Дуэльный круг располагался неподалеку. Выглядел он в точь, как на Алтае. Лишь большего размера. Восьми ярусные трибуны опускались ниже уровня земли, где на последнем располагалось поле размером двадцать на двадцать метров, покрытое невысокой травкой.
Найдя взглядом свободную раздевалку, я направился к ней. Не дай бог еще испорчу новенький костюм! Была у меня шальная мысль облачиться в артефактную броню, что подарили мне члены элитного отряда, но я ее быстро отогнал. Не того ранга противник.
Внутри висели стандартные боевые облачения разных размеров. Подобрав нужный, я быстро переоделся и вышел на арену.
Скелет трибун быстро наполнился плотью толпы. Великие князья и сам император сидели на отдельном балконе, лишь молодежь сидела на первых рядах и наблюдали за происходящим. Бельский, дожидавшийся меня перед входом в раздевалку, встал по правую руку.
Противник же все не появлялся. Долго они…
Наконец, двери на противоположной стороне арены открылись, выпустив наружу статного воина. С ног до головы увешанный различными артефактами, он направился в центр круга.
Плавный шаг выдавал в нем опытного воина, а обоюдоострые артефактные клинки в обоих руках выдавали амбидекстра. Невероятно редкий и опасный противник, особенно если ты никогда не имел с ними дела. Увы для него, но я имел.
Не доходя нескольких метров друг до друга, мы замерли. Секундантом моего противника являлся сам турецкий посол, что противно ухмылялся, разглядывая меня.
— Все готовы? — следуя регламенту, поинтересовался Бельский.
— Да. — хором ответили мы.
Услышав наш ответ, граф и посол отошли в сторону, уступив место судье. Кем оказался никто иной, как Марк Георгиевич. Я даже не удивлен.
— Бой! — громогласно произнес учитель.
Защитный купол стал накрывать арену. Стоило ему сомкнуться, как противник закинул что-то себе в рот. Вслед за этим его аура взорвалась нескончаемым потоком силы, что он явно не мог полностью контролировать.
Приказ: Взгляд Императора!
Смертник. Вот, кто стоял передо мной. И вот, почему посол так противно ухмылялся. По всей видимости, мечник употребил что-то из запретного раздела. Кратковременно даруя употребившему небывалую силу, оно забирало у него самое дорогое — его жизнь. Что же, это лишь его выбор.
Приказ: Крылья ветра
Мгновенно сместившись в сторону, я пропустил в миллиметре от себя клинок. Но он был лишь обманкой, заманивавшей меня в ловушку. Как он думал. Атакуя из слепой зоны, второй клинок метил мне в спину. Но я лишь взмыл в воздух, пропуская удар.
Весь объятый молниями, противник двигался с невероятной скоростью. Удары сыпались со всех сторон, не давая мне ни мгновенья на раздумья. Не забывал он и про магию.
С неба сыпали черные молнии, отдаленно напоминавшие технику учителя. Но им до него было как до луны пешком. Изредка прилетало что-то посильнее, но все мимо.
Без всякого сомнения — мой противник был силен. Во всяком случае сильнее почти всех, ранее виденных мною. Не повезло ему лишь в одном — его противником оказался я. Окутав себя белыми разрядами он пытался быть невероятно быстр, но я каждый раз оказывался на мгновение быстрее. Благодаря поглощенной стихии ветра, что гармонично дополняла Приказ, мои движения были почти незаметны для глаз.
На самом же деле я мог убить его в любой момент. Но толпа, что окружала нас, всегда хотела одного — хлеба и зрелищ. И если первого у нее было в достатке, то второе она вкушала именно сейчас. И кто я такой, чтобы не дать ей сполна насладиться этим блюдом. Тем более, если мне это ничего не стоило.
Наконец, движения противника начали замедляться. Время действия допинга подходило к концу. Я же за все время боя так и не нанес ни одного удара. И пора было это исправлять. Но сперва…
Потянувшись силой Монарха к многочисленным защитным артефактам, я воспользовался тем, что противник уже себя похоронил. Потеряв концентрацию, он не заметил, как я перенастроил все артефакты. Теперь они подчинялись другому.
Дождавшись окончания очередной «смертоносной» серии атак, я разорвал дистанцию с мечником, оказавшись к нему вплотную. Совершив незаметное движения, я разрушил нервные окончания, передающие сигналы от мозга, тем самым лишив противника возможности управления телом. Иными словами, одним ударом я сломал ему позвоночник.
Схватив его за шею, я приподнял тело над землей, перекрывая доступ кислорода. Но даже лишившись возможности атаковать при помощи оружия, амбидекстер продолжил магический натиск. Вот только мой покров сейчас был невероятно крепок, и без проблем мог выдержать все его атаки.
Осознав свое текущее положение, воин грустно усмехнулся, и я почувствовал попытку активации артефакта последнего шанса. Вот только ничего не произошло, что сильно удивило мечника. Это было легко заметно по его округлившимся глазам.
По всей видимости у бойцов, что недавно напали на нас с Артуром, было несколько задач. Первая — попытаться меня устранить. Но заказчик должен был прекрасно понимать, что операция закончится провалом. Потому вторая, и основная, была в выявлении моего стиля боя. Найти любые слабости, чтобы дуэлянт смог подобрать правильные артефакты. Для этого рядом должен был находиться наблюдатель. Увы, ни с тем, ни с тем, бойцы не справились. Из-за чего и пришлось прибегать к крайним мерам в виде запретной алхимии.
