– Я должен и принужден в силу некоторых обстоятельств приказать тебе сделать вот такую небольшую вещь.
И кардинал протянул маленький картонный листочек. На нем она прочитала: «Отказываюсь раз и навсегда, как католичка, от безбожной, красной России, бывшей когда-то моей родиной. Отрекаюсь от нее раз и навсегда. Татьяна Романова».
В глазах Натальи все запрыгало, а душа запротестовала от задуманного кардиналом шага. Она категорически ему ответила:
– Нет! Нет! Нет! Этого никогда не будет! Если бы Татьяна Романова была жива, она никогда не отказалась бы от своей родины.
– Это твои последние слова? – спросил Каковский.
– Конечно, последние. Я не могу обманывать и к тому же бросать черную тень на покойную княжну, которая, повторяю, никогда бы этого не написала.
Кардинал был возмущен, лицо его изменилось, голос срывался до крика.
– Это значит, что вы не хотите больше меня слушать. Это значит, что вы больше не монахиня. Вам придется очень-очень пожалеть об этом. Даю вам 8 дней, чтобы обдумали все, что с собою делать в миру, так как я не соглашусь на ваше присутствие в монастыре сакраменток, которым руковожу особенным образом. Своего решения не изменю.
И кардинал отправил ее в келью.
Наталья поняла, что дни ее в монастыре сакраменток сочтены. На следующий день к ней приехала сестра Валентина, которой она рассказала о конфликте с Каковским. Она посоветовала вернуться в монастырь сестер шариток, но потом, подумав, сказала, что без матушки Розы Окенцкой ей там будет тяжело. На следующий день явились супруги Красовские и начали умолять переехать к ним в дом в Варшаву. Наталья пообещала подумать и известить их письмом.
После шести дней Наталья попросила игуменью Янину Бышевску переслать супругам Красовским письмо, в котором она сообщала о своем согласии на переезд к ним.
Игуменья сообщила монахиням, что Наталья больна и едет лечиться к доктору. 16 февраля 1934 года она покинула монастырь и переехала в дом доктора медицины Чеслава-Николая Александровича Красовского, находившийся в дачной местности Радость под Варшавой.
Нужно отметить, что Наталье было довольно трудно «найти себя» в этом доме. Жить со светскими особами и в светской обстановке после 12‑летней монастырской жизни было непривычно. В полиции ее записали на собственное имя, то есть как Наталью Меньшову. Понемногу она начала приходить в себя, только вот как-то охладела к ней супруга Красовского. Меньшова почувствовала перемену и попробовала объясниться с ней, но та отвечала ей так холодно, коротко и сухо, что разговор этот прекратился, их отношения сделались невыносимо натянутыми.
Однажды вечером доктор признался, что любит Наталью как женщину. Она ответила на его чувство. Так началась ее интимная связь с Красовским. Отношения эти с человеком, который ее горячо любил и понимал, дали ей глубокое внутреннее счастье, она никогда не жалела, что так случилось. Это было самое счастливое, безмятежное время в ее жизни.
Честный и порядочный доктор решил во что бы то стало развестись с Марией и официально жениться на Меньшовой. Она согласилась с этим предложением. Однако ей не суждено было долго пользоваться этим счастьем.
Как-то настоятель церкви священник Лучак, где она проводила богослужения, сообщил ей, что его преосвященство кардинал Каковский требует Наталью к себе для объяснений.
В начале июня 1934 года такая встреча состоялась во дворце кардинала на Медовой улице. Встретил он ее с улыбкой и приветливо. Затем сказал:
– Ты, Наталья, забудь, что между нами произошло.
Она в знак согласия кивнула головой, а он продолжил:
– В монастырь ты, конечно, пока не вернешься. Думаю, что ты, вероятно, и не захочешь. Мне кое-что известно о твоих интимных отношениях с доктором Красовским. Церковь имеет лучшую разведку, чем принято думать. Ты любишь этого человека? Только откровенно.
И она, словно на исповеди, со страхом призналась во всем.
– Ну и хорошо, великолепно! – воскликнул как будто чем-то восхищенный кардинал и, засмеявшись, продолжил: – Из всего, что ты рассказала, понятно, что доктор очень честный человек, который даже думает о женитьбе, если ты не вернешься в монастырь. Если он любит, то все для тебя сделает. Как ты думаешь – все?
Наталья утвердительно кивнула кардиналу головой.
А он продолжал:
– Тогда начинай тосковать в Радостях, проси его взять служебный отпуск и отправляйтесь в Югославию. У него много знакомых, пусть начинает хлопотать для тебя заграничный паспорт. Паспорт бери на свою фамилию.
Мысль поехать с любимым человеком, несмотря на то что она исходила от ненавистного ей кардинала, так заинтересовала ее, что она без всякого колебания согласилась исполнить то, что он требовал. При прощании кардинал предупредил, чтобы об этом разговоре она не говорила доктору.
В тот же день Наталья в беседе с доктором сообщила, что ей очень хочется поехать за границу. Польша ей очень надоела и ее мучают отношения с его женой Марией. На другой день она опять завела разговор о поездке за границу, ей так хочется отдохнуть от монастырской жизни в Югославии, и попросила приложить усилия к оформлению паспорта для нее с годичной польской визой.
Больше всего смущало Наталью, что все расходы, связанные с непонятными пока затеями кардинала, покрывал Красовский, ей это казалось неприличным, ведь она хотела любить его чувством, далеким от всего земного. И она однажды спросила об этом кардинала. Он на это вот так ответил:
– Ничего, пусть доктор, который вас любит, чем-нибудь пожертвует. Я и так потом должен буду выдавать вам много денег.
Она терзалась, мучилась:
– Когда потом? Потом в Югославии?
Она решила спросить Красовского, есть ли у него средства для поездки в Югославию. Он без колебания ей ответил:
– Я столько лет работал, дорогая, что, думаю, у меня есть средства на поездку с любимой женщиной.
На одной из встреч кардинал Каковский передал ей довольно много рукописей и сказал:
– Это нужно переписать в тетради как дневники Татьяны Романовой. В конце рукописей Татьяна прощает русскому народу все нанесенные обиды. Это внимательно перепиши.СакраментИ кардинал дал ей еще тетрадь, подчеркнув: – В ней подготовленный сценарий фильма, который нужно продать обязательно в Югославии. Доктор Красовский знаком с директором польской государственной лотереи Ноладеем, который имеет родственника в Югославии. Этот родственник работает и занимает хорошее положение на предприятиях по производству кинофильмов. Не забудьте взять к нему письмо.
Наталья знала, что кардинал никогда не встречался с Красовским, поэтому удивленно спросила: откуда кардинал может знать так хорошо все дела и даже знакомых Красовского?
Ответ кардинала запомнился ей на всю оставшуюся жизнь. Он сказал:
– Католическая церковь имеет такую разведку, что может вполне соперничать с разведками многих государств мира, поэтому, чтобы все знать о ком-нибудь, кто меня интересует, мне не нужно быть с ним знакомым. Помни об этом, Наталья, а также помни, что с католической церковью шутить нельзя. Тех, кто предает, мы ищем, везде находим и всегда наказываем.
В конце июня супруга доктора Красовского уехала лечиться на курорт в Моршин, и Наталья совершенно спокойно переписывала рукописи, полученные от кардинала, готовясь к поездке в Югославию.
В первой половине июля доктор Красовский получил заграничный паспорт на год с обратной польской визой на Н.И. Меньшову.
В это примерно время ее вызвал к себе кардинал. Разговор начался с удивившего Наталью вопроса:
– Хочет ли она вернуться в монастырь сакраменток?
Она, недолго думая, ответила:
– Конечно, я вернулась бы сейчас, несмотря на то что, как вашему преосвященству известно, люблю доктора Красовского. Но ведь на это нужно ваше позволение.
Кардинал улыбнулся и ответил:
– Все зависит от тебя. Прежде чем вернешься, должна сделать то, что велю. Исполнишь, в монастырь вернешься. Согласна?
– Все зависит от вашего задания, – ответила Наталья.
На это кардинал сказал:
– О, что-то очень легкое. Нужно будет так держать себя в Белграде, чтобы все громко начали везде говорить, что под «инкогнито» Натальи Меньшовой скрывается Татьяна Романова, приехавшая лечиться в Белград со своим врачом Красовским.
Она испугалась такой конечной цели кардинала и долго молчала, а Каковский продолжил:
– Нужно сделать так, конечно, ничего не говоря доктору, то есть сказать ему о плане и внушить во время дороги, что он добрый, но так умно, осторожно, будто и он сам этого мог бы желать.
А план следующий: когда приедешь в Белград, отдохнув два-три дня после дороги, пойдешь в королевский замок и запишешься на аудиенцию к королю Александру таким образом: «Татьяна Николаевна Романова, Наталья Меньшова инкогнито».
Короля, конечно, ты не увидишь, потому что он отдыхает в Сплите, куда, кажется, никого вообще не пускают, но сам факт, что ты будешь записана в книге аудиенции, обратит на тебя внимание, а нам только это и нужно. Кроме этого, нужно то же самое сделать и в польском посольстве. Ведь ты имеешь польскую визу, должна же там как-то записаться, представиться, поэтому запишись так же, как и в королевском замке.
Когда это сделаешь – живи мирно: гуляй, ешь виноград, пей вино, в общем, отдыхай с любимым. Если заговорят газеты, на несколько дней съездите в Загреб. Потом, когда все начнут меньше интересоваться тобой, вернетесь в Белград, побудешь еще немного и вернешься в Радость, а в лице святой, католической церкви я буду тебе очень благодарным. Ты спокойно вернешься в монастырь сакраменток, будешь продолжать жизнь монахини. Мы же постараемся несколько лет тебе не мешать.
Так создавался в уме кардинала чудовищный план публичного обмана. Приманкой и платой был монастырь. Домой Наталья вернулась страшно расстроенной. Доктор заметил ее состояние, но она ему ничего не сказала, хотя он и пытался выяснить, что же такое у нее произошло.