В феврале Наталья решила привести в исполнение свой план в отношении поступления в монастырь. Переговорив с доктором, который еще тяжело болел, она отправилась к папскому нунцию в Вене кардиналу Инитцеру. Однако попасть к нему было практические невозможно. Она ходила, обивала пороги, но попасть на аудиенцию к нему не смогла.
Однажды она познакомилась в костеле Святого Иосифа с молодым высоким священником, который представился Раймондом Люксом. Он прекрасно говорил по-русски, и она, утомленная бесплодными мытарствами, поведала ему о своем желании. Тот внимательно ее выслушал и согласился организовать ей прием у кардинала. И действительно, через два дня ее принял кардинал Инитцер. Спросив имя, фамилию, он с интересом спросил:
– Если не ошибаюсь, это о тебе писали газеты, что ты дочь царя Николая II Татьяна. Потом газеты все перепутали, все переврали. Ну и что?
Наталья искренне рассказала все, начиная с Киева, где ей пришло удивительное желание совершить подвиг под именем Татьяны.
– Я многое знаю, – сказал кардинал и загадочно добавил: – Королю Александру не прибавят репутации его поступки с русскими вообще, а с тобой в особенности. Думаю, что кардинал Каковский и в этом случае доказал, что он очень умный человек. Хотя газеты (некоторые) «по приказу сверху» написали разных глупостей, тем не менее в головах многих осталось убеждение, что Наталья Меньшова-Радищева настоящая дочь царя Татьяна. Знаю, что Рим всегда на твоей стороне. Как будет нужно, так мы и сделаем.
В монастырь кардинал ей не советовал поступать, так как газеты могли опять «схватить ее на зуб», что было бы совсем нежелательно. Чтобы не вызвать новых газетных толков, ходить к себе он запретил. Советовал при необходимости держать связь с отцом Раймондом Люксом, через которого она должна была передавать кардиналу все, что ей было необходимо.
Вскоре после этой встречи с Инитцером полиция потребовала паспорта Натальи и доктора «для проверки», что привело ее в ужас, так как она еще не забыла Белград. Она написала умоляющее письмо к кардиналу, прося защиты. На другой день полиция возвратила им паспорта с извинениями.
С тех пор никто их в Вене уже не беспокоил. Только время от времени в венских газетах мелькали довольно загадочные статьи о мнимой Татьяне – благочестивой католичке, дочери православного царя Николая II. Но она занималась больным доктором и совершенно не чувствовала уколов и газетных двусмысленных намеков, к тому же в лице венского духовенства она имела сильную защиту.
Отец Люкс во всех делах был добрым советчиком. Видя близкие отношения доктора и Натальи, он потребовал написать жене Марии откровенное письмо. Доктор написал письмо, в котором сообщил о разводе, что в Радость и вообще к совместной жизни не вернется. В ответ получил от Марии несколько ругательных писем. На этом и окончилась их переписка. Нужно отметить, что в своих письмах Мария не сделала ни одного намека на Наталью и ее отношения с доктором.
Однажды на исповеди отец Люкс сказал Наталье:
– Его преосвященство кардинал недаром поручил мне вести вас в жизни. Мне дороги русские. Когда-то, это было очень давно, я убежал из родного Красноярска. Родина моя, живущая в пламени антихристовой звезды, отвратительна для меня. И вот я живу здесь, переменив родину на чужбину.
И больше ничего уже не говорил отец Люкс о своих переживаниях и о своем прошлом, но эти несколько слов дали Наталье ясно понять, что этот человек жил под чужим именем. Может быть, его судьба напоминала ее собственную. Кто знает?
К весне 1935 года состояние доктора настолько улучшилось, что можно было бы выехать из Вены, но отец Раймонд Люкс посоветовал раньше июня не выезжать, так как о них еще слишком много говорили.
В июне отец Люкс предложил им такой план. По его словам, им немыслимо было после белградского скандала возвращаться в Варшаву, где могли сейчас же ожить все эти сплетни, могли бы опять заговорить газеты. В Польшу нужно было вернуться осторожно, как говорят на «цыпочках», повторял не раз отец Люкс.
Он предложил перебраться им в Силезию – Тешин-Польский и, пробыв некоторое время в этом городе, с письмами отца Люкса поехать в курортную горную местность, называемую Вислой. Там снять отдельный домик, поселиться на некоторое время и начать прием больных. Он сумел убедить в этом доктора, для чего пригласил даже врача Иосифа Покорного, который сделал диагноз, что для Натальи нужен горный воздух, так как нашел, что легкие у нее не в порядке. Доктор тут же согласился и, посетив отца Люкса, поделился с ним планами на будущее.
Они начали готовиться к отъезду. Наталья взяла из библиотеки карту Силезии. То, что они прочитали, произвело на них благоприятное впечатление. Кроме того, доктор начал тосковать по своим обычным занятиям, безделье его мучило. И вот в середине июня они выехали из Вены в Силезию в Тешин-Польский.
Перед отъездом Наталья получила от отца Люкса письма в Вислу:
– к настоятелю католической церкви отцу Ноэлю;
– к владельцу аптеки в Висле господину Лопатко;
– к редактору журнала «Хейнал» Ивану Пильх;
– к госпоже Софье Альбрехт.
Поезд из Вены шел целую ночь, на рассвете они очутились в Тешине-Чешском, который только мостиком отделялся от Тешина-Польского.
После проверки билетов в сопровождении носильщика перешли узенький приграничный мостик и оказались в Польше. Они остановились в довольно чистой и опрятной гостинице под названием «Черный Орел».
В первые дни доктор занялся делами: написал в Радость, чтобы брат Марии Павловский выслал им мебель из салона и врачебный кабинет со всеми инструментами. В Тешине духовный варшавский суд известил доктора, что его супруга Мария Красовская просит развода и подала иск в гражданский суд, прося алименты, в которых суд ей отказал. Что касается развода, доктор написал в духовный суд, что охотно с ее желанием соглашается с одним условием – просил не входить в подробности интимной жизни Марии.
В конце сентября 1935 года Наталья с доктором переехали на дачу Софьи Альбрехт, которая называлась «Софьиновка». Население Вислы неприятно поразило их, три четверти его состояло из евангелистов, громадная святыня их возвышалась посередине городка. Католическая церковь бедная и полуразрушенная ютилась на самом конце Вислы. Католический священник отец Гавриил Ноэль представлял собой полное ничтожество и заслуживал только глубокое презрение.
Несмотря на то что латинский обряд католической церкви обязывал священников каждый день служить святую обедню, отец Гавриил делал это только один раз в неделю в воскресенье. Остальное время он проводил на аукционах, скупая разные вещи, в связи с этим его почти никогда не было ни у себя дома, ни в приходе. Ноэль был владельцем самого богатого дома в Висле – дачи «Ксенжувка», где жил в свое удовольствие вместе со своей юродивой сестрой Стасей.
Наталья бесплатно играла на органе в церкви, собирала и учила петь маленьких католических детей. Тогда отец Гавриил начал чаще служить святую обедню, так как прихожане начали давать деньги «на требы».
Тем временем доктор, сняв у госпожи Альбрехт отдельный домик в саду, занялся приемом больных, которых в этом курортном городке было очень много. Вместе с аптекарем Лопатко доктору удалось хорошо распространить в Силезии свои патентованные лечебные травы «Халяноза» и очень модные тогда растительные хлебцы. Аптекарь Лопатко служил в сыскной полиции, поэтому пользовался влиянием на жителей Вислы. Узнав об этом, Наталья поняла, зачем отец Люкс дал им рекомендательное письмо к этому господину.
В Висле доктор представлял Наталью как свою морганатическую жену Наталью Меньшову-Радищеву, хотя он иногда просил называть ее своей фамилией. Она на это редко соглашалась, так как среди евангелистов Вислы царили довольно свободные нравы.
Однажды доктор взял с нее слово, что она раз и навсегда поставит крест на имени Татьяны Романовой. Наталья любила доктора, поэтому дала ему такое обещание. Кроме игры на органе в костеле, она учила детей пению, насыпала в коробки травы «Халяноза» и помогала доктору лечить больных. Все свободное время, которого у нее было совсем мало, посвящала чтению научных медицинских книг. Так они и жили примерно до января 1936 года.
Однажды в их квартире появился евангелистский пастор Франко и заявил, что хочет разговаривать с Натальей наедине. Это ее очень удивило, так как этого пастора она видела всего 2—3 раза. И вот, когда они остались наедине, пастор, не говоря ни слова, протянул ей номер газеты «Тешинская звездочка». Провинциальная газетенка щедро сыпала сплетнями и остротами насчет дочери царя Николая II католички Татьяны. Смеялась газета над врачом, который оставил завидное служебное положение в Варшаве, бросил красавицу жену. Все для «призрачной, мнимой дочери Николая II».
– Ну, какое же отношение имеет все это ко мне? – спросила она гневно у пастора.
– Но ведь это пишут о вас, и только о вас. А если так, вы не имеете никакого права служить католикам и быть католичкой вообще. Вы должны играть на органе – это так. Но, где должны вы это делать? – говорил все громче и громче пастор Франко. – В евангелической святыне ваше место. Ваша мать – царица России, замученная красными варварами, не была православной, не была и католичкой – она родилась среди немецкого народа на лоне нашей церкви. Вы обязаны служить родине своей матери.
Наталья прервала напыщенную речь пастора, повторив несколько раз, что «происходит из обыкновенной русской семьи, которая ничего общего с царской семьей не имеет», назвала собственную фамилию, которую он уже, конечно, много раз слышал.
– Не рассказывайте, сударыня, глупости, скоро даже каждый ребенок будет знать, что Татьяна Романова и Наталья Меньшова-Радищева представляют собой только одну Татьяну Романову.
Разговор принимал неприятный характер, и Наталья попыталась уйти из комнаты, но пастор своей фигурой закрыл от нее дверь.
– Нет, – заговорил опять пастор, – вам не удастся увильнуть, пока я всего не скажу. Мы хотим, чтобы вы перестали играть в католической церкви, вместо этого вы перейдете в евангелическую церковь, мы будем вам хорошо платить. Это пока. А потом еще все скажу.