Министры Временного правительства не раз собирались в это время вместе в неофициальной обстановке и обсуждали дальнейшую судьбу царя и его семьи. Сборы эти проходили, как правило, за чашкой чая. Каких-либо официальных протоколов и других документов по этому вопросу не велось. Оценивая положение в стране к лету 1917 года, нараставшую революционную ситуацию, некоторые министры в таких беседах высказывали предложения, что царской семье в создавшейся обстановке лучше всего разрешить выезд за границу, например, в Англию или Данию.
Однако эти предложения так и остались пустыми разговорами. Никто из них на заседаниях правительства не осмелился даже официально поднять вопрос о разрешении выезда Николаю II и его семье за границу. За весь период своей деятельности Временное правительство этот вопрос так и не удосужилось рассмотреть. Скорее всего, министры делали вид, что их интересует судьба царской семьи, а на деле они боялись, что-либо предпринять. Боялись, что за границей царь станет тем символом, под знамена которого будут стекаться русские люди для борьбы за восстановление монархии.
Правда, 21 марта, то есть в день ареста Николая II, министр иностранных дел Временного правительства П.Н. Милюков встретился с послом Великобритании сэром Бьюкененом и сообщил ему об аресте царя и его супруги. Представитель английского короля Георга V поохал, поохал и попросил надежнее охранять русского царя, являвшегося двоюродным братом его величества короля Великобритании. Сэр Бьюкенен уж очень беспокоился за жизнь монарха Российской империи. Милюков заверил посла Англии, что меры безопасности для царя и его семьи Временным правительством будут предприняты самые надежные. Одновременно министр иностранных дел России попросил Бьюкенена выяснить у британского правительства вопрос: «Не предоставит ли оно Николаю II и его семье убежище в Великобритании?»
В своих воспоминаниях сэр Бьюкенен писал, что уже 23 марта 1917 года он сообщил Милюкову о решении короля Георга V и его правительства принять в Англии царскую семью. Но тут Львов и Керенский начали тянуть с ответом, ссылаясь, что выезду царя сопротивляется оппозиция «левого направления», да и здоровье великих княжон мешает этому, «болеют они все».
Время шло. Временное правительство тянуло с отъездом царской семьи, а вскоре изменилась обстановка в самой Великобритании, где под напором «левых сил» закачался английский трон. И король Георг V засомневался в целесообразности приезда Николая II и его семьи в Англию в такой обстановке, о чем проинформировал в письме Ллойд Джорджа.
Почему не смогла выехать царская семья сразу после своего ареста за границу и кто мешал их отъезду в то время, сегодня трудно ответить.
Не исключено и то, что Николай II и Александра Федоровна сами не хотели уезжать из России. Вот что однажды рассказала автору книги «Покинутая царская семья» прапорщику С. Маркову приближенная к императрице подруга Анны Вырубовой – Ю.А. Ден. Как свидетельствует Юлия Александровна, она неоднократно интересовалась у Александры Федоровны желанием выезда царской семьи за кордон, в частности в Италию, у Ден были кое-какие возможности в этом плане. В ответ на очередное такое предложение государыня в одном из писем на имя Ю.А. Ден ответила:
– Тот подлец, кто бросает свою родину в такой тяжелый момент. Пускай с нами делают, что угодно, сажают в Петропавловскую крепость, но мы никогда не уедем из России…
Ссылка царской семьи в Тобольск. К середине июля 1917 года Временное правительство пришло к выводу, что держать царя вблизи границы революционного Петрограда довольно опасно. Министры забеспокоились, что царская семья, не дай бог, убежит за границу, которая располагалась совсем рядом с Царским Селом.
Была и другая опасность. Царской семье угрожали разные психи, разномастные буйные революционеры – «бомбисты», мечтавшие одним махом покончить с Николаем Кровавым и его отпрысками. Министры понимали, что физическое устранение царской семьи – это прямой путь к гражданской войне, поэтому допустить такое они также, естественно, не могли.
А тут еще набиравший силу Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов тоже обратил внимание на царя и его семью. Ряд его членов стали настаивать на ужесточении режима содержания для Николая II и его домочадцев. Возглавлявший этот совет Л.Д. Троцкий требовал заключить бывшего царя в Петропавловскую крепость, что совсем было не в интересах Временного правительства. Петроград бурлил и никак не успокаивался, а тут еще рядом, в заключении, держать царя… Нет, содержать под боком такой рассадник, который в любую минуту мог дать всходы для очередной революционной вспышки в стране, Временное правительство не могло себе позволить.
И тогда оно решило спрятать царскую семью куда-нибудь подальше, туда, где революционеров поменьше, да и граница располагалась не так близко. Председатель Совета министров Львов поручил Керенскому подыскать для царя и его семьи такое потаенное и надежное место. Поиском его министр юстиции занимался с большой осторожностью, соблюдая все правила конспирации. Никто из его аппарата не знал, чем он занимался, когда изучал карту огромной Российской империи. Чиновники Министерства юстиции шептались и недоуменно пожимали плечами, когда узнали, что для обследования губернского заштатного городка Тобольска по указанию их шефа в Сибирь отправилась комиссия во главе с депутатом Государственной Думы Вершининым.
