Яковлев взглянул на его светящиеся окна и заметил там фигуры людей, которые наблюдали за ними из полузашторенных окон. А боевики с радостными возгласами и шутками, что вот и закончился их трудный марафон, входили в напротив стоявший особняк, где располагался отряд особого назначения. С Яковлевым в отдельной комнате поселились секретарь-телеграфист Галкин и заместитель командира отряда Мыльников, а Касьян с боевиками расположились в помещении солдат, расположенном на задах губернаторского дома.
Не успел Яковлев очиститься от грязи, покрывавшей его с головы до ног, как к нему прибыли тобольский военный комиссар Дуцман, начальник отряда особого назначения Кобылинский, председатель комитета охраны Макеев и несколько его членов. Ответив на многочисленные вопросы о проделанном пути из Тюмени в Тобольск, чрезвычайный комиссар попросил Макеева собрать всех членов комитета охраны на срочное заседание. Макеев четко отрапортовал, что часа через два они явятся к нему в полном составе, и вскоре покинул с членами комитета и Кобылинским комнату Яковлева.
Остались вдвоем с Дуцманом. Тобольский военком сообщил, что он получил от председателя Омского совета Косырева по телеграфу предписание передать свои полномочия Яковлеву и перейти в его подчинение. Удовлетворенный этим сообщением чрезвычайный комиссар направился к председателю Тобольского совета Хохрякову, проживавшему тут же рядом, в гостинице, у которого он застал представителя Уральского совета Заславского.
Встреча между ними началась с объятий и вопросов о Москве, Ленине, Свердлове. Яковлев обстоятельно ответил на все вопросы, а затем передал председателю Тобольского совета свой мандат за подписью председателей СНК и ВЦИК. Хохряков долго читал его, потом усмехнулся, покрутил головой и промолвил:
– Грозный документ. Ладно. Все, что надо, выполним.
И тут улыбающийся, такой приятный Заславский радостно захлопал в ладони, затем стукнул по плечу комиссара и громко сказал:
– Ну, товарищ Яковлев, хорошо, что ты прибыл. Нам надо с этим делом кончать.
– С каким?
– С Романовыми. С Николаем Кровавым.
Яковлев настороженно смотрел на Заславского.
В мозгу его мелькнула мысль: «Значит, распространяемые по всему пути от Тюмени до Тобольска кем-то слухи имеют под собой реальную почву. С царем тут действительно решили покончить».
Яковлев нахмурился и недовольным тоном произнес:
– Меня удивляют, товарищ Заславский, ваши слова. Я имею определенные инструкции Москвы и сделаю все, чтобы их выполнить.
Заславский сощурил свои маленькие, хитрые глазки, затем отрицательно покачал головой и зло сказал:
– Ничего у вас, товарищ Яковлев, не выйдет. Романовых вам не выдадут. Мы уже не раз пытались это сделать. Охрана мешает. Остается только единственный путь – воспользоваться вашими огромными полномочиями и силой ее разоружить. В городе у нас достаточно сил, и мы вполне справимся с ними. Не забывайте, что среди охраны много офицеров, а в городе масса белогвардейцев. Возможна попытка похищения Романовых. А ведь через несколько дней ледоход, что вы будете делать? Застрянете здесь.
Яковлев строго взглянул на представителя Уральского совета. Он решил поставить на место этого развязного, зарвавшегося человека, поэтому резким, официальным тоном произнес:
– Товарищ Заславский, вы неправильно понимаете политику Центра. Да и Уральский совет вам такие полномочия наверняка не давал. Поэтому давайте будем меньше говорить, а приступим к делу. Вы получили указание Екатеринбурга о переходе вас и всех уральских отрядов в мое подчинение?
– Да, такие инструкции получил. Своим людям я дам соответствующие указания.
Хохряков в их разговоре не участвовал, и только когда распаленный Заславский ушел, он подробно и доходчиво поведал Яковлеву о сложившейся обстановке в Тобольске. Однако на его вопрос о кишащих в городе белогвардейцах, готовивших побег семьи Романовых, председатель Тобольского совета почему-то ничего не ответил. Тогда Яковлев повторил вопрос, так как ему в первую очередь нужно было знать, откуда здесь может исходить опасность. Ведь о белогвардейцах его предупреждал сам Свердлов. О них много рассказывал ему и Дидковский, по словам которого белых в городе насчитывалось несметное количество и они вот-вот штурмом готовы были взять «дом свободы». Поэтому он решил сначала ликвидировать в городе белые банды, которые могли стать основным препятствием для вывоза царской семьи. Хохряков же ничего путного о белогвардейцах и их планах чрезвычайному комиссару так и не сообщил. На надоевшие о них вопросы он пробурчал что-то, а затем махнул рукой и увел разговор в другую сторону. У удивленного Яковлева промелькнула мысль: а были ли белые в Тобольске?.. Не придумали ли их уральские руководители, чтобы разделаться с Романовыми?
Председатель Тобольского совета радостно улыбался, он несказанно был доволен, что вот из Центра наконец прибыл этот настойчивый и решительный человек, который действительно настроен вывезти царскую семью. Ему уже порядком надоела повышенная боевая готовность в городе. Скинуть с себя давившую каждый день ответственность было мечтой Хохрякова, и она, кажется, претворялась в жизнь с прибытием этого боевого уральца.
