— Ты все правильно понял, Николаюшка! — довольно оскалился Голицын. — Мои предки поколениями собирали кристаллы родной стихии! Платили любые деньги! Подкупали! Убивали! Пытали и шантажировали! Все, ради этого дня! Все, ради возвращения нашего наследия! — с каждым словом безумие проявлялось в мужчине все больше. — И теперь, воспользовавшись всем этим, наш род обладает полноценной силой повелителей смерти! И даже большей…
Замолчав, дав всем присутствующим в полной мере ощутить ужас, нависший над ними, он продолжил.
— Ведь первый Патриарх за многие сотни лет пришел именно по твою душу.
С этими словами Даниил взмахнул мечом и метнул в сторону Николая черную молнию, под завязку накаченную энергией смерти. Годунов не без труда парировал сложное заклятие и атаковал сам, используя невероятно сложные плетения. Несколько лавовых кулаков с молниевым треском разбились о защиту Голицына, черную, словно сердцевина мрака. Спустя считанные секунды пространство зала превратилось в калейдоскоп хаоса.
Несмотря на то, что император был самым могущественным магом Российской империи, он уступал своему заклятому врагу в силе стихий. Шепоту смерти могло противостоять лишь дыхание жизни. Огонь, земля, воздух и вода были бессильны против черной природы мятежника.
Император запретил кому бы то ни было вмешиваться в поединок. Он посчитал это делом чести. Никто не желал перечить его воле. Но каждый удар Голицына оставлял после себя непростые раны на теле императора. Ткань реальности слегка потрескивала.
Я влил больше энергии в многокомпонентные щиты, которыми окружил гостей и близких. Сил мне было не занимать, но то, что происходило вокруг, могло убить даже выпускника элитной академии Брюса. Аура смертоносных заклятий могла разъесть слабый барьер за секунды. Черные прожилки смерти расползались по золотым узорам на полу, словно ядовитый плющ, а воздух звенел от диссонанса магических частот.
— Ты засиделся на чужом троне! — Голицын выкрикивал слова, его голос дрожал от десятилетий сдерживаемой ненависти. — Твои предки украли корону у повелителей тьмы! И сегодня я верну ей законного владельца!
Николай, отступая к алтарю Сириуса, споткнулся о край ковра. Его императорский мундир был изорван в клочья, обнажая кожу, покрытую черными прожилками. Рука, обычно поднимавшая армии одним жестом, теперь дрожала, пытаясь соткать очередной защитный барьер. Золотистые нити имперской магии рвались, едва сталкиваясь с клинком смерти.
— Империя… — прошептал он, и в этом слове звучала не мольба, а клятва. — Она сожрет тебя.
Голицын занес меч, лезвие которого вспыхнуло ядовито-зеленым пламенем. В этот миг Анастасия, вернувшая себе самообладание, рванулась вперед. Ее крик не прозвучал вслух, но пронзил мое сознание, как ледяной шип:
«Глеб! Он убьет его!»
Ее магия — серебристые волны чистого пламени — ударилась о чары Голицына, сбивая тому концентрацию. Мятежник нервно дернул рукой и метнул черное проклятие в мою невесту. Я чудом успел выставить перед ней божественный щит. Простой барьер не справился бы.
Вспышка! Янтарные глаза и острые длинные уши мелькнули за троном. В одно мгновение меня парализовало, как и всех людей в зале. Мир словно поразили морозным заклятием, сковав все живое…Кроме… Кроме мятежника и Николая. Они продолжали сражаться, пока остальные недвижимыми статуями молча наблюдали.
Я чувствовал, как отчаяние Анастасии смешивается с моим собственным. Мои пальцы задрожали, пытаясь сдвинуться хотя бы на миллиметр. Тело, скованное магией Греймдара, горело — будто тысячи игл впивались в каждую клетку.
«Алтарь… Надо дотянуться…»
Где-то за гранью боли, в глубине сознания, мерцали рукотворный космос моего домена и маршрутная карта раскинувшейся по всему миру карты порталов. Там, среди созвездий, вышитых из пепла прогоревшей веры, я мог бы спрятать всех…
«Должен» был. Даже если это последнее, что сделаю.
Император встретил мой взгляд. В его глазах, обычно холодных как сталь, горел огонь, который я видел лишь однажды — когда он пытался раздавить меня своей аурой. «Давай, — словно говорил этот взгляд. — Сделай хоть что-нибудь. Защити мою дочь».
Клинок вонзился в его грудь. Черное пламя вырвалось из раны, поглощая тело, но…
Перед тем, как император окончательно канул в бездну, вновь вспыхнул золотой луч света, озарив своим сиянием весь зал — словно феникс решил напоследок полыхнуть, прежде чем окончательно исчезнуть под толщей темного пепла.
Голицын взревел победным кличем, выдергивая меч из пустоты:
— Наконец-то!!!
На месте Николая осталось лишь золотое мерцание вперемешку с ошметками мрака. Темная кровь императора мрачно алела перед моим алтарем. Греймдар показался из-за трона и повернулся ко мне. Его идеальное лицо, лишенное морщин и эмоций, впервые исказилось. Не гневом — любопытством алхимика, нашедшего новый элемент.
— Ты скоро умрешь, — произнес он, и каждый слог бил по сознанию, как молот. — С новым королем вас!
Он щелкнул пальцами. Мои ребра затрещали, сжимаемые невидимым прессом. Кровь хлынула из носа, заливая губы соленым металлом.
— Пошел ты, — выдохнул я, чувствуя, как трещины расходятся по костям. — Оставь нас в покое!
Первый нахмурился. Его рука сжалась в кулак, и боль стала огнем, пожирающим разум. Но где-то на краю сознания… звенел алтарь. Золотая магия Сириуса Эридана, моего альтер эго, пульсировала в такт моему едва слышному сердцебиению.
«Настя, Марк… Алина… Всех… Сейчас!» — приказал я Лариэль, и она тут же отозвалась на мой приказ, отправляя сообщения о переносе всем присутствующим в зале, всем тем, кто хоть как-то верил в нового бога Власти.
— Впрочем, ты мне неинтересен, букашка. — хмыкнул Первый, ослабляя тиски. Он отвесил шутливый поклон Голицыну, а затем погрозил ему пальцем. — Помни о дани! Я ухожу, но скоро вернусь. На коронацию можешь не приглашать.
Вновь сверкнула вспышка, Греймдар исчез, как его смертельные оковы. В зал хлынула толпа магов смерти. Голицын повернул голову в мою сторону и оскалился:
— Десница и вся династия должны тоже умереть.
Я рванул последние силы. Сигнал побежал по нитям связи — к Анастасии, к Марку, застывшему с гримасой ярости; к Алине, чьи белые волосы сливались с серебром платья; к Шинским, Неклюдову, даже к Седому, чьё лицо было искажено немым ужасом. Ко всем!
«Телепорт. Сейчас. Пока он не…»
Голицын шагнул вперёд. Его плащ взметнулся, открывая доспехи из чёрного перламутра — артефакты эпохи, когда люди разговаривали со звёздами.
— Тебе некуда деться. — Он поднял руку, и пространство вокруг алтаря начало сжиматься, как бумага в огне. — Ты всего лишь…
Я плюнул кровью ему в лицо. Не ему — в пустоту перед ним, но он инстинктивно отпрянул. Этого мига хватило. Одной рукой я схватил Анастасию, пальцы другой впились в резные узоры алтаря, и золотой свет охватил наши тела, вырывая из оков неминуемой опасности.
— НЕ СМЕЙ! — Голицын бросился вперёд, меч сверкнул…
…и вонзился в камень, когда я исчез. Последнее, что я услышал — рёв мятежника, смешанный с воплями гостей, внезапно обретших свободу.
Я рухнул на холодный мрамор, выплёвывая кровавые сгустки. Тело не слушалось, но где-то рядом…
— Глеб! — Голос Анастасии, дрожащий, но живой.
Она прижала мою голову к груди. Её слёзы падали на лицо, смешиваясь с кровью. Вокруг с глухими стуками появлялись другие — Марк, схватившийся за голову; Алина, мгновенно развернувшая боевую стойку; Шинский, обнимавший сыновей; Неклюдов, всё ещё сжимающий в кулаке кусок мяса аравийского льва.
— Где… отец? — Анастасия прошептала, её пальцы впились в моё плечо.
— Там, где расцветают самые яркие звёзды… — с грустью в голосе ответил Марк и поднял взгляд на ночное небо.
Я попытался шепнуть на ухо принцессе слова утешения, но вместо этого закашлялся.
Артур, уже стаскивающий с себя изорванный фрак, бросил на меня взгляд, полный немого вопроса. За его спиной Корюшкин методично проверял карманы, собирая всё, что могло стать оружием: вилки, хрустальные бокалы, даже шпильку из волос Алины. Императрица стояла на коленях, не замечая, как острые камни впиваются в ее кожу. Она была белее снега.
— Объясняй, — Бельский — младший разорвал рубашку, делая жгут для раздробленной ноги какого-то дворянина. — Где мы?
— Мы…
«Верните меня обратно!!!» — громкая речь с крепкими ругательствами оборвала мой ответ на полуслове. Голосу Андрея густым басом вторил его брат: «И меня тоже! Дайте убить гребаного гада!».
Взглянув на принцев, я грустно усмехнулся и, наконец, ответил:
— Мы на пороге гражданской войны.
Глава 11
— На пороге⁈ — гневно прокричал Борис. — Да ты хоть понимаешь, что сейчас произошло⁈
— Нам всем нужно успокоиться. — тихо ответил я, продолжая лежать на холодном полу. — Седой.
— Да, Глеб Ярославович. — дрожащий старик мгновенно оказался передо мной.
— Как ты уже понял, мы находимся в храме. Займись распределением наших гостей. — оглядев разношерстную группу аристократов, что согласилась на внезапное перемещение, я добавил. — И объяви сбор совета. Скажем, через два часа.
— Будет исполнено. — ответил он, но не ушел. Опустив взгляд в пол, он робко, тихим шепотом, поинтересовался. — Что же дальше будет?
— Все будет хорошо. — мягко улыбнулся я. — Верь в меня.
Последние слова волшебно подействовали на подавленного мужчину. Все-таки он был одним из немногих, кто, хоть и невольно, был посвящен в мою тайну. Потому, взяв себя в руки, он нацепил на лицо насквозь фальшивую улыбку, и двинулся в толпу, начав направлять ее.
А ведь стоит всем этим людям отойти от первого шока и у них появятся вопросы. Много вопросов. И главным из них будет — как они смогли оказаться за тысячи километров от Петербурга?
— Глеб… Отец, он… — уткнув голову в мое плечо, Анастасия ненадолго замолчала.
— Тихо, дорогая. Тихо. — поглаживая жену по голове, я обернулся к братьям. — Сейчас вы двое — наследие своего отца. Докажите, что его уроки не были пустым звуком. Возьмите себя в руки, сейчас не время для поспешных поступков.