грустно звякнув тускло – желтой латунью в кого то прилетел самовар. Сквозь летящие предметы, крики графов и герцогов, визг их жен (любовниц) и возмущенно испуганный крик лавочника, мокрые, злые, воняющие виноградом, обляпанные капустными листами и какими то помоями, прорывались тампли, захлебываясь криками ярости. Не так себе представляли они захват знаменитого монаха Ордена света, не так его должны были описывать в книге героев могучего ордена. Главный тамль, взревел с новой силой; не взирая на летящие бутылки, продвигался он к Альфонсо, и почти уже уколол его шпагой, но тот нащупал бочонок и метнул не задумываясь. В запале опасности, Альфонсо не чувствовал веса предметов, которые кидал, равно как и не смотрел на них. Все происходящее произошло очень быстро, и он не заметил, что схватил бочонок двумя руками, а увидел того лишь в полете и когда тот разлетелся на дощечки, стукнувшись и могучую грудь вожака тамплей. Следующей в руке Альфонсо мелькнула свеча в стаканчике, и она отправилась в полет, прежде, чем до его носа дошел крепкий запах спирта.
– Да нет, зачем…– крикнул он себе и синие пламя, огромным, мгновенно появившимся облаком окутало всех тамплей, пожрало их с жутким хлопком, сметающим со своего пути осколки бутылок. Волна жара и грома отбросила Альфонсо на стол с вкусной курочкой в пропаренном рисе, (в нее он упал спиной), за которым сидела почтенная пара, вылетевшая со своих стульев без всякого почтения. Тампли корчились, объятые пламенем, тонул второй этаж кабака в огне (уже желтом), дыму и визге женщин, когда раздался голос кабатчика:
– Остальные бочонки!!…
Он первый прыгнул в окно. Альфонсо бросился за ним, но схвативший его за ногу тампль – обгоревший, без шпаги, выползший из ревущего пламени бушующего пожара, словно демон, бормотал что то грозное, уронил его на пол, вцепился корявыми пальцами в штанину.
– Да отцепись, придурок, – крикнул ему Альфонсо и пнул его ногой по лицу.
На площадь, крича и захлебываясь визгом, из окна второго этажа прыгали люди: графы, графини, герцоги, герцогини, падая на камень площади, ломая руки, ноги, украшения и свое благородство. Альфонсо выпрыгнул последним, и его полет совпал с диким криком «Пожар!!», раздавшимся на площади. Он рухнул на площадь на ноги, попытался кувыркнуться, чтобы снизить нагрузку на нижние конечности, но врезался в какую то графиню, пытающуюся встать. Жуткий грохот сотряс землю, синее пламя выбросило своей могучей, жаркой рукой кучу щепок, осколков бутылок, жареных остатков еды, осыпав этим всем головы и спины всех, кто валялся под кабаком.
Альфонсо поднялся на ноги, несмотря на отшибленные – его слабое место- колени, посмотрел на последний инквизиторский костер: ярко и весело, не смотря на моросящий на улице дождик, горело на нем тело, не известно чье. Вот перегоревшие веревки освободили его и оно, сложившись пополам, упало на край платформы.
– Граф, с вами все в порядке? – это появился Тупое рыло, схватил Альфонсо, под руки, – пройдемте к Вашей карете. Содрогаясь от боли в коленях, залез на телегу Альфонсо, хрипло спросил:
– Снял?
– Да, это ведьма. Отвлекли толпу Вы лучше некуда, граф.
– Что, никто ничего не видел?
– Пара десятков человек. Но им все равно никто не поверит.
– Надеюсь.
Тупое рыло гнал бедного рысака со всей силой своих рук: оба, с трупом ведьмы в гробу чувствовали себя в городе неуютно, хоть повозки с гробами здесь и не были редкостью. И все же, выехав за город, они вздохнули облегченно, Альфонсо захотел есть, пить, и по нужде, но на это решили не останавливаться- потерпится.
– Черт, она хоть жива, – всполошился Альфонсо, обеспокоенный тишиной, не свойственной для ведьмы. Он приоткрыл крышку гроба – Лилия лежала, скривив голову на бок, на желтое лицо ее упали несколько спутанных прядей волос. Край платья опален, ступни ног обгорели до волдырей – все же ей пришлось не сладко.
– Она жива?– спросил он.
– Да, дышит. Только дыма наглоталась, в обмороке: поздно вы пожар устроили, граф. Хотя придумано гениально, я о таком и не подумал. Благо, дождь пошел, пламя немного потухло – это Божий знак, значит, праведное дело делаем…
–Ну думай так, если тебе от этого легче, – подумал Альфонс и улегся на соломе телеги рядом с гробом.
4
…Но хитры и опасны были ведьмы, что рождены были преисподней, ибо были они зубасты и когтисты, да и заклинаниями черными владели. Но не дрогнул Алеццо перед напастью колдовской, поднял, высоко, голову, кинул клич, по всему Континенту Великому:
– Ой вы, гой еси люд добрый. Ищите слуг Сарамоновых, изобличайте их, обращайте в веру праведную, а не покается ведьма злобная – уничтожайте силу темную…
Сказ о жизни великого Алеццо дэ Эгента,
святого – основателя Ордена света
Часть 14 стих 245
Чем должен заниматься основатель ордена, ответственного за изничтожение злобной Сарамоновой силы? Наверное, изничтожением этой самой силы. Если бы Агафенон, разорвав пленку серо-сине- черных облаков, направил на грязную дорогу, зажатую с двух сторон лесом, свой солнечный светильник, он бы увидел странную картину. Он бы увидел, что пророк его, его избранник на должность основателя Ордена света, сладко спит, обнявшись с гробом, в котором едва дышит ведьма, украденная с костра.
На самом деле, Альфонсо не спал, точнее, почти не спал; отрешившись от всего суетного, он слушал надоедливый звон в голове, ноющую боль в коленях и наслаждался свежей соломой, покрывающей дно телеги. Удобной, кстати, телеги – в рейтинге самых удобных повозок, по версии Альфонсо, гробовозка обогнала даже королевскую карету, поскольку была длинной, и позволяла вытянуть ноги. Несмотря на боль, Альфонсо был доволен: ведьму спасли, неведомые сектанты (кто они там: сопли, вопли?) получили свое, к тому же, в начале путешествия, он сказал Тупому рылу: «на этой дороге смотри повнимательней, а то шарятся тут разбойники всякие». Это было очень остроумно, чедь именно в этом месте Тупое Рыло (А на тот момент Тощая задница)пытался убить Альфонсо. Тупое рыло не отреагировал, но Альфонсо его подколка все равно понравилась, и он пережевывал ее в своих мыслях снова и снова. И улыбался.