В мае 1917 года под предводительством князя Львова состоялось закрытое, особо секретное заседание Временного правительства, на которое пригласили не всех министров. С большим докладом на заседании выступил министр юстиции Керенский, его объемный доклад был посвящен дальнейшей судьбе царя и его семьи. Перед задумчивыми министрами он, как всегда, долго обосновывал свое мнение о нецелесообразности перевозки семьи Романовых в Крым, о котором много говорилось в окружении царя. Крым, по его мнению, небезопасен для царской семьи, там уже разворачивалась борьба, борьба жестокая и граница рядом, и казаки близко, которые остались такими же верноподданными императору, какими они и были.
Не подходил для местожительства царя и его семьи, по мнению министра юстиции, и центр России, в частности имения великих князей Михаила Александровича и Николая Михайловича. Там рабочие и крестьяне уже потихоньку разоряли эти имения, в связи с чем уж очень были небезопасны они для Романовых.
А министр говорил… говорил и тут же предложил перевезти царя и его семью в хорошее, даже прекрасное место… В Тобольск… Город губернский, спокойный, как и вся Сибирь, свободный от политических страстей, религиозный, в котором было 25 церквей. Население 22 тысячи, занималось ремесленничеством и рыбной ловлей. Революционного пролетариата нет, только одно зажиточное крестьянство. Среди городских домов 2352 строения, есть в прекрасном состоянии большой двухэтажный губернский особняк из камня, куда и предложил Керенский поместить Николая II и его домочадцев.
По его словам, Сибирь идеальное безопасное место, где можно спрятать царя от разбушевавшихся его подданных. При этом министр юстиции ехидно улыбнулся, предлагая правительству это место ссылки Николая II. Керенский специально выбрал сибирский городок Тобольск, тем самым он напоминал ему о Сибири, куда царь ссылал бунтарей России. Мол, мы там многие побывали, а теперь время пришло, попробуйте узнайте и вы, государь всея Руси, холодную сторонушку Сибирь.
Была и еще причина отправки царской семьи в Тобольск, о которой Керенский, конечно, не упомянул, но о ней, без сомнения, думал. Он хотел унизить царя и его супругу еще раз. Ведь под Тобольском, в селе Покровском, находилась родина Распутина, этого злого их гения.
Министры сразу согласились с доводами Керенского. Если Министерство юстиции решило отправить царя в Тобольск, то они не возражают, а только приветствуют. Хоть к черту на кулички, только подальше его от бунтующего Петрограда. Тобольск действительно идеальное и безопасное место для его ссылки, лучше не придумаешь. Пусть там, в далекой и холодной Сибири, копает он грядки и занимается огородничеством, пишет мемуары и воспитывает своих отпрысков. Только подальше… подальше его от Петрограда… подальше от границы…
О решении Временного правительства царя конечно не уведомляли и никаких сообщений в прессе об этом не было. Однако время шло, а царская семья оставалась в Александровском дворце. Только в июне – июле 1917 года закопошился сам Керенский, возглавивший к этому времени Временное правительство.
6—10 апреля 1919 года белогвардейскому следователю Соколову в Екатеринбурге Е.С. Кобылинский показывал, что его и председателя Царскосельского совета рабочих и солдатских депутатов прапорщика Ефимова вызвал приехавший в Царское Село Керенский. Напустив тумана и таинственности, как только умел делать он один, председатель Временного правительства взял с них слово, что разговор их останется между ними, так как сообщаемые им сведения представляют большой государственный секрет, но, конечно, не для демократических организаций, представителями которых они являются.
Александр Федорович таинственным голосом поведал им о ранее принятом решении правительства: царь и его семья в скором времени будут отправлены под большой охраной в сибирский город Тобольск.
Для сопровождения и дальнейшей охраны царской семьи в Тобольск из солдат и офицеров гвардейских полков, располагавшихся в Царском Селе, был создан так называемый «отряд особого назначения» во главе с полковником Е.С. Кобылинским.
Далее полковник подробно рассказал следователю Соколову о себе и о событиях, в которых он принимал участие.
Кто же он – этот Кобылинский, ставший на год и два месяца чуть ли не хозяином судьбы царской семьи. Киевский дворянин, связавший свою жизнь с военной службой в царской армии. Окончив Киевский кадетский корпус и Павловское военное училище, он успешно продвигался по службе, став офицером лейб-гвардии Санкт-Петербургского полка. С начала Первой мировой войны на фронте, несколько раз был ранен. Целый год в Царскосельском дворцовом лазарете залечивал контузию, полученную в июне 1916 года на австрийском фронте. Здесь тяжело контуженным познакомился с Александрой Федоровной, августейшей сестрой милосердия, которая вскоре в письме к А.А. Вырубовой назовет его «настоящим военным».