Затем, улыбнувшись, она отметила, что хорошо помнит: две тетради завязывались атласными узенькими ленточками. На одной из них, в темно-голубой обложке, еще рукой мамы по-английски было написано: «Для дорогой Татьяны». На другой тетради мама на первой странице изложила такую молитву: «Всея твари Создателю, времена и лета по своей власти положивый, благослови венец лета благости Твоей, Господи, сохраняя в мире императора и спасины».
Последний ее дневник начинался 1915 годом, а заканчивался изложением событий в Тобольске, то есть до переезда их в мае 1918 года в Екатеринбург. Дневник этот был в темно-синей клеенчатой или в кожаной в шашки обложке. В одной из тетрадей в сером холщовом толстом переплете были сосредоточены заметки из прочитанных книг.
Задумавшись, «Монашка» надолго замолчала, по-видимому, вспоминая о чем-то она лишь шевелила губами. Но вот лицо ее просветлело, и она продолжила рассказывать о дневниках. По ее словам, у нее еще был узенький тоненький альбом для стихов с новым уголком и золотым обрезом, на первой странице которого отец когда-то написал начало стихотворения Фета: «Я пришел к тебе с приветом…»
Свой подробный рассказ о дневниках Таисия изложила также в отдельном письме, адресовав его полковнику Садовнику.
Уже на следующий день Садовник докладывал Б.З. Кобулову свой разговор о дневниках Татьяны. Заместитель наркома госбезопасности СССР тут же решил по «ВЧ» поинтересоваться у начальника Главного архивного управления НКВД СССР И.И. Никитинского: нет ли на хранении дневников Татьяны Романовой в каком-нибудь из государственных архивов? И опытный оперативник, проработавший уже больше 20 лет в советских спецслужбах, не ошибся. Оказалось, что дневники второй дочери Николая Романова хранятся у профессора Максакова, который руководил Центральным государственным историческим архивом СССР, располагавшимся на Б. Серпуховской, 18.
Б.З. Кобулов и И.И. Никитинский договорились, что дневники Татьяны Романовой, в связи с острой оперативной необходимостью, будут выданы под расписку сотрудникам НКГБ СССР во временное пользование.
За дневниками к профессору Максакову Богдан Захарович отправил К.С. Савицкого. Одновременно он повез на имя заместителя начальника Главного архивного управления НКВД СССР С.И. Кузьмина запрос о том, при каких обстоятельствах оказались в Центральном государственном историческом архиве СССР документальные материалы Татьяны Романовой.
Вскоре специалисты-криминалисты НКГБ СССР сличали полученные из ЦГИА СССР подлинные дневники Татьяны Романовой с объяснениями «Монашки» и пришли к заключению, что речь идет об одних и тех же материалах. В докладной записке Б.З. Кобулов указывал Л.П. Берии: «В результате сопоставления объяснений «Монашки» с подлинными дневниками Татьяны Романовой выявлена тождественность».
28 апреля 1945 года из Центрального государственного исторического архива СССР за подписью его начальника, профессора Максакова пришел ответ о так называемом «Новоромановском архиве».
Создан этот архив был в 1919 году в Кремле, куда вошли документальные материалы, привезенные в 1918 году из Тобольска и Екатеринбурга. Среди этих материалов находились дневники, переписка и официальные документы Николая Романова и его семьи, в том числе дневники, записки и разные тетради Татьяны Романовой.
С 1920 году «Новоромановский архив» находился в составе архива Октябрьской революции, а затем хранился в Центральном государственном архиве древних актов. В 1941 году все материалы этого архива передали в Центральный государственный исторический архив.
В 1929 году к материалам Татьяны Николаевны Романовой, находившимся в архиве с 1919 года, были присоединены относившиеся к ней документы из ленинградских дворцовых архивов, а в 1940 году – материалы и из Государственного литературного музея.
Глава IVПереезд царской семьи из Тобольска в Екатеринбург
По указанию Л.П. Берии продолжилась работа по установлению всех обстоятельств переезда царской семьи в Екатеринбург. Согласно архивным документам и воспоминаниям участников этих событий, переезд царской семьи из Тобольска в Екатеринбург проходил следующим образом.
Центр в лице Свердлова, Ленина, идя навстречу пожеланиям руководства одной из самых крупных партийных организаций большевиков, принял решение о переводе из Тобольска в Екатеринбург царской семьи. Руководители Республики Советов свое решение не афишировали, знали о нем всего несколько человек. Какое-то время Свердлов подыскивал человека, которому можно было поручить это важное и щепетильное задание. И такого человека председатель ВЦИК нашел.
Выбор пал на Яковлева Василия Васильевича, чрезвычайного комиссара Совнаркома и ВЦИК. Вожди революции знали его с давних пор как старого боевика-подпольщика, на которого можно положиться.
Почему же из массы других, преданных делу партии большевиков выбрали именно его? Архивисты попытались ответить на этот вопрос биографией этого человека, его делами. Тем более, все, что писалось о нем в различных советских и зарубежных изданиях, мало соответствовало действительности.
