Я проникаюсь чувствами взрослых — ощущением того, что нас предали, и пониманием того, что никому нельзя доверять.
«Мы будем молиться против нее!» — заявляет мама Эстер, глядя на нас, детей, с необычайной свирепостью. Как кто‑то смеет угрожать ее детям?
Отец ее успокаивает: «Дьявол всегда посылает гонения. Это дает нам понять, что мы делаем то, что велит Господь. Мы — Семья Бога. Его воины Последнего Времени — истинные ученики, выпавшие из злой Системы. Слава Богу!» — заканчивает он нараспев.
Воздух становится неподвижным и тяжелым, никто из нас не осмеливается произнести ни слова. Вся наша Семья в опасности. Пострадать может каждый.
Дедушка скрывается, а теперь и мы тоже.
«Мы все поживем в этой одной комнате, где спали прошлой ночью, пока остальная часть дома не будет отремонтирована, — говорит отец. — Но не волнуйтесь, с нашим новым китайским работником это не займет много времени. Может, месяц или два, слава Господу, — с оптимизмом сообщает он. — Я искал способ перевезти нашу семью в сельскую местность, чтобы вы, ребята, росли так же, как я на ранчо в Техасе. Я хочу, чтобы вы все познали ценность тяжелого труда и ответственности! Это убережет вас от неприятностей».
Мы с тревогой смотрим на окружающий нас беспорядок в доме и понимаем, что предстоит серьезно потрудиться, чтобы привести его в надлежащий вид. А потом, надев широкие шляпы, мы отправляемся на экскурсию в деревню.
Она приютилась среди темно-зеленых холмов и представляет собой хаотичное нагромождение примерно двадцати пяти строений. Пара из них выглядят получше: в них живут местные богатеи, а остальные — старые рыбацкие хижины, как и наш дом, да несколько крошечных глинобитных лачуг. В деревне нет магазина, водопровода, канализации и электричества. Большинство сельских жителей воруют его, прокладывая провода через джунгли к линиям электропередачи на главной дороге в Колоан Виллидж — единственный городок на острове Колоан.
Мама Эстер указывает на дорогу, вьющуюся между холмами над нами. «Эта дорога ведет к пляжу, — объясняет она. — Здесь мы в безопасности. Почти никто в городе даже не знает, что здесь спряталась эта крошечная деревушка. Но если какой‑нибудь едущий на пляж любопытный репортер заметит с дороги наши белокурые головы, враги нас найдут».
Теперь я понимаю, почему мы носим эти неудобные шляпы. Но что с нами сделают эти враги, если найдут нас здесь? Но я не задаю вслух вопросы, которые крутятся у меня в голове. Знаю, что отец резко оборвет меня. «Потому что я так сказал!» или «Революционеры не задают вопросов!» — вот пара его любимых ответов.
Мы тянемся вслед за отцом, как утята, осматривая наше новое место обитания. Я вижу несколько скрюченных пожилых селян, с подозрением косящихся в нашу сторону, и слышу, как и мужчины, и женщины кричат друг на друга со своих участков в истинных традициях базарных торговок рыбой. В кантонском диалекте нет плавной мелодичности мандаринского, который считается языком императоров. Это язык Южного Китая — резкий, гортанный, писклявый. Каждое второе слово — это ругательство, которое мои братья с ликованием смакуют.
Детей не видно, как потом выяснилось, днем они, в отличие от нас, находятся в школе. Молодежи в деревне мало. Любой молодой человек, у которого есть хоть капля амбиций или любовь к земным благам, переезжает в Макао.
Куда ни кинешь взгляд — везде мусор. На огородах, вдоль тропинки, по которой мы идем, перед домами валяются банки из-под кока-колы, фантики от конфет, обрывки пластиковых пакетов, коробки для завтрака из пенопласта, разлагающиеся картонные коробки, ржавые гвозди, скрученные провода… «Люди просто выбрасывают свой мусор из окон или вывозят на большую свалку в поле — говорит отец. — Мы очистим эту деревню и станем для жителей образцом чистоты». Дедушка учит, что мы всегда должны служить хорошим примером библейских добродетелей, особенно когда их проповедуем. Отец, кажется, взволнован тем, что ему предстоит проявить себя в таком непростом месте.
Я слышу, как мама Эстер нервно ему шепчет: «Ты уверен, что нас тут не найдут?»
«Конечно. Меня уверили, что полицейские предпочитают обходить эти места стороной, опасаясь, что их машины разобьют жители деревни. Они не хотят, чтобы в их жизнь вмешивались посторонние. Несколько лет назад произошла кровавая драка между полицией и жителями деревни, в результате которой несколько человек было убито. Хак Са — самая изолированная деревня на Колоане, — ликует отец, очень довольный тем, что ее открыл. — Здесь никогда не появляются посторонние, даже китайцы. Это идеальное место для нас, чтобы на время затаиться. Слава Богу!»
Навстречу нам шаркающей походкой движется мужчина. Отец заставляет нас поприветствовать местного жителя. Мужчина останавливается, чтобы посмотреть на нас. Тонкие ноги и руки торчат из выцветших шорт и майки. После долгого взгляда он едва заметно кивает и идет дальше.
Всегда позитивные, мои родители воодушевлены даже этим незначительным знаком внимания.