Но даже она не помогла турецкому бойцу. Так что, усилив хват, я сломал его шею, отправив дуэлянта на встречу к праотцам. Разжав пальцы, я позволил его телу упасть на землю. Бой был окончен.
Переведя взгляд на посла, я заметил панику в его глазах. Все-таки сейчас на глазах у всех я голыми руками одолел одного из сильнейших, в этом не было сомнения, турецких дуэлянтов.
— Победитель — Долгорукий Глеб Ярославович! — громогласный рев разнесся по округе, знаменуя официальное окончание дуэли.
Я неторопливо, с чувством абсолютного превосходства, наклонился над поверженным противником и забрал его мечи. Как раз к этому моменту ко мне подбежал Артур.
— Негоже деснице самому обирать трупы. — хмыкнул мой друг и методично стал снимать с мертвеца артефактные кольца, браслеты и прочие украшения.
Отдав трофейные клинки Бельскому, я вновь посмотрел в сторону турецкого посла.
— Анастасия станет моей женой. И точка! — мой голос сталью подкрался к горлу чужеземца. — Так и передайте своему хозяину.
Демонстративно тряхнув полами плаща, турок вместе со своей свитой торопливым шагом направился к выходу.
— Так держать, Глеб! — похвалил меня брат Анастасии. Его лисья ухмылка в мгновение ока оказалась в центре внимания. — Давно пора было задать этим иноземцам жару!
— Я не переборщил, Андрей?
— Напротив! В самый раз! — оскалился принц. — Что до последствий… То какая разница? Ведь у нас есть ты! Воевать плечом к плечу с тобой — одно удовольствие! Сразу знаешь, что победишь! Ха-ха!
— Не думал, что когда-нибудь скажу это, но я согласен с братом. — суровый, с хрусталиками льда, голос Бориса оцарапал мой слух. Первый наследник престола улыбался знаменитой улыбкой истинно русского человека: редкой, но искренней…
— Моя кровь! Моя кровь! — весело орал слегка захмелевший обезумевший старик. Орловский сгреб меня в охапку и обнял так крепко, что мои кости жалобно заскрипели.
— Будет тебе, дед! — воскликнул я и похлопал Всеволода по спине. — Раздавишь своей любовью!
— Это безусловно сказочный вечер! — с балкона трибун прозвучал громовой голос Николая Годунова. — Но пир не ждёт! Мы победили Польшу, и моя дочь скоро выходит замуж за любимого человека! Бегом за столы! Это приказ императора!
Быстро переодевшись в парадный костюм, я последовал обратно. Анастасия сразу же вскочила с места, как только я вернулся обратно, в главную залу. Девушка предпочла остаться за столом, не желая наблюдать, как ее мужчина бьется насмерть. Я мог ее понять. Она успела испортить себе дорогой маникюр: от нервного напряжения принцесса грызла ногти.
Я обнял ее, словно желая спрятать от целого мира, и нырнул в копну ее шелковых волос, вдыхая терпкий аромат ее духов.
— Ты когда-нибудь перестанешь биться на дуэлях? — прошептала девушка мне на ухо.
— Конечно! Когда весь мир окончательно поймет, что это бесполезно. — ухмыльнулся я и отодвинул стул, помогая своей невесте усесться обратно за стол.
Гости постепенно единым потоком вливались в зал. Николай Годунов расположился на своем троне и показал мне большой палец, мол молодец, зятёк! Веселье плавно просыпалось под радостные песни. Вино лилось рекой, а смех бурлил водопадом!
Но внезапно музыка стихла, и император поднялся со своего места, желая сказать речь:
— Дорогие друзья! Мы наградили всех достойных, но самого главного человека наградить забыли!
— Да какие награды, Николай⁈ — весело проорал мой дед. — Парень уже себе невесту забрал! Да еще какую! Ха-ха! Истинно моя кровь!
— Твоя — твоя, старик… — самодержец беззлобно махнул рукой на захмелевшего Всеволода. — Но то победы сердца и любви, а я речь веду о восстании Нарышкиных и Польской компании!
Тут императора самым уместным образом перебили: Артур вскочил с места и, ритмично ударяя себя в грудь, начал скандировать:
— Слава Деснице! Слава Деснице!
Весь зал хором подхватил этот клич. Особенно рьяно старались люди военного дела.
Годунов, улыбаясь, выдержал вежливую паузу, а затем взметнул кулак в воздух. Толпа мгновенно замолкла.
— Как наградить человека, у которого всё есть?
— Без понятия! — воскликнул Всеволод Орловский.
— Я тоже так считал… — усмехнулся Николай. — Но немного все обдумав, я пришел к выводу, что наши жизни, словно густые масляные краски, оставляют след на полотне судьбы и истории… У людей ярких и сильных этот след всегда отбрасывал тень бронзы. По моему указу в Санкт-Петербурге будет возведен памятник Долгорукому Глебу Ярославовичу, герою Русско-польской войны, хранителю трона и моему зятю! Мое слово!