Маленькая девочка в каморке под чердаком продолжала укладывать в кроватку свою куклу. Маленькая девочка была очень расстроена – кукла ни за что не хотела спать!
– Ну почему ты такая непослушная? Песенку я тебе уже спела, что ты хочешь на этот раз? Ты хочешь, чтобы я показала тебе птичек? Моя мамочка всегда показывает мне птичек, ты права! Ладно, я покажу тебе их, но потом ты точно будешь спать!
Девочка взяла куклу на руки и, укачивая ее на ладонях, как в колыбельке, поднесла к окну. Это было крошечное окошко в крыше, без подоконника. Девочка аккуратно посадила куклу на карниз….
По толпе пронесся страшный вздох (он шел с начала толпы, от людей, стоявших совсем близко к переулку, из которого выталкивали узников инквизиции):
– Лесной колдун! Они арестовали лесного колдуна!
И действительно: позади растрепанных женщин появилась небольшая процессия, шедшая отдельно от остальных. Группа солдат волокла какого-то человека. Солдат было много: двое по бокам, сзади и спереди по одному… Это было жалкое существо, еще более жалкое оттого, что его тащили в цепях, словно бешенное и раненое животное, брошенное на потеху толпы. Это был горбун высокого роста, с уродливым старческим лицом, на котором росли пучки седых волос, с мясистым носом, украшенном бородавкой и косыми глазами. Седые волосы колдуна были спутаны и покрыты кровью. Руки и ноги опутали цепями в несколько слоев. Он был страшно избит: вся его спина представляла сплошное кровавое месиво, лохмотья одежды прилипли к кровавым ранам на груди, по лицу текла кровь, а волосы слиплись в комок. Пытаясь что-то сказать, он мычал, брызгая из распяленных губ комьями крови и слюны, и было видно, что он не соображает ничего: ни того, куда его волокут, ни того, что с ним сделали.
Толпа оживилась. Некоторые загоготали, показывая на горбуна. Появились издевательские выкрики.
– Лесной колдун! Получил свое, дурной урод? Больше не будешь пугать детей своей страшной рожей! Лесной колдун! Где твои сыновья? Они где? Рады тому, что с тобой сделают? Эй, что сделают с колдуном? Его сожгут? Колдуна сожгут! Туда дьяволу и дорога!
Горбун поравнялся с толпой людей, которые вышли из церкви. В его глазах была нечеловеческая боль, они блестели от слез и, казалось, мерцали каким-то странным светом. Горбун мычал – он не мог говорить. Так, мыча, он остановил свой взгляд на лице Катерины. Лицо Катерины оказалось слишком близко от него…. Страшно зарычав, горбун вдруг разорвал свои цепи и, растолкав стражников (которые посыпались на землю, как горох) вырвался из рук солдат и прямо в цепях бросился в толпу, к Катерине. Он схватил ее своими огромными лапами, и что-то мычал. Толпа издала вопль ужаса. Рядом с онемевшей от неожиданности Катериной тут же образовалось пустое место. Люди бросались врассыпную, перепуганные близостью колдуна… Солдаты пришли в себя и бросились на узника. Горбуна оттащили от Катерины, покрывая градом тяжелых ударов. Под ударами солдат горбун упал на землю, лицом вниз…
Маленькая девочка ласково улыбнулась своей кукле:
– Ну потерпи еще немного! Моя мамочка скоро придет. Я знаю, ты хочешь сладкий пирог. Потерпи. Мамочка спечет его, когда вернется из церкви.
Под градом ударов колдун хрипел на земле. Толпа расступилась перед Карлосом Винсенте, стремительно бежавшим к месту происшествия. Белые полы рясы развевались за спиной. Вытянув вперед руку с золотым перстнем, Карлос Винсенте закричал, указывая на Катерину:
– Арестуйте эту женщину!
И все застыло, все замерло на один-единственный миг. Все застыло: солдаты, узники, люди, камни площади, небо… И огромные глаза Катерины, неотрывно смотревшие в чужие (надменные и жестокие) глаза… Глаза палача.
– Арестуйте эту женщину!
Площадь покрылась тишиной мгновенно, как изморозью. Две танцующие фигурки (на лесной поляне, матери и дочери) покрыло прозрачным льдом прошлого…. Получив новый приказ, солдаты бросились к Катерине. Намеренно причиняя боль, грубо схватили за руки. Закричав, старик бросился к ним.
Голос Карлоса Винсенте звучал спокойно и ровно:
– Дьявол выдал свою сообщницу. Колдун прикоснулся к ней. Он передал ей своего дьявола! Женщина, к которой прикоснулся колдун, виновна, виновна!
С головы Катерины упал платок. Волосы свободно рассыпались по плечам.
– Нет!
Грубые руки солдат сжимали, как тиски. Из железных пальцев было не вырваться.
– Нет! НЕТ!!! – крик, вопль смертельно раненного в самое сердце зверя разнесся над толпой…. В ее обезумевшем крике растворилось все: и страх, и надежды, которым не суждено осуществиться, и поражение, нанесенное нелепой, предательской судьбой….
– Нет! – Катерина страшно кричала, вырываясь из рук солдат. Две фигурки исчезли, как легкая изморозь… Стерлись без следа… Растворились навсегда в ее крике.
– Нет! – чтобы прекратить этот крик, один из солдат кулаком ударил ее по губам.
Поскользнувшись (или просто потеряв равновесие) маленькая девочка под чердаком задела свою куклу рукой. Игрушка упала вниз. Кукла полетела из окна, перевернулась в воздухе, и, разбившись, осталась лежать внизу, на камнях. Маленькая девочка громко заплакала:
– Нет! Мамочка! Мама!
Крошечная деревянная кукла разбилась внизу и осталась лежать на камнях, как разбитое детство, уже законченное – навсегда.
1413 год, Восточная Европа
Бросившись в ноги к Карлосу Винсенте, старик схватил его за полы длинной рясы.
– Она невиновна! Святой отец, смилуйтесь! Это моя дочь! Она поклоняется святой матери церкви! Она невиновна! Смилуйтесь!
Не поворачивая надменной головы, не опуская ее вниз, Карлос Винсенте просто перешагнул через распростертую фигуру старика, пытавшегося удержать полы рясы из последних сил – как свою последнюю надежду. Один из стражников отпихнул старика ногой. Карлос Винсенте сделал повелительный жест – немой приказ увести арестованную в темницу замка. Грубо толкая женщину в спину, солдаты, быстро подчиняясь приказу, увели ее прочь. Закричав, старик попытался схватить стражников хотя бы за ноги… Все его попытки были смешны и бессмысленны. Проследив взглядом за стражниками (Катерина вместе с солдатами исчезли в стенах замка, исчезли с глаз прочь) Карлос Винсенте быстро пошел через площадь – по-прежнему в окружении стражи.
Палка старика отлетела при падении. Двигаясь с трудом, старик безнадежно пытался ухватить свою опору рукой. Один из солдат схватил палку быстрее. Другие солдаты грубо захохотали над неуклюжими попытками старика. Поднявший палку солдат размахнулся ею в воздухе, и изо всех сил опустил нехитрое оружие на голову старика. Старческий череп раскололся мгновенно, как гнилая тыква. Дернувшись только один раз, старик повалился лицом вниз. По всему его телу прошла предсмертная судорога, потом тело неподвижно застыло. Усмехнувшись, солдат бросил палку на камни площади. Палка упала, издав глухой стук костяным набалдашником, к которому пристала кровь и седые (совсем белые) волосы. Последние из узников исчезли за стенами замка. Выстроившись по приказу своего командира, солдаты покинули площадь. Потрясенные невольной трагедией зрители поспешили разбежаться по своим домам как можно быстрей. Площадь опустела, словно по волшебству. Поднявшийся ветер гнал по камням груды мусора. Вскоре на всей площади осталось только одно: мертвое, застывшее тело старика.
Взмыленная лошадь ворвалась на площадь сквозь центральные ворота, выбивая копытами искры из камней. Лошадь была загнана так сильно, что пала в самом начале площади, почти возле ворот. Всадник (опытный наездник) сумел избежать падения, спрыгнув еще до того, как несчастное загнанное животное завалилось на бок, громко хрипя. Молодой офицер (возлюбленный Катерины) страшным взглядом оглядел опустевшую площадь. Взгляд его уперся в распростертое тело старика. Бросившись к нему, перевернул на спину… И застыл. Потом, быстро перекрестившись, закрыл ему глаза. Лицо офицера стало совсем белым. Качнувшись, блеснул на его груди медальон….. Схватив медальон одной рукой, офицер вскочил на ноги и помчался по направлению к замку. Он бежал так быстро, как будто за спиной у него были настоящие крылья.
2013 год, Восточная Европа
Вскоре он увидел близкие огни, а еще через некоторое время вышел на центральную улицу поселка. Через десять минут он был возле гостиницы. Хозяйка отеля кокетливо подняли брови:
– Эй, мистер, минутку!
Он обернулся.
– А ваш друг ушел. Около часа назад. Он просил передать вам записку.
– Он ушел один?
– С женщиной!
– С женщиной?! – вздрогнув от страшных предчувствий, он невольно схватил ее за руки. Хозяйка высвободилась – с легкой улыбкой.
– Эй, потише! Чего вы так разволновались? Может, он ушел с вашей подружкой или женой? Вот что я вам скажу: кем бы она ни была, но она точно приехала сюда к нему. Прошла через холл так уверенно, будто знала, что он здесь остановился! Да не переживайте вы так! Найдете себе другую. И скучать вам не придется. Если хотите, могу составить компанию..
– В другой раз! Как выглядела эта женщина?
– Очень молодая. И такая красивая! Длинные вьющиеся волосы с рыжим оттенком. Огромные темные глаза. А фигура…. Просто модель!
– Вам показалось, что она манекенщица?
– Ну, я бы так не сказала. Конечно, она красива, как модель, но у нее слишком умные глаза! Определенно, это женщина с высоким положением, которая знает себе цену. И одета в роскошный костюм. А ваш друг шел за ней как привязанный! Уж простите за такие подробности, но глаз не мог оторвать. И словно голоса лишился. Что ж, его можно понять. Когда они показались в холле и поравнялись с моим столом, он вдруг сделал шаг в сторону и протянул мне листок бумаги. «передайте записку моему другу!» – сказал.
– А женщина?
– Она все время была рядом. И когда он протянул мне записку, она так улыбнулась… Ехидно, я бы сказала. И добавила (чарующим, просто колдовским каким-то голосом):» только не забудьте передать! Лично ему в руки». Ваш друг при этих ее словах странно как-то побледнел и отвел глаза в сторону. Вот я и подумала, что она ваша жена. Или любовница. Это так?