попал в кабинет Славского.
Профессор Славский лежал посередине комнаты на полу, на спине, широко раскинув руки в сторону, ноги держа неестественно прямо. Напряженность его позы чем-то напоминала позу на кресте. Головы у Славского не было. Труп был обезглавлен.
Стол (огромный, дубовый, массивный стол кабинета) стоял напротив двери и занимал почти все пространство между двумя окнами. Голова профессора стояла посередине этого стола. Глаза были открыты и выражали неописуемый ужас. Крови было так много, что казалось – весь пол комнаты залит кровью. Именно ее остатки вытекали за дверь. На теле (на руках, голове, туловище, лбу) были вырезаны перевернутые кресты. Из-за этого Славского было почти не узнать – казалось, все тело покрывает какая-то жуткая татуировка багрового цвета. На одном подоконнике стояли 13 черных свечей. Самая большая свеча возвышалась в центре над остальными. Все свечи были зажжены, горели ровно и от них к потолку поднимались тонкие струйки коптящего дыма.
С трудом преодолев отвращение, он подошел к письменному столу. Разумеется, никакой рукописи на столе не было. Бумаги на столе Славского были разложены очень аккуратно (что было резким контрастом по сравнению с неряшливой гостиной). Видно было, что к своей работе Славский относился серьезно. На его столе было много разных бумаг. Только рукописи среди них не было. Он узнал бы свою рукопись из тысячи, возможно, даже из миллиона, не спутал бы ни с чем…. Но путать не пришлось – на столе ее не было. Рукопись исчезла. Не соображая, что делает(оставлял свои пальцы везде, где только можно) принялся рыться в ящиках стола. Бессмысленно. Рукописи не было.
В одном из ящиков стола он нашел маленький туристический проспект Н-ского замка. Перелистав его, решил забрать с собой. Потом вышел в коридор. Окно кухни выходило на задний дворик, где здание соприкасалось с другими домами. Хотя бы в этом ему повезло…. Он вылез в окно, взобрался на крышу и перепрыгнул на соседнюю с ловкостью кошки (хотя на самом деле не чувствовал своих ног). Крышами выбрался на другую улицу. Его никто не заметил.
2013 год, Восточная Европа
Площадь перед вокзалом была большой и шумной. Его одежда была в полном беспорядке – разорвана, грязна. Волосы были всклокочены, на щеке – рана. Щека распухла, рана продолжала кровоточить, и кровь стекала на воротник куртки. Прохожие шарахались от него, и он обрадовался тому, что на площади не оказалось полиции.
Кафе было маленьким и убогим. Врач сидел за столиком в углу. Перед ним высилась большая кружка пива и миска, полная маленьких горячих пирожков. Он жадно поедал пирожки, запивая их пивом, но, увидев его, мгновенно бросил это занятие:
– Наконец! Что с тобой?
– Заплати по счету, и быстро уходим!
Врач положил деньги на столик и он вытащил его из кафе. Пробежав площадь, они остановились в каком-то глухом переулке.
– Что произошло? У тебя такой жуткий вид… Куда мы идем?
– Нам нужно как можно скорей выбраться из города! Профессор мертв. Рукопись исчезла. Его убил тот же, кто убил женщину и водителя автобуса. Рукопись забрал убийца.
– Куда мы поедем?
– В Н.! Там хранятся личные архивы отца Карлоса. К тому же, этот замок слишком долго был его тюрьмой. Он достаточно важен. Я думаю, там мы сможем обнаружить что-то новое.
– Здесь поблизости живет один мой приятель. Мы можем зайти к нему и привезти тебя в человеческий вид.
– Ты уверен, что пока ты будешь приводить меня в человеческий вид, он не побежит в полицию за своими 30 серебряниками?
– В таком случае мы уйдем быстрее, чем он вернется!
Они долго звонили в дверь какого-то убогого домика на первом этаже. Никто не открывал. Врач сообщил:
– Не беда, я знаю, где ключ…
Он порылся под ковриком возле входной двери. Вскоре они оказались в тесной квартирке, заставленной всевозможной мебелью.
– Неужели он живет здесь? – он ходил по комнате, рассматривая разные вещи (иногда среди них попадались очень интересные – к примеру, чучело ящерицы или модель парусника из глины).
– Нет, конечно. Это что-то вроде творческой лаборатории – он художник. Он большой оригинал и у него много разных квартир во всех концах города. Подожди, здесь записка (он сорвал какой-то листок со старинного шкафа). Так…. Уехал на две недели… Приеду в лучшем настроении, чем уехал… Нам повезло больше, чем я думал! Теперь нас никто не увидит. Мы можем целый день находиться здесь, а ночью выбраться из города. Поедем на попутных машинах. Или постараемся сесть в поезд. Теперь сиди спокойно, я займусь твоими ранами.
Он мучительно терпел все неприятные врачебные процедуры и, наконец, все было закончено. Врач с удовлетворением захлопнул аптечку.
– Теперь ты похож на человека. И в рану больше не попадет инфекция.
– Нам придется выйти за продуктами.
– Ты останешься здесь. Я пойду один.
Он устроился на старом диване, нашел какую-то книжку и рассеянно принялся читать с середины, не понимая ни слова из того, что прочел.
