Внезапно Кобулов замолчал, надолго задумался, а затем приказным тоном произнес:
– Нет. Пусть лучше даст ему команду заместитель Лаврентия Павловича Круглов. Кажется, Иван Петрович курирует архивами. Так Архивное Управление государственных архивов НКВД СССР быстрее подготовит нам справку о судьбе царской семьи. Ведь кроме факта расстрела царской семьи, Берия приказал исследовать также вопросы об отречении Николая II от престола и о пребывании царской семьи в Тобольске и Екатеринбурге.
Савицкий внимательно слушал заместителя наркома, тщательно все запоминая, лишь изредка в знак согласия кивал головой, а Кобулов спокойным голосом продолжал:
– Я вчера, Константин Сергеевич, беседовал с Павлом Михайловичем. Так вот, начальник 1‑го управления Фитин предлагает проработать и такую линию… У них, в разведке, имеются воспоминания Татьяны Евгеньевны Боткиной-Мельник о царской семье, изданные в 1921 году в Белграде. Это дочь лейб-медика Николая II Евгения Сергеевича Боткина, расстрелянного вместе с царем. Воспоминания ее интересны, изобилуют многими неизвестными фактами из жизни царской семьи. Павел Михайлович выдвинул, на мой взгляд, интересную версию: «А не одно ли лицо «Монашка» и дочь царского эскулапа?» Предположение Фитина заслуживает пристального внимания. Поэтому вам нужно связаться с резидентами НКГБ СССР в Белграде и Париже, где она, по данным разведки, проживала в 30‑е годы, и дать им задание об установлении ее судьбы. Обязательно пусть пришлют фотографии Боткиной.
В этот же день, за подписью Кобулова, в резидентуры НКГБ СССР в Париже и Белграде ушли шифртелеграммы в отношении Т.Е. Боткиной-Мельник.
Вечером Савицкого принял заместитель наркома внутренних дел СССР И.П. Круглов, который тут же, по «кремлевке», связался с начальником Управления государственных архивов НКВД СССР. Комиссар госбезопасности 3‑го ранга И.И. Никитинский заверил своего куратора, что справку о судьбе Николая II и его семьи они подготовят и представят в НКГБ СССР в самый кратчайший срок.
Комиссар госбезопасности Никитинский выполнил свое обещание. 3 апреля «Историческая справка о судьбе последней царской семьи Романовых» была им подписана и через секретариат первого заместителя внутренних дел СССР С.И. Круглова направлена Б.З. Кобулову.
В ней указывалось, что официальное решение имелось только о расстреле Николая II. В отношении расстрела остальных членов семьи Романовых ГАУ НКВД СССР на тот момент располагало только печатными советскими и белогвардейскими источниками.
Однако направлением Кобулову только этой справки Никитинский не ограничился. Сотрудники Управления государственных архивов НКВД СССР продолжили поиск материалов о судьбе царской семьи начиная с отречения Николая II от престола и ссылки его с семьей в Тобольск. Эта работа оказалась плодотворной, удалось многое выяснить.
Глава IIОтречение Николая II от престола. Ссылка царской семьи в Тобольск
Отречение Николая II от престола. Согласно архивным документам февральские события развивались стремительно. Сотрудники Управления государственных архивов НКВД СССР установили, что 24 февраля 1917 года в Петрограде, на Выборгской стороне, на почве тяжелого материального положения произошли народные волнения. Рабочие требовали хлеба. Полиция их немножко погоняла, рабочие побили нескольких полицейских, и на этом все быстро успокоилось. Если бы в Петрограде в этот день оказался настоящий боевой генерал или другой какой-нибудь верноподданный императору России чин, который взял бы на себя смелость отдать приказ об усмирении рабочих в Петрограде, то революции, возможно, и не было. Такого решительного человека не оказалось. Царские вельможи не осознали надвигающейся опасности.
Сама императрица в этот день прямо заявила:
– В России революции быть не может. Казаки не изменят…
И получили на следующий день в Петрограде уже настоящий бунт. На улицы вышел почти весь столичный рабочий люд, который озлобленно требовал:
– Хлеба!.. Хлеба!..
Произошли побоища рабочих с полицией. В столицу пришлось вызвать войска, которые заняли стратегические площади и некоторые улицы. Волнения нарастали. 4‑я Государственная Дума во главе с правым октябристом М.В. Родзянко, почувствовав шаткость самодержавия, потребовала у царского правительства реорганизации властных структур, в частности образования так называемого «ответственного, парламентского министерства».
В эти тревожные дни царь Николай II находился в Ставке в городе Могилеве, а царица Александра Федоровна с детьми – в Царском Селе. В Ставку потекли рекой телеграммы и депеши, в которых последний царский председатель Совета министров князь Н.Д. Голицын, военный министр М.А. Беляев, командующий петроградским гарнизоном генерал С.С. Хабалов и другие сановники разного ранга просили Николая II пойти на уступки.
Прислала царю письмо и его супруга, которая о волнениях в Петрограде так писала: «Это хулиганское движение – мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, – просто для того, чтобы создать возбуждение, – и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели бы по домам…» Царь, его супруга и ближайшее их окружение в этот тяжелый для России момент оказались не на высоте положения, не поняв всей надвигавшейся катастрофы.
В самом начале революционных событий в Петрограде, когда можно еще было спасти пошатнувшийся трон, Николай II не решился пойти на уступки оппозиции. Избрав силовой вариант борьбы с ней, спасший самодержавие в 1905 году, царь 26 февраля 1917 года распустил Государственную Думу, лидеры которой обвиняли его двор в государственной измене.
Члены Государственной Думы признали Думу распущенной, но продолжали заседать неофициально. На следующий день, подстрекаемые депутатами Государственной Думы, в Петрограде взбунтовались солдаты. Царское правительство уже почти не контролировало ситуацию в столице. Председатель Государственной Думы М.В. Родзянко направляет в Ставку две телеграммы, в которых настойчиво просит царя во имя спасения родины и династии удовлетворить ходатайство об ответственности министров перед Государственной Думой, расформировании Совета министров и создании нового кабинета во главе с российским деятелем, пользующимся общественным доверием.
Мысли царя в это время были с семьей, в Царском Селе, «с бедной Аликс», которой одной было так тяжело «переживать эти события». Он решается ехать в Царское Село спасать семью. Но прежде всего нужно было подумать об империи, династии. Ведь в Петрограде его основные противники – депутаты Государственной Думы уже образовали какой-то Временный комитет Государственной Думы… И его военную комиссию… Беспорядки там разрастались. Однако в Ставке, к сожалению, беспорядкам в Петрограде не придавали особого значения.
Сам император по свидетельству многих генералов «был покоен и ничем положительно не проявлял и тени беспокойства». Эти тревожные дни Николай II много размышляет, советуется и принимает решение, которое не раз использовали в смутные времена его предки. Он решил усмирить столицу войсками, во главе с героем войны верным его генералом Н.И. Ивановым. В длительной ночной беседе с генералом царь на прощание сказал:
– Я берегу не самодержавную власть, а Россию. Я не убежден, что перемена формы правления даст спокойствие и счастье народу. Именно поэтому Николай II так долго и упорно отказывался от парламентского строя, который требовали дать России почти все лидеры Государственной Думы. Он чувствовал, что его отречение от престола приведет к всеобщей смуте в государстве, к гражданской войне.
Царь был согласен со своим генерал-адъютантом К.Д. Ниловым, который не раз пророчески повторял:
– Все будем висеть на фонарях, у нас будет такая революция, какой еще нигде не было.
Однако решение Николая II о наведении порядка в революционном Петрограде было слишком запоздалым. Для его исполнения нужны были верные войска, а таких у него, в том числе и у преданного ему Иванова, на 28 февраля 1917 года не оказалось. Бросить армию на Петроград он мог еще 24 февраля, но не позже. Газеты и разные слухи, распространяемые царскими противниками, сделали свое дело: царь и царица стали ненавистны армии. В нем и его жене видели виновников всех невзгод, обрушившихся на русский народ, на многострадальную Россию.
28 февраля 1917 года царь на поезде отправился в Царское Село, но смог добраться только до станции Малая Вишера. Дальше ехать было нельзя. Близлежащие станции Лобань и Тосно оказались заняты революционными войсками. Тогда Николай II принял решение ехать назад на Бологое, а оттуда на Псков, где находился командующий Северным фронтом генерал Н.В. Рузский. Нужно отметить, что к данному эпизоду царь отнесся как случайному, который не помешает ему добраться, правда, с некоторым опозданием, до Царского Села.
В пути царь узнал о создании 1 марта Государственной Думой Временного правительства, которое, за исключением октябриста Гучкова и эсера Керенского, состояло из выходцев кадетской партии. В поезд царя попали газеты разной политической окраски, излучавшие уверенность и торжество, что Россию «без негодной царской самодержавной власти» ждет необыкновенное радостное будущее. Читать это царю было тяжело и неприятно.
Далее царский поезд без происшествий добрался до Пскова. Здесь командующий фронтом генерал Рузский уговорил Николая II дать согласие на формирование Государственной Думой так называемого «ответственного» министерства во главе с Родзянко. Он пошел на этот шаг, когда узнал, что последние верные ему войска в лице собственного его конвоя надели красные банты и с «Марсельезой» вышли на улицу в Царском Селе. Преданных войск у него теперь не стало совсем, а значит, защитить его семью, о которой он только и думал, было некому.
Действительно, преданных войск у императора России в феврале – марте 1917 года не оказалось. Недаром 2 марта он в своем дневнике писал: «Кругом измена и трусость и обман!..» В связи с этим царь отказался от репрессивных мер против революционного Петрограда и потребовал от генерал-адъютанта Иванова, находившегося в Царском Селе, не принимать без его согласия никаких мер.