Настоящая фамилия Яковлева В.В. – Мячин Константин Алексеевич. Родился он в 1886 году в селе Шарлык Михайловской волости Оренбургской губернии в семье полицейского урядника. Шести месяцев от роду лишился отца. Мать его, Прасковья Ильинична, вторично вышла замуж за мещанина из города Бузулука – Н.И. Макарова и вместе с ним и тремя сыновьями уехала на жительство в г. Уфу, где ее новый муж служил приказчиком в магазине Сатина.
Константин учился в церковно-приходской школе, но окончить ее из-за смерти отчима ему не удалось. Мальчика определили подмастерьем в часовую мастерскую Войцехова, где он проработал год, а затем отдали «мальчишкой» в сапожно-шапочную лавку Лебедева, у которого он находился в «учении» около четырех лет, не получая за свою тяжелую 12—14‑часовую работу никакой оплаты. В 1903 году он сбежал от этого хозяина и поступил на работу в частную слесарную мастерскую. Проживая в рабочем районе, он завязал дружбу с революционерами, рабочими уфимских железнодорожных мастерских Алексакиным, Якутовым, Кривовым, Новоселовым и другими, которые знакомят его с марксизмом. С этого времени он становится профессиональным революционером.
В самом начале 1905 года Мячин вступил в РСДРП(б) и вошел в уфимскую боевую организацию, которую возглавляли известные на Урале большевики братья Иван Самуилович и Эраст Самуилович Кадомцевы. Основной своей целью организация провозгласила подготовку вооруженного восстания в России, а главной задачей стала подготовка ее руководителей.
В организации была введена строгая дисциплина и конспирация. По предложению Эразма Кадомцева среди боевиков существовало правило, что один знает – хорошо, двое – хуже, трое – знают все. Это стало азбукой, истиной для деятельности ее членов. Уфимские боевики считали себя в состоянии гражданской войны с царским строем, поэтому участвовали в ряде боевых выступлений.
9 января 1905 года они оказали вооруженное сопротивление казакам, в которых было брошено несколько бомб. Ими было захвачено большое количество оружия и взрывчатых веществ, совершены ряд террористических актов против царских чиновников и провокаторов. Под Демой совершено вооруженное нападение на артельщика, в результате чего было экспроприировано 150 тысяч рублей, из которых 25 тысяч израсходовано на организацию Лондонского партийного съезда, 10 тысяч – на Уральскую областную партийную конференцию. На эти же захваченные деньги в Таммерфорсе (Финляндия) был проведен съезд военно-боевых организаций, на котором уфимская структура боевых организаций, их цели и задачи были приняты как руководство для всей России.
Как известно, Лондонский съезд РСДРП боевые организации распустил. Уральцы, считая себя членами партии, не подчинились постановлению этого съезда и перешли на нелегальное, по отношению к Центральному комитету, положение. Центральный комитет партии, считаясь с политическим моментом, боялся открыто признать существование уральской боевой организации, но конспиративно связь с ней поддерживал и неоднократно пользовался ее услугами, в частности экспроприированными ее деньгами. Уральская боевая организация РСДРП считала свои принципы правильными и не смущалась своим двойным нелегальным положением.
Мячин состоял в организации с самого начала ее создания и в качестве активного и деятельного рядового ее члена принимал участие во всех ее операциях. В 1907 году своей тетке, Марфе Ивановне Курочкиной, жительнице села Колычевки Оренбургской губернии, он так рассказывал о своем месте работы: «Мы одеваемся в особую одежду, приходим к дому, у кого много денег, командуем руки вверх и отбираем деньги. Вот служба наша».
Довольно симпатичный, с длинными темно-русыми волосами, выше среднего роста, крепкого телосложения, с слегка суженными, стального цвета глазами, Мячин нравился женщинам, но на них он совсем не обращал внимания, так как дал себе клятву свою жизнь посвятить только одной цели – борьбе за революцию и светлое будущее для всех трудящихся.
Живой природный ум и жизнерадостный характер помогали ему не раз выходить победителем из самых трудных ситуаций, которых у него, подпольщика и боевика, было предостаточно. Умение подойти к человеку, постоянная забота о товарище, общительность, смелость снискали ему большой авторитет среди боевиков. Из рядовых членов он постепенно выдвигается в организаторы Уральской боевой организации РСДРП.
В 1908 году в Женеве (Швейцария) Мячин принимал участие в совещании боевиков, которое было созвано по инициативе И.С. Кадомцева. На совещании обсуждались вопросы об экспроприациях и организации партийной школы за границей для членов боевых дружин Урала.
За границу он выехал из Петербурга по паспорту на имя В.В. Яковлева, купленного за сто рублей у одного из столичных студентов. Деньги на поездку за границу в сумме 500 рублей он получил от члена РСДРП(б) Кадомцевой Илны Самуиловны, у брата которой проживал на квартире в Женеве.