Без каких-либо сомнений я встал с трона и направился к своим экзаменаторам. Маги тут же выудили из шкатулки загадочный артефакт. Им оказалась длинная золотая игла в рубиновой чаше. Окинув Оком Монарха странные предметы, я не выявил в них никакой угрозы, но заметил огромное количество исследовательских и диагностических заклинаний. Плетения столь плотно прилегали друг к другу, что образовывали хаотичный и плотный клубок.
— Это игла истины. — ответил на мой немой вопрос ректор. — Нужно уколоть палец, и капнуть кровью в чашу.
— Как архаично… — вздохнул я и приступил к делу. Я желал покончить с этим вопросом раз и навсегда. Легкая боль пронзила большой палец… Темная, словно увядшая роза, капля ударилась о стенку загадочного сосуда и яростно зашипела.
Чаша замерцала алым, и тронный зал окутала красная дымка, в которой то и дело вспыхивали белые искорки иллюзорного огня. Постепенно кровавый туман принял форму герба рода Долгоруких… Он взвился над нашими головами и образовал собой щит, пронзенный пылающим мечом. Сверху щита сидел ворон с горящими красными глазами.
— Долгорукий Глеб Ярославович! — мрачно прокаркала птица. — Тридцать седьмое колено! Последний своего имени!
— Вот и подтвердилось… — прошептала остолбеневшая Алина… Еще щеки покрылись румянцем, а глаза засияли яркими звездочками.
— Мои поздравления! — воскликнул Николай Павлович. — Сын обрел свое наследство!
— И теперь мы можем вручить экзаменуемому регалии Идущего по Пути! - улыбнулся толстяк в коричневой ливрее. — Какой «шаг» вы хотите? Ваш уровень владения силой находится далеко за гранью среднего уровня…
Преподаватель теребил в руке золотое кольцо с проплешиной, на которой отсутствовала гравировка.
— Скромность украшает мужчину… — вспомнил я слова одного сатирика. — Но настоящий мужчина украшения не носит… Поэтому пусть будет пятый шаг! Последний!
— Это справедливо! — поддакнул мне Марк.
Толстяк с трепетом провел рукой по кольцу, и на проплешине выступила обсидиановая пятерка. Я принял дар, и тут же натянул кольцо на палец.
— Спасибо, господа! А теперь я бы хотел заняться делами города…
— Глеб! — Алина помахала мне ручкой, явно намереваясь расстроить мои планы. — Я могу украсть у тебя пару минут?
«Ну вот, попался… Теперь отвертеться будет на так-то просто… Хотя…» — мысли галопом пронеслись у меня в голове, и я невольно улыбнулся.
— Конечно!
Девушка подошла ко мне чуть ли не вплотную. Ее глаза сверкали драгоценными бриллиантами, знакомый аромат сдержанных духов ударил в ноздри.
— Мы можем поговорить наедине? — прошептала она мне на ухо.
— Пойдем… — смирившись с неминуемым, я указал рукой за трон. Там находился кабинет покойного Нарышкина, а некогда и моего отца.
Десятки глаз с неоднородной гаммой чувств уставились на нас. Кто-то смотрел с надеждой, кто-то — с сочувствием, кто-то — с банальным любопытством. Но никто не смел помешать нам… Хотя, как мне показалось, Марк Георгиевич намеревался это сделать, но вовремя передумал.
Как только мы вошли в кабинет, я тут же сел за стол, — он должен был послужить мне преградой, бастионом и крепостной стеной перед надвигающейся любовной бурей. Но Алина схитрила и проигнорировала изысканное кресло, стоявшее напротив меня. Наоборот, она резко сократила дистанцию и уселась прямо на стол… Это было так… Не по-дворянски!
— Вот и случилось, Глеб! — промурлыкала девушка…
— Да… Случилось… — протянул я, мысленно стараясь отыскать путь к бегству.
— Теперь ты из знатного дворянского рода!
— На что ты намекаешь, Алина? — притворился я дурачком, прекрасно осознавая, что последует дальше.
— Да я прямо говорю! Какие намеки, Глеб⁈ Помнишь наш разговор? О нас…
— Помню… — мой голос дрогнул от нежности и холода. Мне нужно было заканчивать этот фарс… Девушка не заслуживала жизни в иллюзиях.
«Будет слёзно и больно. Но это лучше, чем издеваться над любящим сердцем! Надо было раньше со всем этим разобраться! Идиот!» — корил я себя в мыслях, наблюдая за счастливым лицом подруги.
— Ты меня любишь? — тихо спросила меня девушка.
В этом вопросе уже звучали нотки отчаяния и надежды, огненной страсти и горького смирения…
— Я не стану твоим мужем, Алина. — мой ответ вспорол само пространство между нами, Шинская слегка отшатнулась от меня, как от пощёчины…
— Не любишь… — в этой фразе прошелестела осень.
— Люблю, но как сестренку. — шёлковая нежность слетела с моего языка. Она сплелась с жалостью и проницательной грустью. Я причинял боль дорогому человеку и прекрасно осознавал, что это было необходимо… Так родители наказывают своих детей, чтобы те больше никогда не совершали ошибок. Так друзья ссорятся, чтобы найти истину и компромисс, чтобы взглянуть друга на друга по-иному, с разных сторон.
— Тогда кто она? — медленно спустившись со стола и гордо вздернув подбородок, ледяным тоном спросила Алина.