Когда дверь громко хлопнула, он так перепугался, что мгновенно вскочил с дивана. И действительно, было от чего перепугаться: в комнату ворвался врач, но совсем не в том состоянии, в котором из нее выходил! Его лицо было перекошено, изо рта вырывались клубы пара, глаза бешено блуждали по сторонам, а руки дрожали. Он выглядел так, как будто лицом к лицу встретил собственную смерть…. Вдобавок ко всему, он почти не мог говорить. С силой встряхнув за плечи, усадил. Налил стакан воды. Зубы выбивали нервную дрожь о толстые стеклянные грани. Через некоторое время врач смог начать говорить.
РАССКАЗ ВРАЧА.
«Я спокойно шел по центральной улице, направляясь к супермаркету поблизости, и глазел по сторонам. Людей на улице было достаточно много, но на меня никто не обращал внимания. Впереди виднелась уже вывеска магазина, и я прибавил шаг… Именно тогда появилась старуха. Выскочила наперерез из какого-то переулка и бросилась прямо навстречу. Старуха выглядела совсем древней (не меньше 80-ти), в рванной, перепачканной грязью одежде, без зубов, с всклокоченными седыми волосами, длинные пряди которых беспорядочно свисали, еще больше усиливая сходство с отвратительной, растрепанной ведьмой. У нее было морщинистое лицо цвета печеного яблока и маленькие красноватые глазки совсем без ресниц. Она была более, чем страшной – просто пугающей, и это впечатление страха еще более усиливалось вблизи.
Очевидно, это была городская сумасшедшая, одна из тех, которых так много на улицах всех больших городов. Старуха двигалась, словно приплясывая, энергично жестикулировала руками и не сводила с меня своих красных воспаленных глаз, от которых по коже бежали просто ледяные мурашки! Испустив истошный крик, она вцепилась в меня обеими руками. Ее иссохшие пальцы были похожи на птичьи когти, и держали очень цепко. Старуха истерически завопила:
– Это он! Посмотри, что он со мной сделал! Сам сатана! Сатана! А-а-а-а…….
Перепугавшись до полусмерти, я попытался врываться. Но не тут-то было! Все попытки отцепить страшные руки закончились неудачей. На нас уже стали оборачиваться.
– Он жег меня огнем, чтобы забрать мою душу! Он заставил меня идти сквозь огонь! А-а-а-а…. Я знаю тебя! Ты, это ты виноват в этом! Ты идешь туда, куда идет он! Ты видишь то, что видит он! А-а-а….. Но она спасет меня от страха смерти!
Изо рта бил фонтан зловонной слюны, а сумасшедшие глаза вылезли из орбит. Кое-кто из любопытных остановился поблизости поглядеть, но большинство все-таки продолжало спешить дальше, намеренно ускоряя шаг:
– Зачем ты идешь с ним?! – вопила старуха, – зачем ты хочешь увидеть то, что увидел он? Уходи! Оставь нас в покое! Беги от него! Разве ты не видишь, что он проклят? Он проклят! Проклят! Он хочет зажечь огни снова! Огонь! Огонь! Много огня! Ты сгоришь в нем!
Наконец мне удалось отцепить руки старухи. Я отшатнулся назад, ударился спиной о стеклянную витрину какого-то магазина и закричал, схватив себя руками за волосы… Когда я оторвал руки от лица, никакой старухи поблизости не было. Она исчезла, словно провалилась сквозь землю. От нее не осталось и следа. Вокруг собралась толпа. Прозвучало слово «полиция». Растолкав всех вокруг, я бросился бежать прочь и бежал до самого дома, даже не переводя дыхание.»
– Ну и что? – рассказ врача оставил его равнодушным, – подумаешь, сумасшедшая старуха! Чего тут пугаться?
– Ты не понимаешь… Она ведь сама набросилась на меня и говорила такие страшные вещи… Я часто видел это в своих снах…
– В каких снах? – врач выглядел таким несчастным и перепуганным, что он поневоле взял серьезный тон, – что именно ты видел во сне?
– Костер. Как будто я горю в этом костре. И вокруг какая-то дикая, воющая толпа. Они воют, кричат… Это такой ужас… Словами не передать… И старуха словно говорила об этом… Она кричала, что меня сожгут в огне. Сожгут… совсем как в моем сне.
Он сжал его руками за плечи, встряхнул:
– Успокойся! Прекрати! Немедленно успокойся! Ты должен быть сильнее. Намного сильнее. Мы вступили на тяжелую дорогу. В борьбу, исход которой не известен. Я не знаю, за что и ради чего мы боремся, но кто-то очень хочет, чтобы мы не дошли до конца. Разве ты еще не понял, что нас просто пугают? Тебя напугали, как маленького ребенка, а ты уже готов сложить лапки! Я знаю, что ты не трус. Мне очень нужна твоя помощь. А если эти черные силы взялись уже за тебя, значит, мы движемся в правильном направлении.
Врач успокоился. На его лице появилось подобие живой улыбки, а плечи расслабились. Он прошел через всю комнату и с размаху плюхнулся на диван:
– Мы остались без еды!
– Это еще не самое страшное, правда?
– Если так, то я хотел бы рассказать тебе одну историю. Время все равно есть.
– Какую историю?
– Садись!
Заинтригованный, он сел на журнальный столик.
2009 год, Восточная Европа, рассказ врача
«Был 2009 год. Я впервые приехал в эту страну устраиваться на работу. Я прошел собеседование в больнице, и на следующей неделе должен был приступить к работе. А пока у меня оставалось свободное время, и я решил осмотреть город.