иката у них присоединились заботы о паломниках в Святой земле, которым они оказывали гостеприимство, о больных и нищих, для чего сепулькринцы основывали «госпитали» — термин, в Средние века обозначавший и больницу, и странноприимный дом.
Подобное же сочетание канониката с благотворительными задачами мы находим у «госпиталитов Святого Духа». Сын графа Монпелье Гильома VII — Ги сплотил около себя группу лиц, вместе с ним готовых посвятить себя уходу за больными, и дал новым каноникам устав, выработанный на основе «установлений» ранее возникшего ордена иоаннитов. В 1198 году, когда во Франции дело Ги уже окрепло, Иннокентий III утвердил «орден госпиталитов Святого Духа», а в 1204 году передал Ги госпиталь при одной римской церкви, посвященной Деве Марии (S. Spirito in Sassia). Отсюда, как из центра, дома госпиталитов, их появившиеся несколько позднее воспитательные и рабочие заведения, распространились по Италии и другим странам, в которых они встречались с течением, идущим из Монпелье. Рост ордена привел при папе Гонории III к его распаду на две группы: около Сассии — центра для Италии, Англии, Венгрии и частью Германии — и около Монпелье — для Франции и других стран. В 1291 году в ордене насчитывалось не менее 99 домов, из них 60 — в Италии, 25 — во Франции, 5 — в Испании, 7 — в Германии.
Каноникаты существенно отличаются от монашества. Их возникновение и расцвет, несомненно, вызываются распространением и ростом аскетического настроения и идеалов, лежащих в основе всех монастырских движений. Но, создавая каноникаты, аскетическая идея реализовалась в несколько иной среде. У клириков была своя миссия, не могущая быть устраненной идеей спасения собственной души. Клирики были наследниками апостолов и перестать быть ими не могли. Аскетическая идея только яснее выдвигала, что ученик Христов, наследовавший данную Им апостолам власть вязать и разрешать, должен «следовать за Христом» и в своей жизни. Благодаря же той форме, которую приобрело понимание христианства, «следование за Христом» отождествилось с жизнью монаха. Vita monastica была вместе с тем и vita apostolica, потому что и апостолы «следовали за Христом». Пизанский архиепископ Федериго Висконти (XIII в.) объяснял, что значит «следовать за Христом»: «Тот следует за Христом, кто не только отказывается от всего и оставляет все (это, читаем мы, делали многие философы, например Диоген и Сократ), но и, как совершенный, подражает Господу в желании своем оставить все. А это самое совершенное. И такого называют апостолом, потому что его Господь повел не только по тропе правды (per semitas equitatis), но и по тропе справедливости (iustitiae), как говорится в псалме XXII». И выраженная почтенным архипастырем мысль руководила, как мы видели, всем аскетическим движением.
Каноникаты представляют собой результат слияния идеи монашества с идеей миссии клира. Сфера действия последнего: божественная служба, забота о душе пасомых (сига animarum) и необходимое для нее и познания Бога изучение Священного Писания — осталась той же. Поэтому-то каноникаты так легко и сочетали свою судьбу с развитием богословия, что наблюдается, например, у викторинцев. Монастырь тоже играл определенную социальную роль, и не только в силу фактически сложившихся обстоятельств, но и в силу самой идеи своей. Любовь (caritas) должна была отзываться на страдания мира, и, как бы ни удалялся от него монастырь, он не мог и не хотел закрыть свои двери для паломников, его рука не могла оскудеть в даяниях. А чем ближе стоял он к миру, тем сильнее и полнее развивалась эта сторона его деятельности. Аналогизируясь монастырю, каноникат не мог оставить в стороне и этой его задачи. Но у клириков было существенное в данной связи преимущество: их пребывание в центре мира и их относительная удобоподвижность. Монастырь должен был ожидать приходящих к нему недужных, бедных и паломников. Каноники, как госпиталиты, могли пойти им навстречу. И поэтому не случайно, что благотворительные и богоугодные заведения XII–XIII веков возникают в большинстве случаев в связи с каноникатами, сочетавшими созерцательную и деятельную жизнь, восстановившими забытое родство Марфы и Марии[57]. Иногда даже задача каноников специализируется, как у основанных в конце XII века тринитариев («Орден Святейшей Троицы для освобождения пленных»), у сепулькринок (женская ветвь сепулькринцев), принимающих под свое покровительство найденышей и больных детей, и так далее. У утвержденных в 1216 году и распространившихся по всей Средней Европе бельгийских братьев-крестоносцев (Fratres ordinis canonici S. Crucis или Ordo fratrum cruciferorum) цель ордена ближе к основным задачам канониката: братья работали над обращением еретиков-альбигойцев.
Но если тринитарии, госпиталиты, братья-крестоносцы сочетали монашескую жизнь со специальной и иногда весьма ограниченной деятельностью, заставлявшей их забывать о лежащей на них миссии клириков, премонстранцы придали особенное значение именно ей.