Яковлев потребовал у Хохрякова оказывать ему полную поддержку, предупредив, что малейшие недоразумения между ними могут осложнить выполнение основной задачи, ведь в его распоряжении имеется всего несколько дней. Не сегодня-завтра начнется ледоход, а еще нужно уладить обостренные отношения с охраной. Он заверил Хохрякова, что берется ликвидировать инцидент, но Тобольский совет и все находящиеся в городе отряды должны выступать единой силой под его руководством. Хохряков же должен оповестить всех, что Яковлеву как чрезвычайному комиссару Центра передаются все полномочия в городе и все вооруженные силы подчиняются только ему.
Чрезвычайный комиссар пригласит Хохрякова на собрание охраны, где они твердо заявят, что действуют в полном согласии, тем самым охрана должна почувствовать за его спиной как закон, так и силу. Хохряков полностью согласился с Яковлевым и предложил провести собрание охраны на следующий день.
Поздним вечером состоялось расширенное заседание Комитета особой охраны, на которое были приглашены также представители от входящих в отряд подразделений, командования и коменданта охраны. Вел заседание председатель комитета Матвеев, а секретарем являлся представитель от отряда Яковлева – Галкин.
Матвеев представил собравшимся чрезвычайного комиссара; тот долгим, пронизывающим взглядом оглядел людей в комнате и, переходя к делу, громко сказал:
– Товарищи! Я прибыл из Москвы и неприятно поражен слухам, распространяемых о вас, солдатах и командирах особой охраны. Вы будто бы не признаете советской власти и на этом основании не подчиняетесь ни местным властям, ни Уральскому, ни Омскому советам. Так ли это?
Раздались возмущенные возгласы:
– Не правда. Ложь. Наветы.
Яковлев усмехнулся, взмахнул удовлетворенно рукой и продолжил:
– Правильно, товарищи. Я не верю этим слухам. Я рассматриваю ваш отряд как часть возрождающейся новой армии – Красной армии, товарищи. Вы выполняете специальное поручение, имеющее государственное значение, и я ни на минуту не сомневаюсь в том, что распоряжения нашего правительства для вас так же обязательны, как и для меня. У меня вот есть документы ВЦИК и СНК.
Он помахал в воздухе мандатом за подписью Ленина и Свердлова и еще громче продолжил:
– В этих документах мне предписано принять у вас Романовых и перевезти их в глубь России.
– Позвольте, – прорычал зычным басом бывший поручик Христич. – Почему нужно увозить отсюда Романовых? Куда? А может, с ними решили покончить?
Яковлев с улыбкой смотрел на симпатичного, высокого гвардейца, похожего на былинного богатыря из русских сказок, несколько обиженного, взволнованного, требующего всем своим видом ответ на поставленные вопросы. Чрезвычайный комиссар спокойным, миролюбивым тоном сказал:
– Я, дорогой товарищ, являюсь всего лишь исполнителем поручения советского правительства. На вопросы «Куда?» и «Почему?» ответить вам не могу. В мою компетенцию это не входит. Однако если бы я и знал, допустим, такое неправдоподобное предположение, то и тогда, конечно, я не имел бы права ответить на ваши вопросы.
Тут на помощь чрезвычайному комиссару поспешил председатель комитета охраны Матвеев, который много сделал для успешной миссии Яковлева. Со своего председательского места он твердым голосом сказал:
– Вы правы, товарищ Яковлев, мы признаем советскую власть и исполним распоряжение Центра. Мы не могли выдать Романовых ни Демьянову, ни Заславскому, у них на то не было никаких полномочий. Теперь другое дело, у вас такие полномочия есть и пора ликвидировать назревший конфликт. И это сегодня легко сделать, так как все находящиеся в Тобольске отряды обязаны подчиняться товарищу Яковлеву.
Однако Христич не успокоился и продолжил:
– Мы, конечно, подчиняемся вам, но нам все-таки интересно, почему решили увезти отсюда Романовых и даете ли вы нам гарантию, что с ними ничего не случится? А мы куда денемся? Солдаты волнуются, нас здесь все считают чуть ли не контрреволюционерами, помощи никакой нам не оказывают, и вот уже полгода сидим без денег. Нам не платят не только причитающиеся суточные в размере 3 рублей 50 копеек, но и жалованье…
Яковлев встрепенулся. «Ну, вот пора. Пора поговорить и о деньгах», – решил он. Чрезвычайный комиссар со строгим выражением лица перебил бывшего поручика и быстро спросил:
– Разве Тобольский совет вам денег не выплачивал?
– Ни копейки, – резко бросил Христич, а остальные стройными возгласами и кивком головы его поддержали.
– Так, в чем дело, товарищи, я уплачу вам! – радостным тоном ответил Яковлев.
Охранники просияли и чуть ли не хором проговорили:
– Как? За все время? Суточные, жалованье и прочее довольствие, как полагается по положению?
Яковлев улыбнулся, развел руки и ответил: