– Товарищ Яковлев, отпустите меня. Я хочу вернуться в Екатеринбург.
Чрезвычайный комиссар усмехнулся, взглянул на поникшего, какого-то жалкого уральского комиссара и ответил:
– Я вас, товарищ Авдеев, никогда не держал. Вы можете покинуть нас в любое время. Но вас ведь послали быть при мне, а вы в такую критическую минуту хотите уехать обратно. Как там у вас, в Уральском совете, посмотрят на такое ваше поведение. Думайте, товарищ Авдеев. Мы вас не держим.
Авдеев, растерявший сразу свой командирский вид, ничего не ответил Яковлеву и ушел к себе. Он остался в поезде и вел себя тише воды и ниже травы. Замену направления поезда заметили Романовы и их сопровождающие и заволновались. Особенно заметно было по князю Долгорукову, который, глядя в окно, горячо и долго что-то доказывал Николаю II. Потом он подошел к Касьяну и спросил:
– Куда это мы едем, кажется, совсем в обратную сторону?
Касьян улыбнулся и спокойно ответил:
– Едем туда, куда надо, Василий Александрович. Не волнуйтесь.
На станции Ишим Касьян, заметив большое скопление людей, попросил пассажиров отойти от окон вагона и закрыть занавески. Николай II и другие тут же выполнили просьбу, только князь Долгоруков стал препираться:
– Почему я должен отходить? Я хочу смотреть в окно.
Касьян вскипел и зло приказал:
– Прошу отойти без рассуждений. Ваша власть кончилась.
Долгоруков ушел к себе в купе и часа три не выходил оттуда. Несмотря на принятую конспирацию, жители железнодорожной станции каким-то образом узнали о наличии в поезде Романовых. К его прибытию на каждой станции собирались толпы людей, откуда неслись вопросы:
– Скажите, кто едет в вагоне?
Любопытствующим тут же из вагона отвечали:
– Да миссия. Английская миссия там.
В пути Яковлев не раз беседовал с Николаем II о Ленине и большевиках, зажигательно рассказывая бывшему самодержцу, что скоро, очень скоро в России они построят общество равных прав и равных возможностей, где все будет направлено на развитие человека. Бывший царь лишь удивленно разводил руками, а лицо его выражало то сомнение, то недоверие, а иногда и полное неприятие мыслей разговорчивого комиссара. Однажды он не выдержал и сказал:
– А вы, батенька Василий Васильевич, оказывается идеалист-мечтатель. Мне тоже хочется, чтобы в России наступила хорошая, нормальная жизнь. Россияне достойны ее. Но все будет по-иному. События развиваются так, что российский народ ждет страшное испытание и выхода из создавшегося положения я пока не вижу.
В поезде Яковлев не раз бросал восторженные взгляды на Марию, чувствовалось, что она ему нравится. Им хотелось поболтать, посмеяться, переброситься шуткой, но разговор не получался и виной тому чопорная камердинерша, которая ни на минуту не оставляла великую княжну.
В целях избежания различных недоразумений решили останавливаться на крупных станциях только для того, чтобы выполнить железнодорожные формальности. Для прогулок пассажиров использовали остановки на небольших разъездах, которые продолжались, как правило, часа полтора. На прогулки всегда выходили Николай II и Мария. Их сопровождали князь Долгоруков и граф Татищев. Александра Федоровна разрешениями на прогулки ни разу не воспользовалась.
Утром 28 апреля уральскому областному комиссару транспорта левому эсеру Медведеву донесли о замене направления поезда с Романовыми. Он тут же поставил в известность об этом председателя Уральского совета Белобородова, который созвал экстренное заседание областного совета. Дебаты на нем проходили горячо и шумно, с криками и проклятиями в адрес Яковлева и Николая II. Уральские большевики и левые эсеры единодушно приняли решение «задержать во что бы то стало поезд, объявить Яковлева предателем и изменником, в случае необходимости, не останавливаться перед уничтожением и Николая, и Яковлева».
В 2 часа дня член президиума Уральского совета Сафаров по поручению этого органа сообщил по прямому проводу председателю Омского совета Косареву их решение в отношении Яковлева. Между ними состоялся такой разговор:
«Сафаров.
Сегодня из Тюмени вышел поезд с бывшим царем Николаем Романовым под командой комиссара Яковлева в направлении к Екатеринбургу. Согласно полученного распоряжения ЦИК, Романов должен был быть доставлен с этим поездом в Екатеринбург областному совету. Поезд из Тюмени № 2 вышел в 6 часов утра, а затем на разъезде № 18 был переформирован и направлен через Тюмень без остановок на Омск. В настоящее время поезд находится между Ишимом и Называевской. Общее собрание областного совета объявляет комиссара Яковлева, нарушившего постановления ЦИК и СНК изменником революции. Облсовет постановляет предложить Омскому совету принять немедленно меры для остановки поезда № 2, ареста комиссара Яковлева и всех лиц, не подчинившихся настоящему постановлению. Арестованные лица вместе с бывшим царем должны быть немедленно отправлены под надежной охраной в Екатеринбург в распоряжение областного совета.
Уральский областной комитет партии большевиков-коммунистов и левой социал-революционной партии просит безотлагательно принять меры к исполнению настоящего постановления».
Телеграмма дополнительно всем совдепам.
«В распоряжении Яковлева имеются вооруженные силы, просим меры к мобилизации своих сил.
Ответ. Сейчас же примем экстренные меры. До свидания.
Сафаров. У них в поезде есть пулеметы и другие сильные средства – бомбы и прочее. Примите меру с своей стороны противопоставить больше сил».
В этот же день Уральский совет разослал аналогичного содержания телеграммы в Ново-Николаевск (Новосибирск), Тайгу, Анжерку, Ашинск, Красноярск и Иркутск. Но на этом уральские руководители не остановились. Вечером Белобородов и Сафаров отправили в Москву на имя Свердлова такую депешу:
«Ваш комиссар Яковлев привез Романова в Тюмень, посадил его в поезд и направился в Екатеринбург. Отъехав один перегон, изменил направление и поехал обратно. Теперь поезд с Николаем находится около Омска. С какой целью это сделано, нам неизвестно. Мы считаем такой поступок контрреволюционным, изменническим. Согласно вашего письма от 9 апреля Николай должен быть в Екатеринбурге. Что это значит?
Согласно принятому облсоветом и Областным Комитетом партии решению, сейчас отдано распоряжение задержать Яковлева и поезд во что бы то не стало. Арестовать вместе с Николаем.
Ждем ответа у аппарата.
Белобородов и Сафаров».
Ответ председателя ВЦИК уральцы получили тут же, без промедления. По-видимому, Свердлов и Ленин, с которым Яков Михайлович согласовывал все действия по перевозке Николая II, посчитали, что на Урале по вине его экстремистского руководства может разыграться страшная трагедия с непредсказуемыми последствиями для всей молодой Республики Советов.
Ответ был столь неожиданным для Уральского совета, что вызвал бурю возмущения на центральные власти как со стороны его руководителей, так и делегатов Уральской большевистской конференции, проходившей в эти горячие дни в Екатеринбурге. Председатель ВЦИК на имя руководителей областного совдепа и областного комитета большевиков Белобородова, Дидковского, Голощекина, Сафарова и Преображенского сообщил:
«Все, что делается Яковлевым, является прямым выполненим данного мною приказа. Сообщу подробности специальным курьером. Никаких распоряжений относительно Яковлева не делайте, он действует согласно полученным от меня сегодня в 4 часа указаний(ям). Ничего абсолютно не предпринимайте без нашего согласия. Яковлеву полное доверие. Еще раз никакого вмешательства. Свердлов».
Но ведь недаром Уральский совет возглавляли «левые» коммунисты, у которых по многим вопросам была почти всегда своя точка зрения, резко отличавшаяся от позиции Центрального комитета РКП(б) и СНК. И в вопросе перевода Николая II и его семьи в Екатеринбург руководство Уральского совета по отношению к Центру заняло жесткую позицию.
Центр, мол, дал слово перевезти бывшего царя в столицу красного Урала и никакого другого решения теперь быть не может. Царю место только в революционном Екатеринбурге. Отсюда он уж точно никуда не убежит. Революционные рабочие не позволят ему этого сделать. Наслышавшись крикливых призывов от делегатов партийной конференции, как, например, «Смерть царю-кровопийце», «За границу убежит эта сволочь», «Не отдадим никому Николая Кровавого», «Сами будем его судить», руководство Уральского совета в Москву на имя Свердлова решительно и с гневом телеграфирует:
«Областной совет, обсудив ваш ответ, констатирует, что Президиум ЦИК, предприняв ответственное решение, не уведомив предварительно областной совет, совершил тем самым акт явно дискредитирующий областной совет. Изменяя свое решение, ЦИК преднамеренно или нет, но все-таки третирует облсовет, ставя нас в невозможно ложное положение. Аннулировать, отданное Омску и по всей Сибирской магистрали, распоряжение задержать Яковлева мы не можем. Единственным выходом из создавшегося положения, считаем отдачу Вами распоряжения о возвращении поезда Екатеринбург. Ваш ответ и вся история обсуждается на происходящей областной партконференции».
А в это время поезд с Романовым спокойно подъезжал к Омску. По команде Яковлева остановились на станции Любинской, предпоследней станции перед Омском. Отцепив паровоз и один из вагонов, чрезвычайный комиссар приказал возглавить поезд Гузакову, а сам вместе с бывшим председателем Омского совета Фадеевым отправился в столицу Западной Сибири. Переехав мост через Иртыш, они заметили, что железнодорожные пути усеяны какими-то вооруженными людьми. Паровозу пришлось даже сбавить скорость, и тут же на него взгромоздились несколько солдат с винтовками. Не понимая происходящего, Яковлев и Фадеев лишь только удивленно переглянулись. На вокзале, на путях, их встретила платформа с пушкой и пулеметами, на которой копошились, словно муравьи, вооруженные рабочие и красноармейцы. Их стволы были повернуты в сторону паровоза Яковлева. Подняли винтовки и взяли их на прицел и люди на платформе.