Альфонсо побежал вперед – скрыться, спрятаться, не слышать треска разрываемых кишок – все таки, столько вместе пережили… И чуда не случилось, задержавшись на минуту, зверь снова начал его преследовать пятиметровыми прыжками. Альфонсо резко обернулся, достал из ножен кинжал: коричневая туша прыгнула вперед, лапа вонзила пятнадцати сантиметровые когти в кожу, ломая ребра; от удара Альфонсо отбросило метра на полтора – зверь перестарался с агрессией и не рассчитал силу, когти задели ребра лишь кончиками. Впрочем, и этого хватило: глядя, как из перепаханной когтями груди вытекают ручьи крови, Альфонсо мог только наблюдать, как закрывает солнце коричневая туча, раззевается зубастая пасть, над которой блестели довольно таки маленькие, но очень злобные глазки. Не было даже боли, не было даже страха.
–Конец, – как то отстраненно, словно смотрит на все со стороны, подумал Альфонсо.
Но тут раздался гром. Но тут зверь, вдруг, замер. По лбу у него, из дыры в голове, потекла кровь, прямо на оскаленную морду. Снова раздался гром, еще более страшный, чем рык зверя и вторая дыра, появилась в животном, уронив его назад.
Зверь упал.
Не веря своим глазам, Альфонсо пополз, вернее, собирался ползти, подальше от зверя, кто бы он ни был; но мозгу крови уже не хватало, и тьма закрыла ему глаза.
10
А свет открыл снова. Белый, яркий, казалось, он выжжет глаза. Еще и светил из небольших прямоугольных окошек, проделанных, почему –то, прямо в потолке, и не имеющих ничего общего ни с солнечным, ни с факельные светом. Такого света Альфонсо вообще в жизни никогда не видел. Да ещё светил прямо в глаза.
Рай (а это, безусловно, был он) был каким-то очень странным: Альфонсо, почему-то, был привязан к кровати, по рукам и ногам, и мог только, пригнув голову к груди, лицезреть свое голое тело, нижняя часть которой была прикрыта белой простыней. Причем, не просто белой, а потрясающе белой.
Сама палата замка тоже была выбелена, наверное, известкой, имела огромное, нелепое при осаде, окно с огромным же… о, боже, стеклом! Альфонсо никогда не видел таких огромных стекол, еще и таких прозрачных, обрамленных в такое белое – белое дерево не известной текстуры. Видимо, тут вообще голяк по части ярких красок. С другой стороны, если он попал на небо, то из чего же еще строить замки, если не из облаков. Как минимум подушка под головой была точно из них сделана.
В руку Альфонсо была воткнута… Альфонсо не мог понять, что это за прозрачная змея, прикрепленная к стеклянной бутылке, висящей на железной вешалке, которая, судя по всему, высасывала из него душу, потому что он грешник, убийца и предатель, потому что прикидывался монахом, пренебрежительно относился к вере. Теперь его ждёт Судилище, хотя, чего судить, если Агафенон настолько могущественный, что и так все про Альфонсо знает и ему осталось только довести приговор до слуха проговариваемого?
Мысленно Альфонсо молился и просил прощения за грехи, параллельно прося пощады и второго шанса всё исправить, и, видимо, Агафенон его молитвы услышал, поскольку…
Сбоку раздался скрип – это открылась дверь, вошла богиня в белом, коротком платье, в белой шапочке и ярко красными губами. Изо рта она выпустила клуб дыма, закашлялась, подошла к окну, вынула изо рта палочку, потрясла на улицу. Снова закрыла окно.
–Демон, – в ужасе подумал Альфонсо, -огнедышащий. При этом он совершенно лишне и некстати отметил про себя, что демон симпатичный, скользнув глазами и по попе, и по груди.
Альфонсо лежал не шевелясь, лишь наблюдая за всеми манипуляциями демона; если бы не дым изо рта, то демон ничем бы не отличался от обычной женщины. Безусловно, она проводила какой то магический ритуал, ругаясь на своем демонском.
– The lights are on again.? – сказал демон, на непонятном языке, кинул взгляд на бутылочку с плескающейся в ней жидкостью, потом увидел Альфонсо.
– Oh, you're awake, shredded, – удивленно воскликнул он совершенно женским, абсолютно не громоподобным, голосом. Но и не особо, конечно, приятным, если быть честным. Демон выглянул за дверь, оставив Альфонсо в полной мере наслаждаться ее торчащей из дверного проема филейной частью, но недолго, она просто крикнула, куда-то:
– Lizzie, get the man in charge!
А потом он повернулась к Альфонсо, растянул губы во что-то похожее на улыбку.
– Hello my name is Malka.
Альфонсо смотрел на него молча, не шевелясь и не имея сил отвести взгляд, хоть и чувствовал, что демон может рассердиться. Он не знал, как вести себя, что говорить, языка богов не понимал, и единственное, на что его хватило, это глупо пялиться демону на грудь.
–Don't be afraid you're safe, – сказал демон и оскалился еще раз.
– Теперь ты ответишь за все грехи, которые сотворил – услышал Альфонсо и сжался в комок. Комок был и в горле, отчего первые слова его были сопровождены сиплым свистом:
– О, Великие боги…
А потом он осекся. Грудь словно начали пилить пилой сразу в четырех местах, и Альфонсо подавился болезненным кашлем. Демон приложил палец к губам, мол, не разговаривай, это было понятно без слов.