Глава 2Остерегайтесь змей
В наш дом, так же как и в соседские, электричество поступает незаконно — по оголенным проводам, которые несколько миль тянутся через джунгли к электрическим столбам вдоль большой дороги. По вечерам, когда все в деревне питаются от этой тонкой струйки электричества, наша единственная 20‑ваттная лампочка лишь тускло мерцает. Родители едва разбирают буквы, читая нам Библию или Письма Мо. Время от времени происходит скачок напряжения, и лампочка взрывается. При таком режиме холодильник бесполезен, как и все, что требует много электричества. О кондиционере тоже не может быть и речи. Духота в доме так угнетает, что мы делаем почти все, что можем, на улице, где можно подышать свежим воздухом, в том числе готовим, учимся и моемся. Тропическим летом каждый день жарче предыдущего, поэтому мы охлаждаемся, как только можем. Родители разрешают нам носить купальные костюмы весь день, чтобы они могли поливать нас прохладной водой из уличного шланга.
Нам предстоит большая работа, и теперь, соориентировавшись на местности, мы готовы приступить. Отец раздает нам высокие резиновые сапоги. «Против змей», — говорит он нам. — Здесь много змей, черных змей, питонов, но больше всего вам следует остерегаться королевских кобр, потому что их укус смертелен. Если вы потревожите змею в траве или в куче мусора, она свернется в тугое кольцо и нападет. Обычно они кусают не выше лодыжки или колена. Сапоги должны остановить их зубы».
Каждому из нас вручают большой черный пластиковый мешок для мусора и острую металлическую палку с деревянной ручкой.
Отец подводит нас к большой куче мусора на окраине деревни и объясняет: «Мы должны служить примером хороших христиан. Помните, что чистота — это благочестие. Мы будем разгребать эту мусорную свалку».
Не менее двух часов в день мы собираем мусор по всей деревне. Я помогаю отцу и братьям загружать мусором грузовик за грузовиком; затем я подметаю, выдергиваю сорняки, разравниваю землю граблями, пока мои руки не покрываются волдырями. Жители деревни смотрят на детей, топчущихся вокруг их домов и по пустырю на краю села, с подозрением и любопытством, не зная, как относиться к сумасшедшей семье gweilos, что по-кантонски означает «иностранец» или «белый дьявол». Они по нескольку раз медленно проходят мимо места, где мы собираем мусор. «Помашите им, дети! — инструктирует отец. — Улыбнитесь и поздоровайтесь». Мы послушно кричим: «Jo san!» Одна супружеская пара улыбается и машет в ответ. Но пока это — единственное проявление доброжелательности к нам со стороны местных.
С самого пробуждения и до момента, когда мы засыпаем, мы погружены в молитву, песни об Иисусе и религиозное чтение. Молитва предшествует всему: приему пищи, вождению автомобиля, подъему с постели, отходу ко сну, занятиям спортом, проповедованию, сексу и работе по дому. Нет вида деятельности слишком мелкого, чтобы о нем не стоило помолиться. Часто это всего лишь несколько предложений с просьбами о защите, благословении и исполнении воли Бога. Дедушка говорит, что следует воспринимать библейский стих «Непрестанно молитесь» буквально, молясь до и во время любого занятия.
Разговоры о спорте, автомобилях, фильмах, одежде, косметике или других мирских вещах осуждаются. Если мы — дети — начинаем слишком громко смеяться, нас останавливают шлепком или резким словом: «Хватит дурачиться! Если у вас есть на это время, значит, у вас есть время и на заучивание Священного Писания. Праздность — мастерская Дьявола!» Мы ежедневно запоминаем библейские стихи и цитаты Мо, чтобы наполнить свой разум Словом Божьим и не оставлять места для дьявольских сомнений.
Наша основная работа — свидетельствовать о Боге. Мы всегда носим в карманах евангельские брошюры, чтобы раздавать их прохожим во время прогулки в парке. Мы называем это занятие «Просвещением», поскольку распространяем Слово Божие. Если человек выглядит заинтересованным — овцеподобным, — мы спрашиваем его, хочет ли он принять Иисуса как своего Спасителя и сделать пожертвование. Мы заводим друзей среди Системитов, чтобы показать им Божью любовь. Мы приглашаем их к себе на обед и ходим к ним в гости, если нас приглашают, но мы всегда помним про свою цель — нести Благую Весть. Мы должны бдительно следить за тем, чтобы не поддаваться Системному мышлению или суетности, проводя с ними слишком много времени или разговаривая о вещах, далеких от Библии.
В наших домах нет напоминаний о внешнем мире — ничего, что могло бы нас осквернить. Никакой светской музыки или романов, только один разрешенный фильм в неделю. Семья выпускает собственные книги, музыку и учебники с тем, чтобы они соответствовали нашим верованиям, и мы добавляем все это к религиозной музыке и книгам, одобренным дедушкой.
Мы отказались от всех пороков — курения, наркотиков, чрезмерного употребления алкоголя, порнографии. Взрослые могут употреблять один бокал алкогольного напитка на еженедельном вечере кино. Наши молодые женщины должны выглядеть естественно; они могут наносить макияж, но не должны слишком заботиться о своей внешности или модной одежде. По словам дедушки, «волосы женщины — ее венец», поэтому мы должны отращивать их, чтобы быть привлекательными для мужчин.