— В каком смысле?
— Что это за женщина, которой ты отдал свое сердце⁈ Годунова⁈ Или, быть может, Лира из императорской длани⁈
— Никто из них… Моя любовь давно погибла, а вместе с ней — и моё сердце. — горечь ядом обожгла мне горло.
Алина внимательно взглянула в мои глаза. Она пыталась обнаружить там нечто, что могло бы всё еще нас связывать, как мужчину и женщину, как добро и зло, как свет и тьму. Но увиденное заставило ее отступить на несколько шагов назад… Я не стал закрываться и дал волю чувствам. Мои веки широко раскрылись, явив девушке всю ту боль, с которой я жил в последнее время, всю ту вселенскую тоску, с которой я засыпал одинокими ночами. Я снял барьер со своей психики. Мои слезы тут же зашелестели по столу, словно осенний дождь в темную ночь. Мое лицо при этом оставалось бесстрастным. Только глаза служили отражением моего невыносимого горя.
— Ты… — губы девушки задрожали и она резко отвернулась. — Как ты можешь с этим жить⁈
Я молчал…
Алина заплакала и неприкаянным призраком удалилась из кабинета… Я остался один. Таков удел Монарха… И да… Они тоже умеют плакать.
Я пробыл в кабинете еще несколько минут. Мне нужно было привести себя в порядок. Истинный лидер никогда не показывает слабость, но в делах амурных это иногда играет на пользу. Теперь я был абсолютно уверен, что Алина больше никогда не покусится на мою свободу. Также я был уверен в том, что мы с Шинскими останемся хорошими друзьями. Им не были чужды благородство и многие другие добродетели. Они успели разглядеть меня, и понимали, что я за человек.
В кармане заскреблось, зашелестело и запищало… Я совсем забыл про Белого!
— Тебе скучно? — выудив паучка наружу, спросил я своего питомца.
Зеленые глаза с грустью и сочувствием уставились в мое лицо. Малой всем видом демонстрировал, что понимает меня. Он каким-то образом почувствовал ту невыносимую боль, что рвалась из души раненой птицей. Коснувшись лапкой моего лба, арханид закрыл глаза, а моему взору предстала странная и жуткая картина: Белый сидел на ветке с паучихой, они нежились в лучах солнца и наблюдали за яйцами своего будущего потомства. Но вдруг перед пауками возникла гигантская человеческая рука и в одно мгновение сгребла все яйца в охапку. Белый и его паучиха атаковали обидчика, но другая гигантская пятерня ударила спутницу моего питомца чистой магией. Она умерла мгновенно. В отчаянии арахнид вгрызся в руку врага, но его смахнули, как какую-то жалкую букашку. Перед его глазами появилось лицо убийцы. Это был бледный человек с вытянутыми ушами и янтарными глазами. Он усмехался.
Картинка исчезла также внезапно, как и появилась… Я стиснул зубы, желая унять ярость и глубокую ноющую пустоту в сердце. Видимо, каким-то образом Белый смог передать мне всю гамму своих чувств…
— И тебе досталось, дружище… — погладил я питомца и на миг задумался…
Но от размышлений меня отвлек робкий стук в дверь…
— Войдите! — спрятав друга в карман, громко сказал я.
Из-за створки показалась голова Марка:
— Ты нам нужен, десница…
— Зови сюда всех. Здесь всё и обсудим.
Дверь захлопнулась, чтобы спустя мгновение снова открыться. В кабинет ввалились все мои союзники и друзья. Все, кроме Алины…
Рассевшись, кто где, Марк первым взял слово:
— Глеб Юрь… Глею Ярославович, спешу поздравить тебя с официальным возвращением в род великих князей Долгоруких. Москва вновь вернулась в лоно истинных правителей. — выдержав небольшую паузу, он продолжил. — Жаль лишь, что торжество произошло при острой нехватке времени. Война вносит свои коррективы, и мы нужны императору. Потому попрошу тебя назначить временного наместника, и мы отправимся в путь. Императору нужна его Тень. — закончив монолог, учитель вернулся на свое место.
— Благодарю, Марк Георгиевич. Тогда не будем тянуть. По завершению нашего совещания отправляемся в Петербург.
Довольно кивнув на мои слова, старик откинулся на кресле, всем видом показывая отрешенность ко всему происходящему.
— Сергей. — обратился я к сотруднику имперской службы безопасности. — Где сейчас глава твоей службы?
Вскочивший с места мужчина вытянулся по струнке, стоило ему услышать свое имя. По всей видимости, новость о моем истинном происхождении стала для него довольно неожиданной.
— Глава по заданию великого князя Нарышкина выехал на задание по отражению нападения и погиб. Как и его заместители. На данный момент я являюсь старшим чином на территории города. — без тени сожаления в голосе произнес мой давний знакомый.
Насколько же здесь все прогнило, раз сотрудники имперской службы выполняли за наместника его грязную работу… По всей видимости, мне предстоит проделать несколько больший фронт работ, чем виделось первоначально.
— Понятно. Тогда властью, данной мне, назначаю тебя главой имперской службы безопасности Москвы.
На несколько секунд застыв, осмысливая услышанное, Сергей выпучил глаза до такой степени, что они готовы были выпасть из глазниц. Упав на одно колено и прижав голову к груди, он произнес: