– Ну, да, за все то, что вам полагается по штату. Приготовьте списки и ведомости, я немедленно выплачу все причитающиеся деньги.
Большинство находившихся в комнате людей повеселели. Яковлев, чтобы рассеять последние сомнения, раскрыл чемодан и показал денежные пачки. Но Христич не успокаивался и пытался выяснить что-то о подлинности его полномочий. Но Яковлев решительно взмахнул рукой и сказал:
– Товарищ, у меня есть документ за подписью Ленина и Свердлова, о моем приезде вас проинформировал товарищ Лукин, вами из ВЦИК получена обо мне телеграмма, мне подчинены все тобольские отряды, что вам еще нужно о подлинности моих полномочий? Не смешно ли поднимать об этом вопрос? Что касается перевоза Романовых, то я отвечу вам так, как должен отвечать начальник своему подчиненному. Вы должны делать то, что вам приказывают, и не вам – военным людям, объяснять мне, что значит приказ. Насколько широки мои полномочия, можете прочитать в мандате. А теперь я предлагаю командованию дать распоряжение о подготовке денежных ведомостей, а вы, товарищ Матвеев, сегодня же вечером соберите общее собрание всего отряда. А я приглашу на него Заславского, Хохрякова и мы поговорим с вашими солдатами.
Матвеев скептически улыбнулся и произнес:
– Едва ли пойдут они к нам, товарищ Яковлев.
– Придут. Обязательно придут. Они люди дисциплины, – ответил председателю комитета охраны чрезвычайный комиссар.
Направленный Яковлевым к Хохрякову заместитель командира отряда Мыльников сообщил, что председатель Тобольского совета и комиссар Уральского совета ждут его в гостинице. Перекинулись несколькими фразами о распространяемых в городе преувеличенных слухах о белогвардейцах, коснулись церковных проповедей епископа Гермогена, резко критиковавшего Советскую власть.
В разговоре Яковлев пригласил Хохрякова и Заславского на общее собрание охраны. Заславский удивленно посмотрел на чрезвычайного комиссара и спросил:
– Какого собрания?
– Собрание охраны Романовых, – спокойно ответил ему Яковлев. Заславский пытался играть роль человека удивленного, ничего не понимающего. Его маленькие глазки забегали по комнате, по-видимому, предложение Яковлева оказалось для него неприятным сюрпризом и ему очень захотелось отказаться от него.
– Мне некогда, товарищ Яковлев, я сейчас должен отправить нарочным срочное письмо в Екатеринбург, – попытался улизнуть от собрания Заславский.
– Но вы ведь мне обещали, товарищ Заславский, – напомнил Яковлев, наливаясь краской. – Может, вы чувствуете что-нибудь неладное? Может, боитесь встречи с охраной? – добавил он.
Тут Хохряков хлопнул комиссара Уральского совета по плечу и сказал:
– Да ладно тебе. Идти на собрание надо. Ведь мы обещали Яковлеву.
Нахмурившись, Заславский неодобрительно проворчал:
– Товарищ Яковлев, вы уж слишком горячо взялись за это дело.
Когда они пришли на собрание, все были в сборе. Солдаты произвели на Яковлева хорошее впечатление, все как на подбор высокие, статные, хорошо одетые, а главное, выглядели «военной косточкой» – профессионалами своего дела. Они резко отличались от тех разутых и раздетых красноармейских отрядов 1918 года, которые приходилось ему видеть в разных концах России.
Видно, что Керенский придавал большое значение охране Романовых и подобрал в нее наиболее подготовленных солдат и офицеров. От них исходила какая-то сильная и дружная спайка, вызванная, по-видимому, долгим отрывом от своих частей и углубленная последними тобольскими событиями, когда им предъявили 36‑часовой ультиматум.
Конечно, в случае столкновения красноармейские подразделения, которые находились в подчинении Яковлева, справились бы с охраной Романовых, но жертвы были бы огромными. А солдаты все подходили и вскоре, разбившись на группы, стали дружески беседовать. Посыпались вопросы о положении в России, о Керенском, советском правительстве. Но чаще всего звучали вопросы о их дальнейшей судьбе. Слышалось недовольство своим положением и особенно проявлением к ним недоверия со стороны местных властей. Чувствовалось, что этим старым воякам, сражавшимся с немцами на полях Литвы, надоела солдатская лямка и им хочется побыстрее разъехаться по своим деревням.
Яковлев переходил от одной группы солдат к другой и вскоре он сделал вывод, что охрана находилась в сфере их влияния и никакого противодействия в перевозке Романовых они ему не окажут. Очевидно, ни Демьянов, ни Заславский к ней не сумели подойти по-человечески.
На общем собрании охраны секретарь зачитал мандат В.В. Яковлева, подписанный В.И. Лениным и Я.М. Свердловым. После этого Яковлев заявил, что из этого документа видно о широких полномочиях, данных ему руководством Страны Советов. Следовательно, все они должны быть под его контролем и без его команды ничего не предпринимать. Далее он остановился на денежном довольствии стрелков, которое будет им выдано, через день-другой, после того как канцелярия составит соответствующие списки. Деньги он привез. В заключение Яковлев предложил всем забыть «недоразумения минувших дней», он считает, что охрана поступила правильно, не дав провести в жизнь то, что не санкционировал ВЦИК.
На следующий день утром Яковлев отправился в дом бывшего тобольского губернатора. Царская семья располагалась на втором этаже. У каждого ее члена имелась отдельная спальня. В кабинете у Николая Романова находилось несколько столов, заваленных разными драгоценными безделушками. Длинный стол, покрытый зеленым сукном, был занят курительными трубками всевозможных конфигураций. На небольшом столике лежали стопкой книги, в основном на иностранных языках. На стенах висели портреты лиц романовской династии и всевозможное старинное оружие. По всему дому на полу и на стенах красовались необыкновенной красоты ковры.
Николая вместе с тремя дочерями они встретили в огромной гостиной, где царь рассказывал им что-то смешное. Девушки жизнерадостно хохотали, а их отец с любовью смотрел на них и весело размахивал руками. Яковлев поздоровался с Николаем II и его детьми. За ним кивнули головами бывшему царю и остальные. Николай II, продолжая улыбаться, с интересом смотрел на симпатичного незнакомца, предчувствуя в нем какого-то важного начальника. А Яковлев осмотрел комнату и спросил:
– Довольны ли вы охраной? Нет ли претензий?
Потирая ладони, царь, улыбаясь, ответил:
– Доволен. Всем доволен. Все хорошо. Очень доволен.
Яковлев еще раз осмотрел огромную комнату и сказал:
– Хорошо. Посмотрим тогда вашего сына Алексея.
Николай II, волнуясь, ответил:
– Алексей Николаевич очень болен. Мне не хотелось бы заходить к нему.
Чрезвычайный комиссар твердым, не терпящим возражения, голосом продолжил:
– Мне необходимо его посмотреть.
Дочери с любопытством разглядывали молодого представителя советского правительства, а их отец поняв, что этот настойчивый человек не отстанет от него, сказал:
– Хорошо. Я прошу вас, вы только один зайдите к Алеше.
Яковлев и Николай зашли в комнату Алексея. Мальчик действительно был очень болен. Бледный, несколько желтоватого цвета, он сильно стонал, и казалось, что жизнь вот-вот покинет этого несчастного маленького человека. Яковлев недовольно покачал головой и вышел из спальни царевича. Везти его по тяжелой, раскисшей дороге было рискованно, он мог ее и не выдержать.
Чрезвычайный комиссар после осмотра «дома свободы» с Галкиным отправился на телеграф. Ему срочно хотелось переговорить со Свердловым. Однако вызвать председателя ВЦИК ему не удалось. К аппарату подошел его секретарь Теодорович, с которым у него состоялся такой разговор:
«Москва, Свердлову.
А, что Свердлов у аппарата? Передайте от моего имени следующее: мой сын опасно болен. Распутица мешает взять весь багаж. Хочу взять одну главную часть багажа, а остальную с пароходом. Вы меня понимаете? Если понимаете, то отвечайте правильно ли поступаю, если не дожидаясь хорошей дороги пущусь в путь только с одной частью вашего багажа. Дайте распоряжение комиссару почт и телеграфов, чтобы мне разрешили говорить по аппарату, а то приходится брать революционным путем. Пусть Невский даст телеграмму на ст. Тюмень, чтобы мой поезд (немедленно) не задерживали, экстренным, без стоянок и дали в состав вагон первого или второго класса.
Яковлев».
Ночью Яковлева вызвал Кремль. На проводе по поручению Свердлова находился Теодорович. Он сообщил:
«Отвечаю.
Возможно, что придется везти только одну главную часть, предвиделось вами и т. Свердловым еще и раньше. Он вполне одобряет ваше намерение. Вывозите главную часть. Комиссару почт и телеграфов т. Невскому дадим соответствующее распоряжение».
Получив разрешение от председателя ВЦИК вывезти из Тобольска только Николая II, что значительно облегчало его задачу, Яковлев стал усиленно готовиться к отъезду. Он вызвал к себе в комнату Касьяна, Зенцова, Мыльникова и Фадеева. Вместе с ними явился и Гусяцкий, молодой, небольшого роста человек в военной форме, обвешанный разным оружием. Яковлев взял свой мандат и протянул этому интеллигентному на вид человеку. Он смущенно взял документ в руки и внимательно его прочитал. Видно было, что мандат на него произвел большое впечатление. А Яковлев, не давая ему опомниться, приказным тоном сказал:
– А теперь, товарищ Гусяцкий, внимательно слушайте и запоминайте. На ваш отряд я возлагаю охрану дороги от Тобольска до Иевлево. Вы должны вместе с отрядом немедленно выступить из Тобольска и занять все главные в этом районе пункты. Вот вам перечень. Там вы вступите в контакт с моими патрулями. Ваша задача – обеспечить мне благополучный проезд от Тобольска до Иевлево. Вы и ваши люди отвечают мне головой за безопасность. Не дай бог, если что-нибудь произойдет, вас расстреляют первым.
Гусяцкий побледнел и виновато отвел свой взгляд от Яковлева. Он понял, что чрезвычайному комиссару известны его высказывания на собраниях о желании ликвидировать бывшего царя. Он долго стоял с опущенной головой, а затем, чтобы прервать затянувшееся молчание, спросил: