– Да разверни ты ее головой к каналу, а то сделаешь из нее дурочку, – не выдержал Альфонсо и врезался в столб. Это был последний столб – дальше шел только не обложенный кирпичом тоннель, который Альфонсо счел за хороший признак.
– Мы на верном пути, – сказал тогда он.
– Мы уже полдня на верном пути, – буркнул Феликс, – бедняжка совсем бледная…
Тоннель кончился тупиком, но Альфонсо это не смутило – с видом опытного лазальщика по подземельям, воткнул он свой любимый кинжал в потолок тупика; потолок развалился, комья земли полетели на голову герцогу, а сверху еще, вдобавок, грохнулась ошалевшая лисица, вскочила на ноги, попирая барахтающегося в земле монаха Ордена света, уставилась на стаю невиданных ею зверей. «Стая зверей» от неожиданности, тоже уставилась на два горящих в темноте красных глаза.
Лисица выпрыгнула из тоннеля, Альфонсо встал на ноги, отряхнулся, как мог и полез за ней.
– Вырыла, тварь, нору, нашла место, – ругался он, отплевываясь от земли – кормилицы, которая покормила его не тем, что нужно.
Чистый воздух – это богатство, яркое солнышко – это богатство, свобода – богатство, и это те ценности, которые начинаешь воспринимать таковыми только тогда, когда походишь несколько часов в вонючем, темном и страшном подземелье.
Солнце было уже очень высоко, Лес ударил по исстрадавшимся легким знойным воздухом и приятным, теплым ветерком, от которого очнулась принцесса. Она медленно, осмотрелась, распахнула огромные глаза, словно только родилась и прошептала:
– Ой, это Лес… Я думала, он другой…
– Вы в порядке, Ваше величество? – осведомился Феликс настолько участливо и заботливо, что Альфонсо закашлялся. Бесстыдного вора, бесстрашного разбойника, лихого ходока скрутила в бараний рог маленькая женщина, не способная сломать ему даже палец. Десятки матерых баб не смогли сделать то, что Алена сделала, вообще этого не желая.
– Благодарю Вас, граф Феликс, – пролепетала Алена, – все в порядке.
– Граф, – усмехнулся Альфонсо. Здесь, среди образованных желанием кустарника жить и размножаться зарослях, сидя в траве и глядя на деревья, титулы были очень сильно не к месту и вспоминать их было смешно и нелепо. – Главное, чтобы нас не нашел пан кабан, или кто еще похуже, виконт волк, например.
После небольшой передышки и перекуса без костра, стандартных ритуалов подготовки к дороге, от которого Эгель пришел в ступор, путники пошли дальше. Экипировка Альфонсо был обычной для него: арбалет, любимый кинжал, стрелы и коготь черной птицы, который болтался на поясе. Он шел со странным чувством нереальности происходящего: вот месяц назад он руководил обороной крепости, а вот идет по Лесу, как в старые добрые времена, и казалось, что тот герцог дэ Эстеда был кем то другим.
Феликс шел рядом с принцессой, стараясь уберечь ее от всего, что можно, и все время слышались фразы типа:
– Осторожно, Ваше величество, не наступайте сюда – это нора червя…
– Ой, осторожнее, это крапива, она жжется…
– Ваше величество, это чертополох, осторожнее… Ай, это шиповник. не касайтесь его, он стреляет иглами…
– Господи боже, куда же мне наступать то! – взмолилась принцесса, пройдя десяток метров, – везде опасности… Как же вы вообще в Лесу выжили, не зная всех этих опасностей.
– Случайно, Ваше величество, – хмыкнул Альфонсо, потом добавил: – и поверьте, опыт был весьма болезненным. Да и не про все опасности мы знаем, кстати…
А вот Эгеля никто не контролировал, на него никто и не смотрел. Да про него и забыли вообще. Может, не молчи он все это время, или, хотя бы, дыши погромче, этого бы не случилось, но причина не важна – набросился он неожиданно. Наброситься он попытался на принцессу, и это спасло всех, в совокупности со звериным рыком, который он издал прежде, чем напасть.
– Ведьма!!! – оглушил он Алену голосом, тяжелый меч сверкнул над ее испуганной головкой.
– Умри, тварь Лесная!! – орал Эгель уже с кинжалом в печени – Феликс отреагировал молниеносно, успев и нанести смертельный удар и оттолкнуть Ее величество в руки Альфонсо, который, едва обернулся и не успев ничего сообразить, все же поймал ее, рефлекторно обняв. Меч разрубил воздух, Эгель упал замертво.
– Что это? Измена? – вскрикнула Алена.
– Чертополох, – ответил Альфонсо. – Наступил, наверное. Почему ты за ним не следил?
– А ты? – огрызнулся Феликс.
– Потому что я главный.
– Вот и следил бы за ним, главнюк, – буркнул Феликс, пряча кинжал в ножны. А потом он хрюкнул… А хотя нет… А черт возьми…
Альфонсо с Феликсом даже сговариваться не стали: схватив принцессу, как мешок с венценосной картошкой, закинули ее на ветку дерева, едва успели вспрыгнуть сами, как огромная (по меркам этой местности) туша кабана вылетела из зарослей, вспорола клыками землю, злобно захрюкала, передними ногами вскарабкалась на дерево, противным и громким хрюканьем пытаясь, видимо, сбить сидящих на ветке путников.
– Ой мамочки, поросенок!– взвизгнула Алена и вцепилась в ветку дерева, так, как ее и закинули, согнувшись пополам лежа на животе поперек ветки.
Килограмм двести «поросенка» довольно успешно качали дерево, вырыли глубокие ямы клыками, пытаясь подрубить корни, но выбранное молниеносно, но отнюдь не случайно, дерево не поддавалось. Моталась Алена, вися на дереве, дразня болтающимися ногами кабана, но дальше качания дело не пошло.
– Скотина, иди траву пожри, – скрипнул зубами Альфонсо и, не выдержав беспомощности, выстрелил из арбалета в кабана. Он не целился: чего толку целиться, если глазки малюсенькие, а кость черепа и бока стрелой не прошибешь, но стрела, по не виданному закону подлости – удачи, попала прямо кабану в глаз, пропала в голове наполовину, и более того, убила его. Кабан способен пробежать сто метров с пробитым сердцем; этот кабан умер не сразу: приняв стрелу, он ринулся бежать, но врезался в дерево, а потом упал на бок и начал биться в конвульсиях, издавая противный визг на весь Лес. Ничего не видящая принцесса, судорожно вцепившаяся в ветку руками, ему «подпевала» в унисон.
– Поверить не могу, – сказал Феликс, – ты ему в глаз попал. Ваше величество, все в порядке, кабан мертв…
– В порядке!!! В порядке!!! – визжала Алена и рыдала одновременно, – а сколько еще кабанов там бродит, по кустам!!? Мы и ста метров не прошли, а Егель сошел с ума, и на нас напали!!! Я с этой ветки не слезу, никогда!!!
С этими словами она упала с дерева – прямо в объятия Феликса, прижалась к нему и начала реветь, содрогаясь в судорогах. Рожа Феликса выражала настолько много сострадания и блаженства, что нехотя Альфонсо заревновал его к принцессе, хоть и тяготился всегда ее вниманием.
Пришлось остановиться на ночь здесь, разжигать костер, долго успокаивать ее Величество, объясняя, что звери боятся огня и к нему не подходят. О том, что некоторые ненормальные росомахи иногда и огня не боятся, они оба, конечно, умолчали. Альфонсо разделывал кабана, отрезая от волосатой животины самые лучшие куски мяса, Феликс, насколько мог деликатно объяснял принцессе, как выбирать место для туалета, соблюдая приватность и при этом находясь на виду, в какие кусты лучше не лезть, какую траву не брать, и как заправить одежду так, чтобы разного рода жучки не заползали куда не надо.
– Если увидите гадюку, Ваше величество, главное – не шевелитесь, тихонько скажите нам.
– А как выглядит гадюка? – робко спросила принцесса. Лицо ее было красным до самых кончиков ушей – после разговора о таких интимных вещах, как человеческая нужда. С Лилией в этом отношении было гораздо проще.
– Небольшая, метра два длиной, змея, черная, с зигзагом на спине.
– Небольшая двухметровая змея? – Алена оробела настолько, что даже скукожилась, испуганно посмотрела вокруг – в ее воображении, в лучах падающего во мрак солнца, змеи уже ползли со всех щелей, прямо к ней.
– Иногда три, – влез Альфонсо, преподнося остальным на кусках бересты куски ароматного, дымящегося мяса, – размер вообще не имеет значения, в ней столько яда, что она и дружину солдат укокошит.
– Спасибо, – через силу улыбнулась Алена, – мне стало легче…
Странное удовольствие находил Альфонсо в том, чтобы пугать принцессу. Возможно, это была месть за то, что он так неловко и глупо чувствовал себя в ее среде, и, попав в свою родную стихию, наслаждался ее страхом, поскольку чувствовал себя увереннее, чем даже если бы Алены не было. Это было подло и низко, Альфонсо это понимал, но… Приятно было все же осознавать, что сколько на шелковых простынях не спи, даже особу королевской крови жизнь иногда заставляет спать на голой земле посреди Леса. И это еще Феликс в нее влюбился, нарвал ей полыни, наученный горьким опытом, а так Алена проснулась бы еще и красная, как помидор, и весь день потом чесалась, после общения с лесными блохами. В общем, несчастная маленькая женщина отдувалась за всех богатых и зажравшихся вельмож, которым полезно было бы провести в Лесу хотя бы недельку, дабы Лес отшиб у них такое ненужное для жизни чувство, как снобизм.
Впрочем, Алена и не спала. Скорчившись на своем пледике, положенном на траву, она испуганно дышала, глядя в темноту и вздрагивала от каждого шороха, коих в Лесу множество. Сердце ее билось судорожно, даже чуть-чуть покалывало, а губы бесшумно и быстро молились Агафенону, прося его вывести его из этого ада живой и невредимой.
Зато следующий день – день бесконечной ходьбы, постоянного перепрыгивания через пни и поваленные деревья, продирания через колючие ветки, вымотали Алену до такой степени, что даже страх устал. Едва успев поужинать ножкой глухаря с диким чесноком, даже не успев ощутить вкуса еды, она провалилась в сон глубокий и крепкий с одной стороны и тревожный и чуткий с другой.
Затем дни потекли один за другим. Постоянная усталость притупила страх, даже выползшая из под пня гадюка не вызвала у принцессы сильных эмоций. Спокойно проползла черная колбаса мимо ног Алены, пока та, стоически стояла не шевелясь, только закусив губу, чтобы не кричать. Лес не просит соблюдать его законы, Лес требует это делать, и наказание за преступление против этих законов всегда одно – смерть. Зато и поощрение соответствующее – жизнь.