Религия Эгибетуза гласила, что демоны не имеют пола, из головы их растут рога, а между ягодиц – хвост. Ничего этого у этого демона не было, по крайней мере в районе хвоста Альфонсо все просмотрел; напротив, у демона были большие глаза, которые смотрели на Альфонсо с любопытством, и не испускали пламя, как того требовали правила. Тут, видимо, либо религия ошибалась, и демоны вполне себе симпатичные, либо это не демон, а ангел. Но ангелы не испускают изо рта дым. Ведьма? Им по статусу не положено жить в Волшебном городе.
В палату вбежал еще один демон – в белых одеяниях, с каким то предметом на шее, описать который Альфонсо был не в силах. Единственное, что Альфонсо бросилось в глаза – это черная, очень упругая веревка с до блеска полированными штуковинами на концах.
–Чего это они, повесить меня хотят? – мелькнула в голове Альфонсо мысль, – Меня что в мире, что в раю все стремятся извести.
–You're awake, you laggard – сказал демон – мужчина, – I didn't think he'd survive those wounds. Он сел на край кровати, снял со своей шеи прибор для, безусловно, пыток, обратился к Альфонсо.
– How are you feeling?
– Великие боги, простите меня, – прохрипел Альфонсо, хотя каждое слово давалось ему дикой мукой, – я много грешил…
– He doesn't understand anything, – сказала демон – баба и выпустила изо рта клубы дыма. Наверное, очень сильно злилась на Альфонсо за все его прегрешения.
– Right. I'll call Wilhelm, he's an expert on languages. Listen to his heart, but don't scare him. And throw the cigarette away, it's a hospital after all.
Демон-мужчина ушел, оставив свою веревку с железными штуками. Демон – баба засунула два конца веревки себе в уши, железная штука потянулась к Альфонсо: сейчас она вытащит у него из головы все, что он сам знает, и ей даже не надо его ни о чем спрашивать. Альфонсо затрясло от страха – настоящего, религиозного страха; впервые за долгие годы ему захотелось рыдать от отчаяния. Холодная железка коснулась его изрезанной груди.
– Do not be afraid, – сказала богиня.
– Покайся, – услышал Альфонсо. Спекшиеся кровью губы его шевелились, но он не мог сказать ни слова – не хватало сил, все кружилось, голову словно сжимали стальные обручи, выжимая из нее сознание. Альфонсо провалился в небытие.
Очнулся Альфонсо от дикой боли в животе, словно ее продолжали резать до сих пор, и, наверное, сильно кричал, потому что появилась демон -баба, воткнула, что-то в руку. Альфонсо подумал, что его уже судили Страшным судом, и начинают пытать, но, внезапно, боль утихла, мало того, стало даже немного хорошо, хоть страх и не покинул бедную, измученную голову бедняги.
Демоны смилостивились над ним. Теперь их было трое: один, виденный прежде, демон- баба, и неизвестный полный демон. Примечательно, что дыма изо рта они не пускали, да и демон-баба это делала не всегда, при этом никто из них не выглядел злобным и страшным, во всяком случае, видал Альфонсо рожи и пострашнее. Может, это все- таки бог волшебного города, просто одна богиня с дымком попалась?
–Too much morphine, – недовольно сказал виденный бог, – too happy face.
– He won't become an addict?– поинтересовался толстый бог, судя по интонации.
– Hello, – сказал он, посмотрев на Альфонсо. Под жгущим взглядом внимательных, хоть и узковатых глаз, Альфонсо съежился и задрожал. Он был все еще связан, как тогда, когда его пытали на дыбе, и эти воспоминания не добавляли храбрости. Зато храбрости добавило злорадство: не на том языке молились в Эгибетузе – боги нашего языка не знают. Они, впрочем, никогда и не помогали этой проклятой стране.
– Bonjour, – опять что-то спросил толстый бог.
– Сiao,– и снова Альфонсо не понял, что-он спросил, хотя и чувствовал, что нужно что-то сказать.
– О, Великий бог… – произнес он и подавился слюной.
– O, hell Old Slavic.! – воскликнул бог, – I can't stand him.
– Зодорарствук, – медленно, по буквам, останавливаясь на каждом звуке, проговорил бог.
И тут Альфонсо увидел капельку пота, стекающую у него со лба – бог потел. Значит, богу было жарко. А как ему могло быть жарко, если он мог управлять погодой и солнцем? Или не мог – управлял другой бог, самый главный? Неужели Лилия права и богов много?
– Здравствуй, – Альфонсо, хоть и был монахом, но как общаться с богами не имел понятия. То, что он услышал и расшифровал, было похоже на приветствие, и он решил копировать манеру разговора богов – кто знает, как тут принято себя вести?
– Here, he said hello, – обрадовался полный бог другим богам.
– Are you sure, Wilhelm? It's more like he threatened to kill you, – это сказала женщина бог, глядя на Альфонсо явно с опаской. И вправду, недели путешествий не добавляют красоты никому, особенно если кто-то долго шел по болотам, обмазанный грязью, не стригся и не брился. И все же, страх у богов? Пусть даже бабы – бога.