Второй сын графа Гериберта (в Вестфалии) Норберт по распространенному среди знати того времени обычаю был предназначен к духовному званию. Посвященный в субдиаконы, он получил каноникат Святого Виктора в Ксантене, но это не помешало ему жить при дворе Генриха V. В 1141 году в сопровождении одного только слуги ехал он на веселое сборище молодежи, когда внезапно перед ним ударила в землю молния. Испуганная лошадь сбросила Норберта, долго без чувств пролежавшего на земле. Но удар молнии был для него тем же, чем когда-то для Савла было неожиданное видение. Потрясенный Норберт решился вести жизнь, достойную клирика, и посвятить себя проповеднической деятельности. Приняв сан священника, он темой первой же своей проповеди в Ксантене избрал суету всего земного — мысль, которая его более уже не покидала. Но Норберт думал не только о своей личной судьбе и о своей пастве. Он пытался реформировать жизнь окружающего клира, в чем и натолкнулся на сопротивление клириков, не остановившихся перед жалобой папскому легату на нового проповедника, проповедующего «незваным», носящего монашеское одеяние и не отказавшегося от собственности, не ставшего монахом. Тогда Норберт оставил Ксантен и каноникат, распродал свое имущество и, раздав, по завету Христа, все вырученное от продажи нищим, оставил себе только сосуды, необходимые для совершения Евхаристии, мула для путешествия и маленькую сумму денег. От самого папы получил он «missio canonica» — право проповедовать, где пожелает. Лишенный пристанища странник, сирый и босой, бродил он, проповедуя, с места на место. Двое его спутников умерли, но к «апостолу» скоро присоединились другие, среди них капеллан епископа Камбрэ Гюг.
Между тем отношение к Норберту переменилось, и епископ Лана предложил ему реформировать один ланский каноникат. Однако здесь усилия Норберта не привели ни к чему, и он избрал себе для жизни долину в лесу недалеко от Реймса, на которой стояли развалины оставленной церкви. В этой долине, рассказывает легенда, Норберт видел во сне толпу одетых в белые одежды монахов, со свечами, крестами и пением псалмов обходивших в процессии церковь. Норберт счел этот сон за выражение Господней воли и назвал «указанное ему Богом место» Praemonstratum (предуказанным, Premontre). Ланские каноники уступили ему развалины церкви, епископ Ланский построил маленький монастырь (1122 г.), и вместе с 13 товарищами Норберт начал «каноническую жизнь» по августинскому уставу, который он дополнил постановлениями, заимствованными им у других каноников, главным образом у викторинцев.
Несмотря на строгость жизни молодого, еще не окрепшего общежития, приток в него новых членов все увеличивался. Знатные юноши жаждали «белого одеяния» и с такой ревностью исполняли предписания устава, что нуждались более в узде, чем в шпорах. Но, основав образцовый каноникат, Норберт не оставил и своей проповеднической деятельности. Не ограничиваясь призывом каноников к лучшей жизни и народа к покаянию, он выступал в Антверпене против популярного еретика-проповедника Танкхельма (1124 г.) и возвращал заблудших овец в лоно Церкви. Вместе с Бернардом Клервоским Норберт деятельно боролся с Абеляром и его лжеучениями. Сам святой Бернард поддавался очарованию нового апостола, уста которого казались ему небесным источником и в пророческий дар которого он склонен был верить. Еще сильнее было влияние Норберта на других современников, смело сопоставлявших его с клервоским аббатом. «Со времени апостолов, — говорит один из них, — не было более плодоносного апостолата».
В 1126 году избранный магдебургским епископом Норберт принужден был покинуть Премонтре. Он оставил своих учеников, завещав им блюсти единение, не сходить с дороги послушания, подражать бедности и целомудрию Христа, не вмешиваться в суетные мирские дела и не оставлять монастыря без крайней необходимости: «рыба может жить только в воде». Норберт мог не бояться: его дело находилось в твердых руках его же ученика Гюга, и распространение ордена началось (частью при содействии самого сделавшегося могущественным князем Церкви Норберта) еще при жизни его основателя. В 1126 году у премонстранцев было 9 общежитий, 30 лет спустя после основания ордена — 100, а в 1230 году — более 1000, среди которых многие находились во Франции, Англии, Италии (Тоди), на Пиренейском полуострове и в Венгрии. В 1136–1145 годах появились три премонстранских общежития в Святой земле. Организация ордена напоминала цистерцианскую. За исключением Премонтре и двух других общежитий, все остальные группировались в подчиненные циркаторам «циркарии». Во главе ордена стоял его «первый отец» — аббат Премонтре, вместе с тремя другими «отцами ордена» визитировавший все дома его. Высшую власть с аббатом и «отцами» разделял общий собор. Так же как у цистерцианцев, у премонстранцев существовало деление на конверзов и собственно премонстранцев, в свою очередь делившихся на священников (canonici) и клириков (clerici).
Вполне уподобляясь монашескому ордену, премонстранцы не забыли своей миссии и идеалов Норберта. Их усилия прежде всего были направлены на насаждение и реформу канонической жизни, на реформу белого духовенства вообще. Но наряду с этим стояла и пастырская деятельность — энергичное осуществление миссии клира и оживленная проповедническая деятельность, имеющая в виду уже не только клир, а и мирян. Премонстранцы более других каноников соответствовали видам и намерениям стремившейся к воздействию на мир Церкви, как каноники вообще были пригоднее и удобн